Нет некрасивых девчат. Рассказ

Ефим Аронович Гаммер — член правления Международного союза писателей Иерусалима, главный редактор литературного радиожурнала «Вечерний калейдоскоп» — радио «Голос Израиля» — «РЭКА», член редколлегии израильских и российских журналов «Литературный Иерусалим», «ИСРАГЕО», «Приокские зори». Член израильских и международных союзов писателей, журналистов, художников.

Родился 16 апреля 1945 года в Оренбурге (Россия), закончил отделение журналистики ЛГУ в Риге, автор 27 книг стихов, прозы, очерков, эссе, лауреат ряда международных премий по литературе, журналистике и изобразительному искусству. Среди них — Бунинская, серебряная медаль, Москва, 2008, «Добрая лира», Санкт-Петербург, 2007, «Золотое перо Руси», золотой знак, Москва, 2005 и золотая медаль на постаменте, 2010, «Петербург. Возрождение мечты, 2003».

В 2012 году стал лауреатом (золотая медаль) Третьего Международного конкурса имени Сергея Михалкова на лучшее художественное произведение для подростков и дипломантом Четвёртого международного конкурса имени Алексея Толстого. 2015 год — дипломант Германского международного конкурса «Лучшая книга года».


 

Нет некрасивых девчат

 

– Чего избегает Алина, так это зеркала.

– Ха-ха, зеркала?

– Да-да, зеркала!

– Но почему?

– По кочану! А проще потому, что ей сказали: «ты похожа на мартышку».

– Как, на мартышку? 

– А вот так, на мартышку.

– Кто сказал?

– Кто хотел, тот и сказал. И не ходи к нему в гости, а то он и тебе скажет.

– Мне? А что мне он скажет?

– Что захочет, то и скажет.

– Например?

– Дураком тебя назовёт, и будешь ходить как оплёванный. 

– Дуракам счастье.

– Это в сказках. 

– Ради счастья можно и в сказку.

– Куда-куда?

– В сказку, за счастьем. Что тут непонятного?

– Но как?

– А вот так!

– Не понял! Да и куда ты делся?

– Я в сказке.

– Мне можно с тобой?

– Тебе нельзя, ты к телевизору прирос.

– Что правда, то правда. Мне без последних известий никак.  Но из детства я тоже не совсем вылупился.

– Выходит, от сказочных новостей не откажешься?

– Ни в коем случае!

– Значит, будем на связи. Не отключайся!

– Не отключусь!

– Тогда слушай. Выскочил я в сказку, а тут – куда ни погляди – прямо-таки чудеса расчудесные. Хочешь ковёр-самолет, на тебе, тут же подкатывает, будто такси. Хочешь волшебную палочку, на тебе, хватай – не промахнись. Носятся по воздуху, как угорелые. Хочешь меч-кладенец – протяни руку и хватай. Главное, не порезаться. Хочешь…

– Подожди-подожди. Не заморачивайся. Кто на халяву зарится, тот вскоре и поджарится. Ты, кстати, воду захватил с собой, чтобы не скиснуть от обезвоживания?

– Полная фляжка.

– Тогда попей водички и не таращи глаза на бесплатные приношения.

– Помню и без твоих напоминаний. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке.

– Вот-вот. Что же ты выбрал?

– Пока ничего. Присматриваюсь.

– А помимо того и думай.

– Ты о чём?

– Ради чего кинулся в сказку?

– А-а-а.

– Б-б-б.

– А и Б сидели на трубе. А упало. Б пропало. Кто остался на трубе?

– И… А это первая буква в слове «иди». Так что не стой на месте. Иди!

– Куда? Кругом сказка.

– Куда ноги ведут, туда и иди. Ну?

– Пошёл… Я уже пошёл. Иду по тенистой аллее. Деревья справа, деревья слева. А ноги меня ведут… О-го-го, куда ноги ведут.

– Куда?

– Душа подсказывает, в тридевятое царство.

– Не ходи так далеко, обезножишь, силы растеряешь, упадешь на дороге и назад не воротишься.

– Как остановиться? Ноги – сами по себе, я сам по себе.

– А руки?

– Руки ещё при мне.

– Подними руки. И ухватись за нависшую над тобой ветку дерева.

– Ухватился. Что дальше?

– Повиси так немного, соберись с мыслями.

– Мысли разбежались, никак не хотят собраться в кучу.

– Тогда раскачайся на ветке и прыгни в сторону от дороги.

– Ага! Раскачался и прыгнул.

