Карен Маратович Тараян (р. 1988) — поэт. Окончил Московский государственный университет печати. Участник литстудии «Полиграфомания» московского «Политеха». Публиковался в журналах «Дети Ра», «Сибирские огни», литгазете «ХуЛи». Финалист всероссийского конкурса «Филатов-Фест». Лауреат фестиваля «Всемирный день поэзии». Автор сборника верлибров «Подданный царства растений». Живёт в Москве.
|ТАЙНЫЙ АРХИПЕЛАГ|
Уходящий в небо подъёмный кран,
луч, заметный глазу лишь на отрезке.
Совершенно равнодушный как океан
к рыбе, бултыхающейся на ле́ске.
Хоть любое определенье — всего лишь шарж,
схематичный, даже совсем абстрактный.
Бог — это светящийся дискошар,
только умощнённый тысечкратно.
Бог — это как бы такой сквозняк,
что просвистывает сквозь язык как пуля.
Непечатный символ, тайный архипелаг,
квартирующий в кочевых облаках июля.
Небо залито взвёзженным молоком.
Валит медленно с неба сырая вата.
Никуда не спрятаться от него,
не сбежать — как окну от лучей заката.
Бог — это вроде большой экран,
на котором крутятся наши пьески.
Абсолютно беспристрастный — как океан
к рыбе, бултыхающейся на леске.
И куда ты пойдешь? Тебе где ни сядь — тюрьма.
Клетка с прутьями собственных же нейронов.
И потёмкинская новогодняя кутерьма
окропляет блёстками спящий город.
|РОСКОШЬ ДЛЯ ЗРЕНИЯ|
Преимущество жизни на 22-м этаже
в том, что из любой точки кровати
видишь в окне не витрины и гаражи,
а кусочек неба в ажурной вате
облаков, гонимых семью ветрами,
словно точки и галочки на бумаге,
птиц в границах белой оконной рамы,
или, если ночь, то звёздные зодиаки.
Роскошь для зрения — видеть одно лишь небо,
не занятое под флаги, баннеры, или
купола, антенны, громоотводы, шпили,
в сочетании выглядящие нелепо.
Трудно подобрать более подходящий
оттенок, чтобы раскрасить этот
купол над головами прямоходящих,
одетых в мышцы и ткань скелетов.
Хорошо всё же, что конструкция шеи
позволяет взгляду уйти с вещей
в небо. И даже не наблюдать за чем-то.
А вглядываться. Вообще.
|РАКАМАКАФО|
Вот мы со школьными кентами
под лестницей «Ярпиво» пьём.
И мы пока ещё не знаем,
каким судьба пойдет путём.
Хохочут Светка и Кристинка,
и белый снег, и серый лёд
крошат высокие ботинки
заморской фирмы «Камелот».
Мы ждём, что чуждый неизвестный,
но добрый, словно Пикачу,
мир этот чудный, поднебесный
как друга хлопнет по плечу,
дурных курящих и патлатых
нас… и поманит за собой.
Так вспомнится две тыщи пятый,
да нет — две тысячи второй.
Играет новенький мафон
с наклейкой «маде ин корея»,
и мы под «ракамакафо»
мечтаем повзрослеть скорее.
И мир пока — Гиперборея.
И мы — титаны в нём.
|ФОРМУЛА ВОЗДУХА|
До сих пор представляю неделю,
как в дневнике:
понедельник, вторник, среда — слева на развороте,
справа — четверг с пятницей и субботой.
Это что-то пожизненное, как линии на руке.
Если слово “школа” слышу и произношу,
появляется готовальня, готовая к чертежу,
синий и красный отточенные карандаши —
для согласных и гласных, для чу-щу и жи-ши.
Мел скрипит, касаясь пористостей доски.
Напрягаю память, сосредоточенно тру виски.
Из чего же ты соткан, жизненно важный газ?
Вспоминаю формулу воздуха.
Ни глотка. Ни роздыха.
