Антонова Надежда Владимировна
Родилась и выросла в г. Барнауле. В 2001 окончила ФИЯ БГПУ (теперь Лингвистический институт на базе АлтГПУ), в 2004 окончила АТиСО (Академия Труда и Социальных Отношений). В 2005 году переехала в Москву. Работала преподавателем английского языка, переводчиком, секретарем, администратором, помощником руководителя.
Писать начала в школе. В рамках факультативных занятий по художественному переводу начала делать подстрочники, «собирать» их в стихотворения, потом попробовала написать свое.
2017 — публикация в Международном литературно-художественном альманахе «Содружество».
2017 — публикация на сайте Литературного портала «Хороший текст».
2018, февраль — рассказ «Настасьино счастье» вошел в шорт-лист конкурса святочного рассказа «До первой звезды», опубликован на сайте www.godliteratury.ru.
2018, май — публикация подборки стихов на сайте «LitClub Личный взгляд».
2018, июнь — публикация рассказа «Маяк» в альманахе РусЛитЦентра.
2018, декабрь — публикация в сборнике работ школы «Хороший текст» «Прыжки в высоту», издательство Ridero.
Ведущий рубрики — Мария Попова
Кварта за квинтой
Я давно живу в Москве. Но от этого родной город только выигрывает. Я люблю приезжать домой со щитом или на щите, в лавровой гирлянде или терновом ободе, и отпускать.
Мое советское детство предполагало развитие музыкальных способностей. Кому знаком ужас перед табуном шестнадцатых, четырьмя бемолями в начале нотоносца и тремя бекарами в середине, тот меня поймет. Никогда и никакими силами…Но вот ты кладешь на стул два книжных кирпича Истории КПСС, чтобы локти не висели, садишься и начинаешь flebile и funebre разбирать текст, жалуясь и вздыхая каждой терцией, соболезнуя себе каждой отменой знака, каждым движением проявляя труднодоступный пока музыкальный рисунок. Тут главное не остановиться и идти, нота за нотой, кварта за квинтой, септаккорд за септаккордом, и malinconico уже перепроявилось в misterioso, и образ все четче проступает, и пальцы веселее топают по черно-белой ленте, usus promptum facit, беги, Надя, беги.
Пианино по-прежнему на своем месте у стены между двумя стульями, шкафом и тумбочкой с телевизором. С трудом отодвигаю нижнюю крышку, закрывающую штеги, чугунную раму и педальные цуги. На цокольном полу две стеклянные банки из-под майонеза советского образца с бело-рыжим осадком на внутренней стороне стенок-там когда-то была вода, чтобы не рассыхалась древесина, инструмент тоже хочет пить. Налить, протереть внутренности сухой мягкой чистой тряпкой и закрыть. Мама использует пианино как подставку, поэтому сначала на стол надо составить фотографии, подсвечники и нэцке. Вот и клавиатура. На цыпочках трогаю пыльные клавиши, беру несколько аккордов, почти не расстроено. Убрать пыль и поставить стул напротив, История КПСС мне уже не нужна. Достаю из кладовки хрестоматию для третьего класса, я не играла больше двадцати лет (а инструмент, оказывается, ждал…), так что мне хватит. Фугетта Генделя, левая рука молчит пять тактов, прекрасно, иногда лучше так, потом два раза меняется ключ, но я потерплю, сколько я их уже поменяла. Менуэт Баха, четыре бемоля и dolce, да, нежнее, и тогда все получится. Бурре Моцарта, vivace и non legato, подскоком, подскоком пошли, говны собачьи, и будут вам небеса обетованные. Маленькая прелюдия Иоганна Себастьяна, с добрым утром, Бах, говорит Бог, crescendo-diminuendo, crescendo-diminuendo, надоело, но надо. Moderato, tranquillo, мне уже многое сложно, многого не испытать. И вот здесь бы остановиться раз и навсегда, но нет, потому что я люблю приезжать домой, где стоит мое пианино, которое я когда-то почти ненавидела. И вот мои привыкшие к-чему-только-не пальцы встают на черно-белое полотно и, сначала пьяно заваливаясь и спотыкаясь, а потом, ступая все увереннее (навык не пропьешь!), начинают танцевать. И поднимается бемольно-бекарный ветер, и срывает с головы все терновое и лавровое, выносит в окна щиты и мечи, мне всего лишь десять, я не умею предсказывать будущее, скоро Новый год, во дворе меня ждет Катька, сегодня мы опять будем прыгать в сугробы с гаражей, а потом пойдем за дом собирать с голых веток маленькие подмороженные кислючие ранетки. Вечером придет папа, мы сядем с ним играть в шахматы. И, может быть, я даже выиграю. А потом папа засобирается уходить, потому что он теперь живет отдельно. Я сяду за пианино и, хотя я знаю, что он не останется, буду старательно проходить ноту за нотой, кварту за квинтой, аккорд за аккордом специально для него. В тайной детской надежде и неуютном пустом ожидании.