– Молодец, что с коварной дороги свернул. Не иначе, как она заколдована, и приведёт тебя на чужбину, где ни меня, ни Алины, ни одного знакомого тебе человека.

– Здесь тоже никого из знакомых не видать.

– Где это «здесь»?

– На берегу ручья.

– Если хочешь найти кого-то из знакомых, сидя на берегу, то не смотри по сторонам, а загляни в ручей.

– Заглянул

 – И?

– Самого себя вижу.

– Вот тебе и знакомый.

–Знакомый-то он, знакомый. Но какой-то немного не знакомый.

– Это отчего?

– Выглядит на все сто!

– А проще, без математики?

– У меня волосы растрепанные, а у него приглаженные с ровным пробором. У меня фингал под глазом после тренировки на боксерском ринге, а у него никакого фингала. Не пацан, а красавец вылитый.

– Вот тебе и решение задачи.

– Теперь ты в математику?

– Причём тут математика, когда нас волнует судьба Алины.

– Между прочим, у Алины пятерка по математике.

– И у тебя будет пятерка, если отучишь её стесняться собственного отражения.

– А чего там стесняться? Для меня она смотрится очень даже ничего.

– Вот и убеди её взглянуть на своё отражение без предубеждения.

– Но она избегает зеркала, сам говорил.

– Зеркала, но не ручья. Зачерпни волшебной воды во фляжку и дуй к Алине.

– Уже лечу.

– И помни в своем сказочном полёте: нет некрасивых девчат. А кто есть, так вредные люди, любящие портить настроение маленьким девочкам.

– А мальчикам?

– И мальчикам тоже, если подвернутся под руку.

– Я им подвернусь! Бац-бац, и по уху, я ведь не зря ходил в боксёрский зал.

– Ну да, за синяком.

– Давай без иронии, а то и я застесняюсь смотреть на себя самого.

– Смотри на Алину.

– Смотрю. Но как, и не догадаешься. Через замочную скважину. Она только что проснулась. Сидит на кровати, кулачком трёт глаза, волосы приглаживает руками.

– Сейчас пойдёт на кухню.

– А то! Пока зубы не почистит, на улицу не выйдет.

– На всякий случай, спрячься!

– Не беспокойся. Меня и не видно, я ведь пока ещё сказочный.

– Тогда за дело. Сказку в жизнь, а жизнь в сказку.

– Это мы можем.

– Не забудь про раковину.

– Раковину заткнул резиновой пробкой, в неё налил волшебную воду из фляжки.

– Дальше?

– Ой, это и пером не описать. Алина как взглянула на своё отражение, так сразу руками всплеснула. А руки – не поверишь – тут же превратились в крылья. Глядишь, минута-другая, и понесут её к небу.

– Улетела?

– Куда там! Алина не в силах оторваться от своего отражения. Такая красивая! Такая красивая! Чудо-птица настоящая! Ну, что тут сказать? Да и как сказать, если показываться ей на глаза не хочется, чтобы не спугнуть чарующий момент истины.

– Тогда пошли ей воздушный поцелуй.

– За мной не заржавело: послал. И заодно прошептал ей на ушко твои памятные слова: «нет некрасивых девчат».

– А она?

– Она? Будто и впрямь услышала. И стала повторять раз за разом: «нет некрасивых девчат», «нет некрасивых девчат».

– Не было, нет, и не будет!

– Никогда!

– Тем более, что красота спасёт мир.

– Оно так… Но…

– Что ещё?

– Не поверишь.

– Поверю. Но говори быстрее, не то новости по телеку пропущу.

– А что тут говорить…. Улетела.

– Как улетела?

– Я же говорил про крылья. Вот на крыльях и улетела.

– Куда?

– Адрес не оставила.

– Значит, пиши на деревню дедушке? Но сначала слей воду в раковине.  Только не тяни кота за хвост. А то кто-то другой польстится на даровую красоту, и проблем не оберёшься.

– Ой!

– Не пугай!

– В раковине как раз кот. Залез, хитрец, как в бассейн и мурлычет в блаженстве.

– А говорят, кошки воды боятся.

– Другие – да! Но не Мурлыка. Алина его выучила плавать чуть ли не с рождения, вот он теперь и барахтается в воде, где ни попадя.

– А морда?

– Преукрашается. Озорной блеск в глазах. Свечение в теле. И… и…

– Повторять тебе? Не тяни кота за хвост!

– Как раз и надо за хвост, того и гляди, улетит. Крылья у него отрастают.

