Александр Павлов, Армавир.
Родился в 1961 году на Урале. Окончил переводческий факультет Нижегородского Лингвистического Университета. Военный переводчик, многолетняя летная практика в ВТА ВВС СССР в странах Восточной и Юго-Восточной Африки. Корреспондент и завотделом в редакции местной газеты. 20 лет в бизнесе. Публикации стихов, рецензий, прозы и переводов в периодике: «Урал», «Дети Ра», «Зинзивер», «Зарубежные Записки», «Бельские Просторы», «Иерусалимский Журнал», «Homo Legens», «Белый Ворон», «Интерпоэзия», «Артикль» и др., на сетевых ресурсах. Владелец и модератор литературного сообщества. Лауреат Международного конкурса «Муравей на глобусе», 2006. Автор двух книг стихотворений — «осенивесны», 2012 и «недолет», 2015. Повести «Записки бортпереводчика» и «Бухта изгоев» опубликованы в «Бельских Просторах», 2012 и «Новая Реальность», 2016.
Публикацию подготовила Клементина Ширшова
часы водолея
сутки вылиты водолеем сны полны как свечение луж
не бывает тоски полнее чем одна что ещё снаружи
не бывает последней боли есть иная но даст ли духа
и внимательно косит возле обнося косою старуха
провожай летящую птицу то ли взглядом то ли дробиной
прикоснуться к ней прикрылиться приводниться на дно с повинной
что не смог развернуть столетий потерять на картах итаки
что себя впалил в лихолетье отдаваясь как женщине драке
за олимп эфемерный и пошлый за рубцы за монеты за славу
за дамаск не вложенный в ножны ради смерти ради забавы
от тебя испаряется вера от меня предчувствие крови
льётся с неба сырое время напивается почва поверх
пресных вод продолжения жизни до корней по стволам и в завязь
водолею земля лишь брызги отвернётся ведь не представясь…
трое в лодке
стасу
есть в каждом дне, сынок, остов и остров,
закидывая сеть из плоскодонки,
рассказывал отец. скорее шёпот
его из раком съеденной гортани
мне мерно резонировали волны,
уловом бледных зайчиков закатных
ведя в квадраты шёлка сонных рыб.
выслушивая, выброшенный в воду,
спокойный хрип его через плечо
потертое от ветра и загаром
задубленную кожу наблюдая,
не думал я о дне, о днях, о смерти,
барахтался в трёх метрах от весла
и знал, что рядом борт с его руками,
могучими, не знающими страха.
есть берег в каждой ночи, нелегко
доплыть и догрести. теперь я знаю
и то, о чём отец не говорил.
не выжив в шторм, не понимаешь штиля.
и мне, наверное, не объяснить
подобное взрослеющему сыну,
ныряющему с лодки в те же воды,
а только рядом плыть, чтоб видел он,
что не один в волнах ни днём, ни ночью.
почитай
что означают эти слова не помню…
с. шестаков
1.
почитай мне милая просто как метёт вокруг почитай
все ветра бескрылые норовят подняться и как мы летать
к нам капелью просятся месяцы и март и апрель и май
и разноголосицей всё что до и после и вместо нас
голос твой серебряный что цвет что запах что счастье что
был я глух и верно был слеп и выиграл и проиграл не то
почитай мне милая покачай на качелях слов твоих покачай
ночь проходит мимо нас и тихо время стелется забывая час
2.
однажды мир меня простит
за всё что я ему придумал
за горы сползшие в горсти
за кровь запёкшуюся в тумбах
за всех за наших и чужих
одной твоей смешной улыбкой
повис мой мост висящий зыбкий
над вечной пропастью
во ржи
3.
нас тихо тихо пишет время
на диктофон
а мы беспечно шутим с теми
кто вышел вон
вгляжусь дождём в бульвар омытый
он ждёт шагов
весь город в тени втуне сбитый
несёт альков
мы вечны мы смешны мы маги
потерян сон
всё что не выйдет на бумаге
забудет зонт
4.
