Об авторе статьи:

Павел Матвеев – литературовед, эссеист, публицист, редактор. Сфера его интересов – деятельность советской цензуры эпохи СССР, история преследования тайной политической полицией коммунистического режима советских писателей, литература Русского Зарубежья периода 1920–1980-х годов. Эссеистика и литературоведческие статьи публиковались в журналах «Время и место» (Нью-Йорк), «Новая Польша» (Варшава), «Русское слово» (Прага) и др., в России – только в интернет-изданиях. Как редактор сотрудничает со многими литераторами, проживающими как в России, так и за её пределами – в странах Западной Европы, Соединённых Штатах Америки и в Израиле.

Не пытайся / Don’t try

Исполнилось 25 лет со дня смерти писателя Чарльза Буковски, получившего известность в качестве enfant terrible американской литературы второй половины XX века и обладающего статусом культового литератора в странах Европы и в России.

Генри Чарльз Буковски-младший – таково полное имя этого человека – скончался 9 марта 1994 года в Сан-Педро, одном из городов-спутников Большого Лос-Анджелеса. Умер он, как принято писать в подобных случаях в некрологах, в возрасте семидесяти трёх лет после тяжёлой и продолжительной болезни. Под «тяжёлой и продолжительной» авторы поминальных статей чаще всего подразумевают рак, который, однако, далеко не всегда тянется долго, – это уж кому как повезёт. Но в случае Буковски это было именно так.

Лейкемия – болезнь очень коварная. Начинается чаще всего незаметно, развивается медленно, симптоматика на начальной стадии бывает смазанной, нечёткой. Так произошло и в случае с Чарльзом Буковски. Первые признаки болезни проявились у него в 1990 году, когда писателю исполнилось семьдесят. Когда диагноз стал очевиден, последовали две госпитализации, две серии мучительной химиотерапии, не только уничтожающей у человека волосяной покров, но и стирающей оперативную память, два периода ремиссии – и, наконец, ещё одна госпитализация, ставшая не только третьей, но и последней.

Чарльз Буковски был похоронен на кладбище Грин Хилл-с Мемориал Парк в южной части Лос-Анджелеса. На надгробной плите, по решению его вдовы Линды Ли, помимо полного имени, клички – Хэнк – и дат жизни и смерти были выгравированы также фигура боксёра в боевой стойке и фраза «Don’t try» – «Не пытайся». В значении «И не мечтай повторить его жизнь». Или, если угодно, «Не надейся превзойти».

 * * *

Чарльз Буковски родился 16 августа 1920 года в Андернахе, небольшой германской деревушке на берегу Рейна. Его отец – Генри Чарльз Буковски-старший, американец немецкого происхождения, был солдатом армии США и после завершения Первой мировой войны служил в поверженной Германии в составе оккупационных войск стран Антанты. Выполнение воинского долга не помешало Генри обзавестись на исторической родине женой. Жена, по имени Кэтрин Фетт, родила от него сына. Сыну, получившему то же имя, что и его отец, было суждено стать всемирно известным писателем, о чём ни его родители, ни тем более он сам в ту пору, само собой, ни малейшего понятия не имели.

Генри Буковски-младшему не было и трёх лет, когда весной 1923 года он вместе с родителями оказался в Америке. После недолгих скитаний по стране семейство Буковски осело в Калифорнии, в Лос-Анджелесе. Глава семьи, Генри-старший, решил стать бизнесменом и открыл собственное торговое дело. Торговал он молоком. Это занятие позволило семье приобрести собственный дом и автомобиль «Форд Т». Материально молочник Буковски свою семью обеспечивал вполне, однако отношения его с сыном складывались плохо. Причиной тому были неправильные представления Генри-старшего о том, как надо правильно воспитывать Генри-младшего. Будучи по крови немцем, он, следуя генетически усвоенным традициям прусской дисциплины, избивал сына за малейшую провинность. А характер у маленького Генри был таков, что редкая неделя обходилась без того, чтобы папаша не отодрал его своим кожаным ремнём как ту самую сидорову козу. Мать, целиком находившаяся под психологическим диктатом мужа, за сына не заступалась, считая, что тот воспитывает ребёнка правильно.