– Так хватайся!

– Уже…

– Удержал?

– Лечу!

– Куда?

– За кудыкину гору. Вслед за Алиной. Вижу её на горизонте.

– Как догонишь, сообщи. А я пока послушаю новости.

– Чёрта её догонишь! Скорей разобьюсь. Кот не выдерживает моей тяжести. Падает.

– Не боись! Кот всегда падает на четыре лапы. Так что и тебе вынужденное приземление не повредит.

– Твоими устами да мёд пить…

– Я не прав?

– Оказывается, прав. Приземлились. И не ушиба, ни ссадины.

– Но кота не отпускай. А то он любит гулять сам по себе.

– Поздно сказал. Он уже драпанул.

– А ты?

– Я за ним.

– Не отставай. Не иначе как он бежит к Алине. У них, братьев наших меньших, особая привязанность к своим хозяевам. Она и не даёт сбиться с дороги.

– Спасибо за поучение. Но у меня всего две ноги. Не угнаться за четырьмя.

– Отрасти крылья!

– Не кот, не обучен.

– А ведь и ты смотрелся в волшебную воду.

– Что – да, то – да!

– Ну, так напрягись!

– Ой!

– Ну?

– Крылья… Нет, маленькие, с ладошку, крылышки прорастают. И не за спиной, а на пятках сандалий.

– Ого! Теперь ты выглядишь как Гермес, вестник богов, сын громовержца Зевса и прекрасной нимфы Майи. Выходит, что сам бог повелел тебе прибавить скорости и догнать кота.

– Прибавил и догнал. Теперь можем бегать наперегонки. Но кот лишь ухмыляется, поглядывая в мою сторону.

– Задумал что-то?

– Оно и видно. Подбежал к реке. Взлетел, и – на тебе – он уже на другом берегу.

– И ты взлети!

– Крылышки не позволяют.

– В таком разе беги по воде!

– Это как?

– А так! Гермес бегал и тебе велел.

– Не тонул?

– Когда побежишь, тогда и узнаешь.

– Что ж, не поминай лихом.

– Побежал?

– Я уже на том берегу! Ух, как здорово!

– Погрози коту на всякий случай кулаком.

– Погрозил.

– И какой результат?

– Кот больше не ухмыляется.

– Подействовало. Теперь пощекочи его за ушком, и он будет верным твоим поводырём.

– Пощекотал.

– Какая реакция?

– Хвост поднял трубой и довольно облизнулся.

– Вот и славно! Иди за ним, с дороги не собьёшься.

– Иду-иду, кругом туман.

– Как так, туман? Поди, не раннее утро.

– А так, наползает, паршивец. Видимость скрывает. В двух метрах ничего не видно.

– Держись за хвост кота.

– Держусь! Уму-разуму научен: сколько хвост ни виляй, куда-нибудь да приведёт.

– Привёл?

– Пока нет. Но кое-что прояснилось.

– Не томи! Из-за тебя я последние новости пропустил по телеку.

– Мои важнее.

– Докладывай!

– Из тумана выплывает трёхэтажный замок. Судя, по всему, королевский. Стрельчатые башни, флаги, похожие на шахматную доску с чёрно-белыми квадратиками. У ворот стражники с алебардами.

– Смотри ты!

– Смотрю. И вижу, очутился не в нашем времени. Наверное, в средневековье.

– Подфартит, и на турнир рыцарей попадёшь. Небось, и с Робин Гудом познакомишься. Автограф попросишь.

– Зачем мне автограф?

– Глупец, его автографу сегодня цены нет! Баснословный навар, если выставишь на аукцион.

– Ладно тебе, фантазёр. Автографа ещё нет в проекте, а тебе уже гроши подавай.

– Не мне, а тебе, если автограф получишь.

– Мне бы Алину вызволить из этого средневековья, а там хоть трава не расти. О!

– Что опять?

– То самое! Как сказал, так и вышло. Мёртвое поле передо мной, трава не растет, а кругом кости разбросаны.

– Человеческие?

– Кто их разберёт? Я людей в живом теле пока что видел.

– А пояснительной таблички нет поблизости?

– Поблизости столб, на столбе ворон и каркает.

– Что он каркает?

– Не по-нашему он каркает, не пойму.

– А напрягись – подумай, ведь не зря тётя Мотя говорила, что у тебя птичьи мозги.

– Это когда ещё было!

– Так вернись умом в прошлое, так или иначе путешествуешь по времени.

