Рантович Михаил Сергеевич, родился в 1985 г. в Кемерове. Работает библиотекарем. Публиковался в журналах «Огни Кузбасса», «Сибирские огни», «Алтай», альманахе «Менестрель», сборнике «Новые писатели», интернет-журналах «Формаслов», «Реч#порт». Живет в Новосибирске.
Тяжёлое бремя времени
Чижов, Е. Л. Собиратель рая / Е. Л. Чижов. — Москва : Издательство АСТ : Редакция Елены Шубиной, 2019. — 315 с.
Иные темы потому называют вечными, что они одинаково волнуют людей во все времена, независимо от состояния нравов или технического прогресса. В художественном произведении важна не столько почтенность темы, сколько возможность на старом основании возвести новое строение. Но важно также, чтоб строение не оставалось пустующим.
В романе «Собиратель рая» Евгений Чижов выстраивает простую историю. Его роман — даже не здание, а переносной вертепный ящик. Три части романа неравномерно дробятся на восемь главок. Две первые части посвящены тому, как мать главного героя, Марина Львовна, больная Альцгеймером, бродит по Москве, пытаясь найти дорогу к несуществующему уже проезду Художественного театра (действие разворачивается, по-видимому, на рубеже веков). Её сын по имени Кирилл, и прозвищу Король, пытается на протяжении примерно двух с половиной сотен страниц её нагнать. Многочисленные отступления в прошлое позволяют охватить их жизни полнее. Кирилл в конце концов встречается с матерью. В части третьей, разворачивающейся в Соединённых Штатах, круг повествования повторён в меньшем масштабе: Марина Львовна, живущая у брата, ускользает из-под присмотра сиделки, и Кирилл её снова ищет, но, когда находит, она его не узнаёт. Затем Кирилл оказывается втянут в нелепую драку, где его отделывают так, что он впоследствии умирает (несколько искусственный ход, вызванный не живым движением романа, но самовольным желанием автора завершить историю). На последних страницах подводится черта под его жизнью: Кирилл был «ангелом внутренних небес», которые «больше обращены к людям, за нашими делишками надзирают. Эти ангелы читают наши помыслы и часто смеются до упаду, потому что дела человеческие для них наподобие щекотки».
Вот появились христианские символы. Но Чижов, человек, очевидно, очень эрудированный, привлекает не только их, роман полон самых разных аллюзий, воспроизводит знакомые литературные ситуации, вплоть до того, что местами кажется похожим на пародию на роман идей. Всю культурную тяжесть автор неосмотрительно наваливает сверху, отчего конструкция, на такой груз не рассчитанная, ожидаемо проседает.
Чижову, по-видимому, очень хотелось создать своеобразный миф о редкостном человеческом экземпляре в безжалостном потоке времени. В центре повествования — Король-Кирилл, коллекционер, завсегдатай блошиного рынка. Там же можно встретить ещё нескольких дополнительных персонажей — это его «свита», которая водит вокруг него бесконечные хороводы, на разные лады твердя о его чудесной «чуйке» на старые предметы, о его свободе и независимости, о его обаянии. Иногда они отвлекаются и говорят (даже, например, во время постельных сцен) о деспотии времени. И это всё, что их интересует.
Свита Короля невелика. У Карандаша при себе постоянно блокнот, банальный атрибут должен подсказывать, что перед читателем писатель-неудачник: он делает вид, будто что-то записывает, будто страдает оттого, что не может написать роман, а в разговорах занудно разворачивает целые теории («Мне кажется, эта тяга сбежать из своего времени так распространилась потому, что будущего не стало. Раньше ведь верили, что в будущем всех ждёт что-то совсем другое… А теперь ясно, что дальше ничего уже не будет, то есть будет всё то же самое…»). «Других членов свиты, в особенности девушек, очень интересовало, что он там пишет, но Карандаш никому свои блокноты не показывал». Подозреваю, что, предъяви Карандаш их на досмотр, блокноты оказались бы девственно чисты.
Всё различие между двумя женскими персонажами свиты, кажется, в том, что одна блондинка, а другая — брюнетка, и первой, имеющей жениха-американца, отведено чуть больше места в романе.
Персонажи — только фигуры на доске у автора, которые он двигает не по правилам, а как ему заблагорассудится, чтобы получить желаемое положение. Возможно, их обезличенность должна демонстрировать, как мал и гол человек перед лицом времени, но это ни ужаса не вызывает, ни в оторопь не бросает, наблюдать за притворными тревогами кукол довольно скучно.
Что же главный герой, Кирилл? Как ни старается автор уверить, будто человек без свойств, голый король с синдромом Плюшкина может быть уникумом, поверить в это никак не получается. Когда с его помощью, излагая идеи, автор не проводит очередной сеанс чревовещания («Время — вот абсолютная власть, с которой не поспоришь»), Кирилл либо занят собиранием барахла, либо закатывает незрелые истерики больной матери — какая уж тут обращённость к людям у такого ангела? На метельном бульваре он едва намеренно не проходит мимо пьяных людей, один из которых почти мёртв; он помогает только потому, что его окликнули. Может быть, следует думать, что Кирилл сам не осознаёт своей сущности, что тяга к людям у него глубоко запрятана, и читателю предлагается заняться чёрной работой по изысканию чистых чувств. Но положительный результат, насколько можно судить, совершенно не гарантирован («С человеком никогда до конца ничего не поймёшь, на языке у него одно, на уме другое. То ли дело вещь? С ней с первого взгляда всё ясно», — говорит сам Кирилл). Чижов, как в скрипте, прописал определённые действия персонажа и тем самым определил отношение к нему, отнюдь не сочувственное.
Единственным живым персонажем во всей книге выглядит Марина Львовна — в старательно описанной болезни кроется что-то если не здоровое, то человеческое. Погружаясь в прошлое, которое существовало, сознание Марины Львовны обретает там опору; а нигилистическая нагота остальных персонажей не позволяет им задержаться ни в прошлом, ни в настоящем, и будущего у них тоже никакого нет. Марина Львовна оказывается неучтённой величиной, горячей ошибкой в холодных построениях автора.
Занимающая его проблема времени настолько велика, что почти полностью заслоняет собой всё. Размышляя вслед за ним о времени, рискуешь забыть о персонажах, их судьбы тут вообще с боку припёка.
Кроме того, не получается как следует разглядеть и личность автора, хотя его присутствие ощущается на каждой странице. Он постоянно в маске и холодном халате, смешивает сложные реагенты, но во взаимодействие друг с другом они не вступают, химической реакции не происходит, и неудавшийся опыт разочаровывает. Роман не состоялся, ни как история нескольких людей, ни как интеллектуальное осмысление действительности, пусть и искусственно выведенной в пробирке.