К постоянному унижению детских лет прибавился кошмар лет подростковых. В школьные годы Генри-младший заболел тяжелейшей формой воспаления лицевых сальных желёз, против которого оказалась бессильна тогдашняя американская медицина. (Впоследствии болезнь прошла, однако последствия её навсегда запечатлелись у Буковски на лице. Описывая внешность 65-летнего Буковски, журналист Пол Киотти в статье, в марте 1987 года опубликованной в литературном приложении к газете «Лос-Анджелес Таймс», высказал остроумное предположение – что, глядя на массивный нос писателя, «можно предположить, что он собран на автомобильном кладбище из капота “Студебеккера” и крыльев “Бьюика”»[1].) Из-за покрытого фурункулами лица и неказистой внешности Генри начал сторониться сверстников и приучился скрывать свои истинные чувства под маской «крутого парня», готового в любой момент пустить в ход кулаки. Одновременно в характере Буковски стала всё чаще проявляться склонность к эпатированию окружающих образом «калифорнийского Квазимодо», для которого нет не только ничего святого, но также и вообще ничего такого, что нельзя было бы подвернуть самому циничному осмеянию и глумлению. Он не верил в любовь, отрицал существование Бога и утверждал, что работают только дураки. Тогда же, впервые попробовав алкоголь, Буковски приобрёл зависимость от этилового спирта на всю оставшуюся жизнь.

В 1939 году он был зачислен в городской колледж Лос-Анджелеса на факультет журналистики и английского языка. Там, вместо того чтобы прилежно учиться, студент Буковски – как он утверждал впоследствии, исключительно из желания подразнить преподавателей, – объявил себя нацистом, приверженцем Адольфа Гитлера. О том, что представляет собой немецкий национал-социализм, он ни малейшего понятия не имел, да это ему было и не интересно.

Начавшаяся в том же году Вторая Мировая война не вызвала у Буковски прилива патриотических чувств; правда, с нацистским эпатажем он скоро покончил. Однако и из колледжа его вскоре выгнали – за прогулы занятий и неуспеваемость.

После того, как в декабре 1941 года Япония напала на Соединённые Штаты, вынудив их к ответным действиям, в стране началась мобилизация. Буковски, всегда считавший войну одним из самых идиотских человеческих занятий, выражать готовность умереть за родину не спешил. В 1942 году агенты ФБР арестовали его в Филадельфии. Продержав Буковски три недели в тюрьме, власти всё же решили, что в уклонении от призыва он невиновен и отправили на сборный пункт. Там ему неимоверно повезло – будущий писатель обрёл свободу после заключения психиатра, что по особенностям своей личности он не может быть признан годным к несению воинской службы. Как утверждал Буковски много лет спустя[2], к такому решению психиатр пришёл после того, как он заявил доктору, что не верит, будто с помощью войны можно решать какие-либо проблемы, однако готов принять в ней участие, чтобы фактом своей гибели доказать справедливость данного утверждения. По словам Буковски, психиатр был настолько поражён, что выписал ему «белый билет». Можно ли верить этому рассказу – вопрос, который каждый читатель должен решать самостоятельно.

Избежав армейской лямки, Буковски в течение нескольких последующих лет скитался по стране. Переезжая из города в город, из штата в штат, нигде подолгу не задерживаясь, он зарабатывал на жизнь чем придётся, не гнушаясь и мелким воровством. Попадавшие к нему в руки деньги уходили на скудное пропитание и алкоголь, без которого он уже не мог существовать. Приблизительное – очень и очень приблизительное – представление о том, как Буковски жил в середине 1940-х, можно получить, ознакомившись с его рассказом «Жизнь алкаша»[3].

Всё это время Буковски много писал. Не имея пишущей машинки – она давным-давно была заложена в ломбард, а деньги тут же пропиты, – он писал рассказы от руки, печатными буквами, и рассылал их в редакции всех ему известных журналов. Из редакций или не отвечали вовсе, или присылали стандартные отказы с пожеланиями удачи в будущем. Однако в 1944 году удача всё же улыбнулась начинающему писателю, причём сразу дважды: один из его рассказов был опубликован в журнале Уилла Барнетта «История», второй – в журнале Кэресса Кросби «Портфолио». Тем не менее вместо того чтобы использовать полученный шанс и попытаться пролезть в так манившую его «большую литературу», Буковски ушёл в очередной загул, продолжившийся ни много ни мало целых одиннадцать лет.