– Хорошо! Напрягся – подумал.

– Переводи!

– Кар-кар-кар! Карнавал! Через поле путь в танцзал.

– Тебя тянет на танцы?

– Танцы-шманцы.  Карнавал привлекательнее.

– Пойдёшь?

– Указано – через поле. А это…

– Понятно, опасно: кругом кости.

– Но там, где нельзя пешком, там можно по воздуху. Карнавал того стоит.

– А то!

– Хватай кота за хвост.

– Схватил!

– И вперёд с песней!

– Песен я не пою. А хвост при мне.

– А сам-то где?

– Уже в замке.

– Алину видишь?

– Не разгляжу. Карнавал! Все здесь в маскарадных костюмах и в масках.

– Робин Гуда, часом, не приметил?

– Робин Гуда не вижу, а Кащей Бессмертный тут как тут. Смотрится на убой. Чистый скелет.

– Вот и приглядись, как его кости выглядят?

– Точно так, как на поле.

– Значит, там человеческие?

– Должно быть, человеческие.

– А если так, то будь осторожнее, чтобы и твоими костями поле не усеяли.

– Этого ещё не хватало! Как мне без собственных костей жить?

– Главное, оставайся человеком. Остальное приложится.

– Что приложится? Что?

– Если бы я знал.

– Ты не знаешь, я не знаю. А кто знает?

– Спроси у кота.

– Я по-кошачьи не умею.

– Подумаешь, мяу-мяу, мур-мур, и все дела. К тому же, помнится, тётя Мотя говорила, что у тебя кошачий ум.

– Это когда ещё было.

– Навыки не теряются. Ты это проверил, когда я напомнил тебе о птичьих мозгах. Теперь на очереди кошачий ум. Напрягись и проникнись.

– Мяу-мяу, мур-мур, жизнь не жизнь, а сплошь ажур.

– Не мурлычь! Действуй!

– Уже!

– А доклад?

– Кот говорит, Алина заколдована и загримирована под принцессу.

– Ты её видишь?

– Она восседает на троне. Взгляд отстранённый. Ни меня, ни кота не узнаёт.

– Зачем же её посадили на трон?

– Кот говорит, чтобы своей красотой она очаровала заморского принца. Он влюбится в неё без ума и памяти. А пока он будет без ума и памяти, хищные владельцы замка очистят его карманы от государственных печатей, тиснут эти печати на гербовые бумаги и присвоят его королевство.

– И ты будешь за этим наблюдать со спокойным сердцем?

– А что я могу предпринять?

– Подменить принца, и вся недолга!

– Спасибочки! Он не игрушка, чтобы его подменить.

– Опомнись! Что ты со мной торгуешься?  Ты на карнавале, среди ряженых, или на базаре, в торговом ряду?

– На карнавале.

– Тогда изображай из себя заморского принца!

– А настоящий не обидится?

– Что тебе до него? Он стоит перед тобой в очереди?

– Никто не стоит передо мной.

– Вот и выходит, он ещё не прибыл на аудиенцию.

– Ауди… чего?

– На встречу с принцессой. Он не прибыл, а ты уже на месте. Так что не теряйся, изображай из себя принца.

– А что?! Мяу-мяу, мур-мур-мур, я создам сейчас сумбур.

– И?

– Создал-таки. Подошёл к трону вальяжной походкой…

– Какой-какой?

– Вальяжной…

– А что это?

– Не знаю. Однако красиво звучит и выглядит.

– Обратили внимание?

– И поаплодировали. А самые проворные, решив, что я влюбился без ума и памяти, полезли ко мне по карманам.

– За печатями? А там…

– Угадал, шиш с маслом.

– Разочарованы?

– Не то слово! Схватили меня и куда-то тащат. Притом, обзывают самозванцем, будто я назвался принцем. А я ведь не назывался. Я только намеривался им назваться.

– Значит, выйдет послабление на суде.

– Какой суд?

– Это на суде и увидишь.

– Я не хочу суда!

– А кто его хочет? В особенности если приговорят к четвертованию.

– Что ты такое городишь?

– Но ты ведь в средневековье, когда практиковали такую казнь. Да и человеческие кости на поле подводят к такому умозаключению.

– Тебе легко умозаключать, сидя у телевизора.

– Почему? Я за разговором с тобой пропустил последние известия. Не знаю, как это переживу.

– Хуже-лучше, но переживёшь. А я?

– Тебе приговор ещё не вынесен. Будь оптимистом, верь в лучшее, и надейся на снисхождение.

