Чернов Андрей Александрович (р. 1989) – поэт. Родился в г. Судогда (Владимирская область). Окончил филологический факультет ВГГУ. Учился в школе «Хороший текст». В 2012 году участвовал в Форуме молодых писателей России (мастер-класс Алексея Алехина и Андрея Василевского). В 2018 стал финалистом поэтического фестиваля «Созвездие Слово» (Владимир).
***
Осенью лес цвета хаки –
Брезентовый, защитный,
Цвета отцовской куртки,
В которой он ходил на рыбалку.
Она слегка пахла сигаретами
С тех пор, когда он ещё курил,
Прошлыми рыбалками и походами,
Хлебом, который был на прикормку или на плотву.
И хотя это был тот же хлеб, из той же хлебницы,
Не было ничего вкуснее,
И, конечно, ни в какое сравнение
С таким же хлебом дома за столом.
Я мог поместиться в этой куртке целиком и согреться.
Бамбуковые удочки, высокая трава,
вечерний туман или утренняя роса,
берег реки или омут, низкий лес, огромное небо…
Со временем куртка стала более песочного цвета,
Карманы не все сохранились.
Уже нет ни рыбалок, ни отца…
Но каждый раз, бывая на даче и надевая его куртку,
Чтобы выйти во двор,
Сколько бы раз ни стирали ее,
Сколько бы раз ни вытряхивали,
Каждый раз нахожу в её карманах хлебные крошки.
***
Что ты расскажешь?
Выпиши строки, тезисов выстрой отряд.
Что ты расскажешь?
Все эти муки — что о тебе говорят?
Маленький город,
Микрорайон, где лес и завод ЖБИ.
Маленький город,
В коем оставил первые годы свои.
Радостно жили.
Песню сложи и пой мне, не знаю о чём.
Радостно жили.
Землю кружили, по двору мчась за мячом.
Всех и не вспомнить!
Целым двором ведь пиздились с каждым двором.
Всех и не вспомнить:
Пьяный разбился,
Сел,
Удавился,
До дурки допился,
В драке убит топором.
Пальцы сжимая,
Жить продолжали, прячась за наглый оскал.
Пальцы сжимая,
Всё забывали. Каждый свой выход искал.
Жизнь развела,
И в судьбе добрый случай точку менял запятой.
Жизнь сберегла,
Только память – навечно
Железобетонной плитой.
***
То, что я до сих пор жив, –
Это само по себе перформанс,
Что я каждый раз не делаю последнего шага с платформы
Перед приближающимся поездом в метро
СЧИТАЛОЧКА
И вот уже ты на пороге моём появился,
Или наоборот, –
Уже я у крыльца твоего золотого стою.
А на нём – как положено – Мишки Гамми
И вся остальная приблуда, –
Улыбаются, смотрят, машут призывно лапами в сторону мою.
Только я не спешу по ступеням златым подниматься
Я всегда им не очень-то верил
и всем, кто гнездился на них:
Тому и Джерри, героям «Утиных Историй».
Мне они представлялись всегда слишком радостными,
Я боялся их полуулыбок пустых.
Почему-то мне ближе был тот, одинокий,
С пирогами неведомо для кого
Несуразный медведь.
Мы его называли Мишкой,
Он стоял за стеклянными дверцами,
Мне всегда было жалко его.
Почему он стоит у дверей, а точней, за дверями?
Он принёс пироги, он хотел поделиться со мной и тобой,
Но стоит до сих пор. Мы ему не открыли,
Пироги, наверное, уже зачерствели…
А он на нас смотрит из детства
Застенчивый,
Еле живой.
***
Он всегда заматывал горло,
Будто знал, что это его уязвимое место.
Молчи, голос! Молчи!
Но слова душили его изнутри.
И верёвка стала лишь их физическим воплощением
***
Наверное, в том, что я могу общаться с тобой только письменно,
Есть что-то неправильное.
Значит, я общаюсь не совсем с тобой.
Скорее – со своим представлением о тебе.
Но мне приятнее думать, что с тобой истинной,
Которая не может участвовать в таких разговорах лично,
Поскольку ограничена опытом, ролью, текущей позицией в социальной игре,
Страхом потерять накопленные очки и т.д.
Как, собственно, и я.
Текст страхует нас.
Наш диалог защищён позициями лирических героини и героя.
Можно говорить, что действительно хочешь сказать.
Ведь в крайнем случае можно будет сослаться на то,
Что это всего лишь художественное произведение.
Такой вот способ спрятаться у всех на виду.
Даже то, что я сейчас раскрываю все принципы, –
Это, не более, чем литературный приём.
ВЕЧЕР
Листья и ветви сложились в модернистский узор.
Увлажнитель бурлит, наполняя квартиру
Ароматом кедра.
Ты входишь из ванной.
Время останавливается,
Фиксируя момент полароидным снимком,
Чьи цвета плавно проступают на белом прямоугольнике
Обратно пропорционально тому,
Как растворяется природный орнамент на фоне темнеющего неба,
Заключённого в рамку окна.
***
Я не знаю, как обратиться к тебе,
Как обратиться в веру твою
Оборотиться в тебя.
Лисий след заметаю хвостами:
Первый заметает путь.
Второй заметает эмоции.
Третий заметает воспоминания.
Четвертый – чувства и сны.
Пятый – мышление.
Шестой – речь и язык.
Седьмой заметает сознание.
Восьмой сметает след из этого мира.
Последний – из твоей жизни.
…………………………………………………………
Любовь моя, лучше бы нам никогда не встречаться.
В таком случае, у меня не было бы даже шанса
Сломать твою жизнь
***
Стихотворение – как предсмертное письмо,
написав которое, ты остаёшься –
по тем или иным причинам –
в живых.
Поэтому
читать и показывать стихи
немного стыдно.
Но какое-то из них однажды действительно станет предсмертным –
и выполнит не только свою функцию,
но и функции всех предыдущих стихов.
И,
если повезёт,
искупит твой прижизненный стыд.