Завершился этот алкогольно-бродяжнический марафон самым печальным образом – в 1955 году 35-летний Буковски попал в Окружную клиническую больницу Лос-Анджелеса с прободением язвы желудка. У него не было медицинской страховки, поэтому максимум, на что он мог рассчитывать, – это на милосердие своих уже к тому времени очень пожилых родителей. Ненавидимый им отец сжалился над блудным сыном и оплатил дорогостоящее лечение, включавшее многократное переливание крови. (Сын отплатил отцу самой чёрной неблагодарностью: после смерти Генри Буковски-старшего он раздал имущество родителей соседям и продал семейный дом за 16 000 долларов, которые незамедлительно прокутил и проиграл на скачках). Вспоминая эти страшные дни, Буковски писал:

«После того как, посчитав за труп, меня сначала засунули в подземное хранилище трупов, а потом подняли обратно, они влили в меня двенадцать пинт крови и столько же пинт глюкозы. Я отказался от операции, которая, как они утверждали, была необходима, иначе я не выживу. Также они сказали, что если я выпью ещё хотя бы один раз, то обязательно помру. Они соврали мне дважды»[4].

Побывав одной ногой на том свете, Буковски сумел сделать из этого опыта кое-какие правильные выводы. Он понял, что с прежним образом жизни – бомжа и алкоголика, скитающегося по стране в поисках приключений на собственную задницу, – пора завязывать, и решил подыскать себе какую-нибудь не особо пыльную работёнку, позволяющую сводить концы с концами. А заодно попробовать вернуться к занятию литературой.

Работа нашлась довольно быстро – Буковски поступил в Лос-Анджелесский департамент государственной почтовой службы США и, получив форменную одежду почтальона, принялся разносить письма и печатную прессу жителям закреплённого за ним микрорайона. Со временем из письмоносцев его перевели в клерки – работать на сортировке корреспонденции в здании почтового управления.

С литературой же он поступил следующим образом – вместо того чтобы вернуться к сочинению рассказов, начал писать стихи. Однако уже не рассылал свои сочинения по редакциям «веером от пуза», как в прежние времена, а заводил полезные знакомства в литературной среде родной Калифорнии. И довольно быстро превратился в ещё одного в скопище иных, столь же непризнанных, сколь и многочисленных, гениев. Разница между ними состояла, однако, в том, что, в отличие от абсолютного большинства своих коллег по перу и клавиатуре, чья литературная известность ограничивалась, как правило, чрезвычайно узким кругом, состоявшим из ближайших родственников и приятелей-собутыльников, Буковски сумел добиться подлинного признания и сопутствующего ему коммерческого успеха. Хотя на это ему потребовалось много лет.

* * *

В 1960 году, когда Чарльзу (имя он сменил, чтобы более не ассоциировать себя с отцом) Буковски было не то ещё тридцать девять, не то уже исполнилось сорок, маргинальное калифорнийское издательство «Hearse Press» выпустило его первую книгу – поэтический сборник с вызывающим названием «Flower, Fist And Bestial Wail» («Цветок, кулак и бестиальный вопль»). Вслед за первым сборником последовали ещё два – «Longshot Poems For Broken Players» («Долгоиграющие стихи для продувшихся игроков», 1962) и «Run With The Hunted» («Беги с добычей», 1962). Ныне эти книжечки, изданные тиражом в 200–300 копий каждая, являются абсолютными библиофильскими раритетами, за счастье обладания которыми отдельные представители многомиллионной армии фанатов Буковски готовы выложить многие тысячи долларов.

В середине 1960-х годов ещё две поэтические книги Буковски вышли мизерными тиражами в Новом Орлеане, где жили его друзья – супружеская пара Джон и Луиза Вебб, также известная под кличкой Джипси Лу (Цыганка Лу). Будучи не только друзьями Буковски, но и страстными поклонниками его поэзии, супруги Вебб сделали собственное карманное издательство, получившее название по их именам – «Loujon Press», и выпустили два сборника его стихов – «It Catches My Heart In Its Hands» («Это держит моё сердце в своих лапах», 1963) и «Crusifix In A Deathhand» («Распятый в Рукесмерти», 1965).