– Надежды юношей питают.

– Ну, так питайся!

– Я не юноша. Я еще мальчик.

– Мальчикам тоже фартит в этой жизни.

– Я не мальчик-с-пальчик!

– Зато ты гомо сапиенс – человек разумный. Отбрось кошачий ум за ненадобностью, забудь о птичьих мозгах, и становись венцом творения, как тебе и предписано от Бога.

– А что? Где наше не пропадало?

– И на суд иди с гордо поднятой головой.

– Я не иду, меня ведут. Руки за спиной, голова под холщовым колпаком, чтобы дороги не видел.

– А кот?

– И кота не вижу под колпаком.

– Но он тебя видит, уверен, и крадется сзади.

– На что он мне теперь сдался, если четвертовать будут?

– Он не допустит произвола.

– Каким образом?

– Коты – лучшие в мире адвокаты.

– Чем докажешь?

– Это я тебе доказывать должен? Или кот?

– Пока кот молчит в тряпочку, а суд, между прочим, начинается. Прокурор зачитывает обвинительную речь.

– Что тебе инкриминируют?

– Инкри… минируют?  Ничего мне не минируют! Меня обвиняют!

– Вот-вот, в чём тебя обвиняют, если по-простому, а не по-научному?

– Не пойму.

– Не военный переворот?

– Нет!

– Не нападение с целью захвата трона?

– Нет!

– Так в чём же, если не секрет?

– Не секрет, если обвинение читают вслух. Но в чём я виноват, никак умом не дойду.

– Человеческим?

– Думаю, что человеческим, а не кошачьим.

– Тогда делись обвинениями. Одна голова хорошо, а две лучше. Авось, разберёмся и подготовим защиту.

– Меня обвиняют, что я направлялся к принцессе с неопределёнными намерениями. 

– Почему они так решили?

– Потому что в карманах у меня было пусто.

– Ну и что из того?

– Оказывается, к принцессе нельзя приближаться с пустыми карманами.

– Это ещё почему?

– Иначе дворцовые чинодралы не обогатятся.

– Как это понимать?

– Они, как выясняется, заодно и ловкие карманники.

– Ага! Это о них, наверное, говорил русский царь Пётр Первый.

– А что он такое сказал?

– Сказал, что дворцовым чиновникам и прочим канцеляристам положил столь незначительный оклад, полагая, что остальное они наворуют самостоятельно.

– Наворовали?

– А то нет! Наворовывали раз за разом, да ещё как! В три прихлопа, в два притопа. Потом их уличали в лихоимстве, голову отрубали, а денежки забирали в казну. Очень умный и правильный подход для оздоровления государственного бюджета. Сначала дать чинодралам обогатиться, а потом их обобрать.

– Я тут причём?

– Ты их просто обидел.

– Не доходит до моего ума, ни человеческого, ни кошачьего, и до птичьих мозгов тоже не доходит.

– Позови на помощь кота.

– Кис-кис! Не идёт.

– Не волнуйся. Кот гуляет сам по себе.

– Догуляется, пока меня не четвертуют.

– Пахнет жареным?

– Не жареным, а калёным. Мечом калёным, не ясно? Палача вызвали, собираются зачитывать приговор.

– Ну?

– Ой!

– Опять «ой». Что случилось?

– Приговор затерялся.

– Сам по себе? Он же не кот, чтобы гулять сам по себе.

– Пеняют как раз на кота. Говорят, он утащил приговор.

– Скушал?

– Да нет! Судя по всему, кота поймали, приговор отобрали. Зачитывают.

– Надейся, что повинную голову меч не сечёт!

– У меня неповинная!

– Про неповинную ничего не припомню.

– Но меня не забудешь?

– Не хорони себя заранее!

– А чем мне это поможет?

– Помни, нет безвыходных положений!

– Долго ли будет помнить это напутствие моя голова, если её отрубят?

– В приговоре так и сказано: отрубят?

– Ещё не сказано. Читают! И каким гнусавым голосом, противно слушать!

– Пусть противно, но слушай. От этого зависит, жить тебе или умереть. Так что решили?

– Читают…

– Главное, последние слова. Что в них?

– В них? В них… в них…

– Не мямли!

– В них: «на основании всего изложенного подлежит освобождению»… Освобождению!

– Я же говорил!

– Подожди-подожди, важно не то, что ты говорил. Важно то, что говорят сейчас судьи. Они говорят, что возмущены таким мягким приговором. А прокурор говорит, что во всем виноват кот. Он хвостом замазал на приговоре  отрицательную частицу «не». В оригинальном тексте было «не подлежит освобождению».