Как пескарь на песке — удивлённый таращу глаз.
* * *
Небо дышит ноябрьской стынью,
мёрзлой крошкой обмётан двор.
И лимоновый свет стерильный
льёт луна на оконный створ.
Ночью кошки одной расцветки —
серо-сумеречной, простой.
И кропят чернильные ветки
редких путников темнотой.
Кто тут рыщет в кромешном мраке —
птица? бомж? загулявший мот?
Многоуровневые бараки
упираются в небосвод.
Повидавший все части света,
наигравшийся в городки
лишь хватает бродячий ветер
клён потрёпанный за грудки.
* * *
От Зарядья до замкадья
нас везёт таксист Аркадий,
у Аркадия в машине
заводной играет джаз.
На матерчатом сиденье
мы сидим, конечно, сзади,
и улыбчивый Аркадий
в зеркало глядит на нас.
А снаружи светофоры,
а снаружи пешеходы,
а снаружи лето дышит,
бьётся воздухом в окно.
От Зарядья до замкадья
нас везёт таксист Аркадий,
у меня осталась тыща —
хватит даже на вино.
* * *
Бог появляется в самом почти конце.
В предпоследнем акте, не блещущем антуражем.
В виде вещи, дерева, в совершенно любом лице,
второстепенного в том числе персонажа.
Бог появляется, даже если его не ждут.
Он выходит в ночь, незаметно сойдя с иконы.
Подвезёт до дома, даст денег, наложит жгут.
Ну, покеда — скажет — потом передашь другому.
* * *
И месяц — лунная долька,
ополовиненный нимб.
Душистая, как настойка,
роща шумит под ним.
На небе след от кометы
голубовато-глубок.
И честен вкус сигареты,
и горького чая глоток.
Соснами, как иголками,
ощетинился холм.
А мне остаётся только
тянуться к тебе стихом.
Куда-то на край планеты,
за горизонта стык.
Как хорошо, что на свете
есть небо и русский язык.
|ПРОЖИЛКИ|
Знаешь, в памяти по итогу
остаются одни детали.
Пустяко́винные, ей-богу,
трещинки на ремне сандалий.
Эти родинки на предплечье,
взгляда или ладони жженье,
окрыла́ченные словечки,
мимолётные выраженья.
Не победы и не ошибки.
Ну, зачем этой скукой спамить?
Человеческие прожилки,
светлячки-маячки на память.
Почерк, запах и марка джина,
шрам на пальце — плохие швы,
из которых потом сложи нас —
и как будто опять — живые.
|ИГРА НА ВЫБЫВАНИЕ|
Знаешь, милая, я, кажется, догадался,
в чем заветный смысл метафор, да и вообще
тропов — от классицизма до декаданса —
это поиск подобия для сокраще-
ния дроби, где зашифрован мир.
Совпадает в числителе и знаменателе
безделушная переменная или цифирь,
(согласись, довольно-таки занимательно)
и даёт тебе полное право —
как поэту и математику —
учинить над нею расправу.
Ну то есть сократить аккуратненько.
Соблюдай баланс, чтобы над чертою
убирать столько же, как и под.
Вот она пропитанная тщетою
жизнь — как терпким ликером вишнёвый торт.
Это, если угодно, такая магия.
Способ освобождения и борьбы.
Соглядатайствуй миру, смотри, не смаргивай.
Подрезай колосья, вяжи в снопы.
Видишь, милая, шлюпки и расстегаи.
Шпалу и полиграфическое тире.
Многие упражняются, не все достигают
больших результатов в этой игре.
Не жалей, не думай, движенье четкое:
звёзд скопление или разлитое молоко.
Зафиксируй пару и сразу — вычеркивай.
Пока не останется ничего.
Спасибо за то, что читаете Текстуру! Приглашаем вас подписаться на нашу рассылку. Новые публикации, свежие новости, приглашения на мероприятия (в том числе закрытые), а также кое-что, о чем мы не говорим широкой публике, — только в рассылке портала Textura!