В дальнейшем, во второй половине и в конце 1960-х, до тех пор, пока Чарльз Буковски не стал известен в основном не как эстетствующий поэт, но как зловредный беллетрист, различные микроскопические калифорнийские и иные издательства выпустили ещё не менее десятка его поэтических сборников – с названиями вроде «The Genius Of The Crowd» («Гений толпы», 1966), «At Terror Street And Agony Way» («На улице Террора и проезде Агонии»,1968) или «The Days Run Away Like Wild Horses Over The Hills» («Дни бегут, словно дикие лошади по холмам», 1969). Но самым запоминающимся оказался изданный в 1968 году сборник «Poems Written Before Jumping Out Of An 8-Storey Window» («Стишки, написанные перед прыжком из окна восьмого этажа») – не в последнюю очередь именно из-за его названия.

* * *

Возвращение Буковски к прозе произошло при обстоятельствах довольно любопытных.

В 1967 году в Соединённых Штатах Америки началась так называемая «Цветочная революция» – под таким романтическим названием в их историю вошло движение хиппи. Оплотом хиппарей стала райская по климату Калифорния, в которой почти круглогодично можно было валяться на свежей травке, покуривая травку высушенную и круглосуточно разглагольствуя о свободе творчества, свободной любви и прочих завлекательных для юного возраста вещах. Попутно, пользуясь Первой поправкой к Конституции США, можно было сколько угодно поносить правительство, президента Линдона Джонсона, министерство обороны и Вьетнамскую войну, идти на которую цветочные революционеры считали для себя западло.

На волне хипповского протеста во многих городах Калифорнии стали возникать альтернативные средства информации – газеты и журналы, финансируемые исключительно из карманов их владельцев и отказывающиеся следовать в фарватере «буржуазной пропаганды». Несколько таких газет и газетёнок появились и в Лос-Анджелесе: «L. A. Free Press», «Nola Express» и «Open City» («Открытый город»). Владелец и издатель последней, предприимчивый прохиндей Джон Брайан, считал себя самым выдающимся редактором в Соединённых Штатах, а свою газету – самой свободной из выходящих в этой стране газет. Естественным образом «подпольный писатель» Чарльз Буковски оказался в числе сотрудников «Открытого города». Брайан предложил ему вести в газете постоянную авторскую колонку и предоставил полный карт-бланш – включая не только тематику и стиль изложения, но также и орфографию и пунктуацию.

Буковски почувствовал, что – вот, наконец, настало то благословенное время, когда он сможет писать именно то, что ему всю жизнь хотелось, и никто не будет его в этом ограничивать. То же касается гонораров – а платили в газете у Брайана не более чем по 15–20 долларов за колонку, частенько норовя не заплатить вовсе, – то это Буковски не напрягало, поскольку на жизнь и на выпивку он по-прежнему зарабатывал на почте.

О том, про что писал Буковски в своих опусах, публиковавшихся в «Открытом городе», подробно распространяться смысла не имеет – достаточно упомянуть название книги, под обложкой которой значительная их часть впервые была собрана. Книга называлась «Notes Of A Dirty Old Man», что в буквальном переводе означает «Записки грязного старикашки», а в идиоматическом – «Записки старого козла». Впервые она вышла в 1969 году в издательстве «Essex House», специализировавшемся на выпуске книг откровенно порнографического содержания. Буковски впоследствии неоднократно утверждал, что жулики-порнографы его нагло обманули, перед подписанием контракта напоив до невменяемого состояния, поэтому что он в этом состоянии подмахнул, он совершенно не помнил – и, соответственно, ни единого цента от этой сделки не получил. Денонсировав кабальный контракт, Буковски передал рукопись знаменитому битническому издательству «City Lights Books», базирующемуся в Сан-Франциско, и в том же 1969 году книга ««Notes Of A Dirty Old Man» вышла вторым изданием.

Именно с этой книги началась всемирная слава Чарльза Буковски как ведущего представителя так называемого «грязного реализма» – направления в современной западной беллетристике, в котором все вещи называются их подлинными именами, а слово «б…дь» никогда не пишется с четырьмя звёздочками после первой буквы.

История примерно трёхлетнего сотрудничества Чарльза Буковски с газетой «Открытый город» изобиловала неимоверным количеством ссор, скандалов, предъявлением взаимных претензий морального характера и пьяных драк. Впоследствии Буковски описал её в рассказе «Рождение, жизнь и смерть одной левацкой газетёнки»[5], в котором в крайне издевательских тонах поведал о беззастенчивой эксплуатации своего таланта жуликом-издателем. При этом саму газету он обозначил циничным псевдонимом «Open Cunt» («Открытая п…да»), а её владельца вывел под именем Джо Хайнс. Страшно обозлившийся Джон Брайан в отместку переиначил фамилию своего бывшего колумниста и с тех пор до самой смерти Буковски именовал его не иначе как Факовски.