– Что было, то сплыло. А что написано пером и химическими чернилами, то не вырубишь и топором. Потребуй, чтобы приступили уже к исполнению приговора.

– Они и приступили. Сняли колпак с головы, освободили руки. Теперь я свободен, как ветер.

– Тогда пора подумать, куда твой ветер дует.

– Понятно, к Алине.

– Это и им понятно. К тому же они помнят, что в твоих карманах пусто. Пойдёшь к принцессе с пустыми карманами, тебя опять арестуют. И на этот раз уже не помилуют.

– Что же делать?

– Открывай какой-нибудь бизнес, чтобы набить карманы. Иначе тебе ни Алины не видать, ни собственной головы.

– Я слаб на коммерческую жилку.

– Попробуй продать кота.

– Кому он нужен?

– Тому, у кого завелись мыши.

– Но кот не мой.

– Алина заколдована. Возражать не станет.

– А кот?

– Покажи ему мышку, и он возражать не будет. Наголодался, поди, с тобой.

– Виду не показывает, что наголодался. Но как-то от твоих слов приободрился, расчувствовался, крутится между ног, будто зовёт куда-то.

 – Иди за ним, кот не подведёт. Иди и взывай к покупателям.

– Иду и взываю.

– Взывай в рифму. Так доступнее для мозгов. Предлагаю такой слоган: у вас мыши, у меня кот, сделаем торговый оборот.

– Пробую по твоей подсказке.

– Получается?

– Один толстобрюх клюнул.

– Сколько даёт?

– Десять монет.

– Торгуйся. Проси двадцать.

– Двадцать не даёт.

– Соглашайся на пятнадцать.

– Сторговались. Ударили по рукам.

– Деньги пересчитай. Они, как известно, счёт любят.

– Всё в порядке, без мухляжа.

– Теперь семь монет сунь в один карман, семь в другой, одну зажми в кулаке, чтобы не уворовали. На чёрный день пригодится.

– Исполнено.

 – Ступай к Алине, и не подавай виду, когда будут шарить по твоим карманам.

– Они уже шарят.

– Не подавай виду.

– Но щекотно.

– Терпи казак, атаманом будешь.

– А нельзя ли им дать по морде?

– По морде нельзя. Нарушишь этикет высшего света. Опять арестуют, и в каталажку, если не на плаху.

– Ох!

– Что теперь «ох»?

– Полегчало.

– Уже обчистили?

– Сноровки им не занимать. Теперь приплясывают в нетерпении и пересчитывают деньги.

– Воспользуйся удобным моментом, и к Алине, пока они заняты дележом. Приведи её в чувство и дуй из замка.

– Ой!

– Не пугай!

– Она не приходит в себя. Что ни говорю, всё впустую. Меня не признает, на слова не реагирует. Пропащее дело! Сейчас стражники набегут, и опять – колпак на голову, руки за спину.

– А кот?

– Что кот? Я же его продал.

– Но кот, учти, своих друзей не продаёт.

– Что за намёк?

– Позови его по-кошачьи – поймёшь что к чему. А то у тебя в мыслях, что на мышек он польстился с голодухи.

– А то нет?

– Тайный умысел был в кошачьих мозгах, как я догадываюсь.

– Какой?

– Кликни его, и поймёшь.

– Кликнул.

– А ну, ещё раз.

– Мяу-мяу, мур-мур.

– И?

– Да вот он, прямо из-под потолка спланировал на крылышках к Алине.  И… ты бы это видел. Мышку ей в зубах принёс. Положил на колени. Мол, на тебе вкусненькое, отведай, голубушка.

– А она?

– Она вздрогнула от отвращения, и в истерику. Мышка! Мышка! Стряхнула с себя хвостатую и очнулась. Посмотрела вокруг: всё чужое, незнакомое. Крылья расправила. И вспорхнула над троном.

– А ты, не будь дурак?

– Само собой, иначе голову отрубят. Я ухватился за её ногу левой рукой…

– Правой рукой, небось, кота за хвост.

– Точно. Хватаю!

– А как поступил с монетой, что на чёрный день? Чего замолк? Язык проглотил? Э, нет! Догадываюсь, дорогуша, монету сунул в рот, и теперь тебе не до разговоров на вольную тему. Что ж, до скорого! И приятного возвращения домой с победой.

А это вы читали?

Leave a Comment