зажгу этот город и пусть он вспомнит меня
не за тёртые джинсы и не за четыре дня
что заброшены в чёрные неподъёмные дыры любви
даже если я там ты меня не найдёшь не зови
ран давно перевязанных уже не излечит судьба
просто время разное каждому хочет своё слабать
я люблю я люблю её хоть осуши ла-манш
хоть выиграй третью хоть мировую нам
уже ни черта не страш…
5.
а счастье так всегда похоже на мать в цветах.
и не вернёшь, но это то же – свята, свята…
и можно петь теперь как лучшие из певчих птиц!
один простой счастливый случай – всё, изменись.
идёшь. мой дождь тебя узнает и всё поймёт.
он поливает-поливает и – не польёт…
6.
боже, прости её за то, чем была уже ,
чем будет – всесвята или грешна
затворю уста, закрою глаза, вырву
голос, выстужу стон в душе…
и сколько потом не гореть мне,
не биться в судорогах,
не вскипать со дна – сохрани,
спаси, защити, сбереги –
любимую – она у меня одна…
7.
ты всех этих расстояний всех простыней всех милостыней –
раньше чем самое раннее слово и до того как родится свет из теней
из тенёт непрошенных радостей миру упавшему в спутанный след
строп и следов и краденных чьих-то минут секунд которых для жизни нет
всех этих сложенных рук всполошенных муками глаз тишины равной крику
навзрыд
ты одна невозможная одна непреложная формула выстроенных во мне пирамид…
г. каневскому
как послевкусья в коньяке
алкаешь мелкими глотками –
глаза опять ведут к строке,
дочитанной над облаками.
пока уверенной рукой
снижает лайнер трезвый лётчик,
над турбулентною тоской
завис все тот же переводчик.
он фюзеляжный рёв турбин
глотает, вырывая смыслы,
как
если
бы
внимал Один
за шторкой совести осклизлой.
так, будто сам свои грехи
исчислил стыд кресту и сану.
переводя в одни стихи – потери, пот, седины, раны.
нас ждёт четвёртый разворот.
шасси когтисто целят в землю.
едва захлопнешь переплёт,
бетонка вздрогнет: внемлю, внемлю…
по кольцевому маршруту
троллейбус доезжает до конечной
будильник останавливает сон
малыш садится на горшок привычно
по улице бредёт церковный звон
спит облако на уровне предплечья
туман из голых веток лепит хруст
небесное вдыхает человечье
и время года грусть
не издаются…
не издаются этих лет святые ниши
а где твой чёрный пистолет а где мой рыжий
крапивой поймана в трусы вся наша зелень
потом лишь капельки росы за взгляд олений
и если нас переиздать в переиздате
другою жизнью жить опять их виноватя
то где твой чёрный пистолет и где мой красный
перестрелялось столько лет и всё напрасно
прощёное воскресенье
человек на проволоке с шестом балансирует ужасом глядящих снизу
человек в костер последним листом отправляет жизни том на экспертизу
человек разбивает банки мячом и мечты с двух ударов рушатся все пирамиды
человек к губам граненым лучом подносит прозрачный стаканчик обиды
человек танцует от близости как от радости любит петь и любить не прибавляя звука
человек от n- до восьмидесяти теряя все же переживает за друга и друга
человек нечаянно краску стыда несмываемой никогда на лице ощущает
да и человек-то он собственно только тогда когда прощает и его прощают
всё больше босха
всё больше воска боже боже
травы людской на вечном ложе
драже дожди листвы моложе
и влаги вгрызшейся в жару
всё меньше ликом холст тревожит
растрескавшийся непохожий
художник кистью уничтожив
себя как чёрную дыру
всё больше босха лёша лёша
забилась в волосы пороша
гнетёт камней и неба ноша
к губам привычно льнут кресты
когда страницы тьму умножат
в душе истерзанных обложек
хоть пол-строки оставить всё же
немного чище пустоты
всё божье просто липнет к коже…