* * *

Определённый коммерческий успех «Записок старого козла» дал Буковски основания предположить, что у него появился шанс реализовать свою главную мечту – стать профессиональным литератором. Взвесив все «за» и «против», в декабре 1969 года он подал заявление об увольнении по собственному желанию.

С точки зрения обывательского восприятия этот поступок 49-летнего мужчины был натуральным безумием. Покидающие государственную службу в таком возрасте автоматически теряли возможность устроиться на подобную работу, а государственная пенсия им не полагалась. Поэтому при неблагоприятном развитии событий бывший почтовый клерк Буковски имел все шансы пополнить своей персоной число калифорнийских бомжей.

Это был страшный риск, но этот риск себя оправдал. Десять лет спустя Буковски вспоминал:

«Принять это решение мне помог мой издатель Джон Мартин. Он пришёл ко мне и сказал: “Слушай, Хэнк, я предлагаю тебе стать профессиональным писателем. Я буду платить тебе по сто долларов в месяц, если ты уйдёшь со своей поганой службы и станешь только писать. Сто долларов в месяц. Пожизненно”. – “А что, если я уйду со службы, но ничего не стану писать, а буду только пить?” – спросил я. Джон подумал и сказал: “Всё равно буду платить”. Напугать издателя не удалось. Пришлось согласиться».

Покинув сортировочный цех, Буковски за три недели написал свой первый роман – про то, как он десять лет проработал в системе государственной почты. Роман под бесхитростным названием «Post Office» («Почтовое отделение») был опубликован в 1971 году издательством Джона Мартина «Black Sparrow Press» («Чёрный воробей») и разошёлся тиражом 75 000 копий в США и ещё не менее 500 000 копий в переводах на иностранные языки – немецкий, французский, испанский и другие.

Вслед за первым последовали ещё четыре романа из «автобиографической саги» Чарльза Буковски: «Factotum» («Фактотум», 1975), «Women» («Женщины», 1978), «Ham on Rye» («Хлеб с ветчиной», 1982) и «Hollywood» («Голливуд», 1989). Все эти произведения объединяет то, что они написаны, во-первых, от первого лица – Генри Чинаски, являющегося alter ego Чарльза Буковски, а во-вторых, рассказывают о различных обстоятельствах жизни этого персонажа, в очень существенной части являющейся также и жизнью придумавшего его автора.

Сталкиваясь, как это всегда бывает в подобных случаях, с попрёками недоброжелателей в том, что все эти романы – суть одна книга, которую он пишет о самом себе, поскольку ему больше не о чем писать, Буковски неизменно отвечал, что о себе он может писать правдивее, чем о других, поскольку основным источником для его сочинительства является он сам. А на вопросы вроде того, для кого он пишет и кто составляет его читательскую аудиторию, отвечал:

«Многие люди, которые оказались на дне, говорили мне, что чтение моих книжек помогает им жить. Один парень написал мне из тюрьмы, что только мои книги кочуют по камерам. Для мен это лучшая похвала. Кому нужно блеяние университетских критиков? Однажды я навещал своего приятеля в психбольнице. Один шизик узнал меня. “Вы – Чарльз Буковски?” – стал допытываться он. Видать, начитался моей писанины. Возможно, поэтому и загремел в психушку»[6].

Неимоверное, фантастическое чувство чёрного юмора и самоирония – пожалуй, две самые главные особенности Чарльза Буковски как писателя.

* * *

Несмотря на то, что Чарльз Буковски терпеть не мог кинематограф и при всяком удобном случае норовил его чем-нибудь уязвить, его собственное творчество без внимания киношников не оставалось. В 1981 году итальянский режиссёр Марко Феррери снял по мотивам нескольких ранних рассказов Буковски фильм «Tales Of Ordinary Madness» («Истории обыкновенного безумия»), с Беном Газзара и Орнеллой Мути в главных ролях. А в 1987 году интернациональный режиссёр Барбет Шрёдер сделал в Голливуде фильм «Barfly» («Завсегдатай бара») по оригинальному сценарию Буковски; главные роли в нём исполнили Микки Рурк и Фэй Данавэй. Экранизацию Феррери Буковски посчитал чудовищно пошлой и насквозь фальшивой и от души облил помоями в рассказе под названием «Безрассуден до предела»[7]. А фильм Шрёдера счёл вполне приличным, тем более что принимал участие в работе над ним не только в качестве сценариста, но и присутствуя на съёмочной площадке в виде статиста из массовки; правда, эти кадры в окончательный монтаж не вошли.

После смерти Буковски экранизации его книг продолжились. Так, в 2005 году норвежский режиссёр Бент Хамер осуществил экранизацию романа «Factotum»; роль Генри Чинаски в ней исполнил американский актёр Мэтт Диллон, а его подруги – актриса Лили Тэйлор. Фильм получился неимоверно плохой, в нём всё, как принято говорить в киношном мире, пребывает «вне фокуса», и единственное, ради чего его всё же стоит посмотреть, – это ради того, чтобы услышать прекрасный саундтрэк, то есть музыку и песни в исполнении изумительной норвежской блюзовой певицы Кристин Асбьорнсен, написанные ею в том числе и на стихи Буковски.

Чарльз Буковски и сам неоднократно становился объектом внимания киношников. Ещё в начале 1970-х годов его многолетний приятель, прогрессивно мыслящий голливудский режиссёр Тэйлор Хэкфорд снял о нём документальный фильм. Посмотрев то, что сделал Хэкфорд, Буковски оценил фильм как честный и достойный уважения. Однако вслед за тем написал рассказ под названием «Вот что погубило Дилана Томаса»[8], в котором изобразил себя тонким эстетом, осаждаемым голливудскими жуликами, стремящимися заработать на его литературной славе. Прочитав рассказ, Хэкфорд возмутился и обвинил Буковски во лжи: «Этого не было! Я всё помню. Фильм – свидетель». Буковски парировал: «Не имеет значения, что и как было. Как я напишу, так и будет. И знаешь, как? Я всегда буду героем»[9].

Эта данная им самому себе ещё в юности установка – при любом раскладе держать удар и выдавать себя за победителя – была для Чарльза Буковски главной заповедью при жизни. Она же сопутствует ему и после смерти. Иначе для чего тогда на его надгробной плите нарисована фигура боксёра, готового к отражению удара ротивника, и выгравирована надпись «DON’T TRY» – «НЕ ПЫТАЙСЯ».

Об истории последнего романа Чарльза Буковски «The Pulp» («Макулатура»), а также о том, как его сочинения стали доступны в России в русскоязычных переводах, – в следующий раз.

ПРИМЕЧАНИЯ:

1 Цит. по: Киотти П. Буковски // Буковски Ч. Хлеб с ветчиной. СПб.: Новкультпрос, 2000. С. 244. Перевод с англ. Ю. Чуваевой.

2 См..: Буковски Ч. За решёткой вместе с главным врагом общества // Буковски Ч. Истории обыкновенного безумия. М.: Глагол, 1997. С. 19. Перевод с англ. В. Когана.

3 См.: Буковски Ч. Жизнь алкаша // Буковски Ч., Фанте Д. Возмездие обречённых. СПб.: Новкультпрос, 2002. С. 173–187. Перевод с англ. Ю. Медведько.

4 Цит. по: Wakeman John, ed. World Authors 1950–1970’s. New York, 1975. Перевод с англ. автора.

5 См.: Буковски Ч. Рождение, жизнь и смерть левой газетки [sic!] // Буковски Ч. Макулатура. М.: Глагол, 2001. С. 150–169. Перевод с англ. В. Голышева.

6 Перевод с англ. Ю. Медведько.

7  См.: Буковски Ч. Безрассуден до предела // Буковски Ч., Фанте Д. Возмездие обречённых. СПб.: Новкультпрос, 2002. С. 304–313. Перевод с англ. Ю. Медведько.

8 См.: Буковски Ч. Вот что погубило Дилана Томаса // Стрелец (Москва). 1992. № 1 (68). С. 218–221. Перевод с англ. С. Юрьенена.

9  Цит. по: Киотти П. Буковски // Буковски Ч. Хлеб с ветчиной. СПб.: Новкультпрос, 2000. С. 260. Перевод с англ. Ю. Чуваевой.