Место пророка у руля (о книге Пьера Байяра)

Мария Закрученко

По первому образованию юрист, закончила Московскую Школу Кино по специальности «сценарное мастерство». Автор пьес, сценариев, рассказов, журналист, редактор, литературный критик. Участница Форумов молодых писателей России, публиковалась в журналах и сетевых изданиях: «Знание-Сила», «Октябрь», «Лиterraтура», «НГ Exlibris», «Горький».


 

 Место пророка у руля

 

(О книге: Пьер Байяр. «Титаник» утонет. – М.: «Текст», 2017, перевод с французского Е. Морозовой).

 

Филолог, публицист и психоаналитик Пьер Байяр избирает темами своего академического анализа те общественные отношения, которые проходят по тонкой грани индивидуального и стереотипного и обычно не становятся предметом научного диспута. Как, например, феномен непрочитанных книг: у каждого своя такая «внутренняя полка». За стремление приводить к научной форме явления «низкого» порядка и придавать им значение его часто подвергают критике. Но Байяр не только обобщает и указывает на паттерны в этих явлениях, а пытается найти им применение в реальной жизни и вкладывает в руки читателя ключи к их пониманию. В своём последнем исследовании, переведённом на русский язык, – монографии «Титаник» утонет» – автор рассматривает литературу как особую область провидения, призывает легитимировать этот феномен и придать писателям-«пророкам» особый статус.

Всё начинается с краткого анализа книги Моргана Робертсона «Тщетность, или Гибель «Титана», которая могла бы затеряться среди похожих сочинений своего времени, но статус произведению придала легенда – книга вышла в свет за четырнадцать лет до того, как «Титаник» отправился в своё первое и последнее плавание по Атлантике, – и её сюжет в точности повторяет (то есть предвосхищает) катастрофу. Опираясь на довольно точные факты повествования в сравнении с реально произошедшей трагедией, Байяр утверждает, что в основе провидческого характера как романа, так и литературы в целом лежит не случайное совпадение, а то, что «называется предвосхищением, а именно тем представлением, которым писатели и художники обладают об истинном знании будущего».

В дальнейшем Байяр приводит несколько примеров провидения в книгах разных авторов (Кафка, Замятин, Верн, По, Клэнси, Уэльбек), подробно разбирая влияние сделанных писателями открытий и их последствий, о которых человечество предупреждают, а также – о последствиях игнорирования этих предупреждений. Сферы, охваченные провидческим взглядом писателей, – политические и социальные отношения, развитие науки и техники, природные катастрофы и даже отдельные события. Байяр утверждает, что «в определённых случаях в сочинении даже без ведома его автора порой можно обнаружить некий механизм, способный уловить знаки, которые рационально мыслящий разум воспринять неспособен». При этом упор делается не столько на точное и дословное истолкование произведения, сколько на интерпретацию конкретных образов и смыслов. Так, совершённые Жюлем Верном и Гербертом Уэллсом открытия иллюстрируют не столько сами эти изобретения – подводная лодка, машина времени, – сколько влияние развития технологий на общество (как правило – влияние катастрофическое). Именно эти предвидения писателей, по мнению Байяра, следует рассматривать в первую очередь.

Противник идеи совпадений, Пьер Байяр утверждает, что писатели-предсказатели сочетают аналитические способности с неким уникальным внутренним знанием и ощущением мира и на этом фундаменте строят картины грядущего. «…писатель может размышлять над современными ему процессами, происходящими в мире, и делать из них собственные выводы как в теории, так и на практике, в своих книгах». Терминами «предвидение», «предчувствие» и «предсказание», относящимся как к эмпирическим, так и к аналитическим методам познания, описывается умение писателей делать точные прогнозы на будущее, весьма туманное с точки зрения обывателя. Таким образом, мистическая составляющая полностью исключена.

Продолжая критику теории совпадений, Байяр развивает мысль о «коллективном творчестве» при воплощении идей писателей в жизнь на примерах романов Мишеля Уэльбека «Платформа» и Тома Клэнси «Долг чести», в которых описываются теракты, вскоре произошедшие в реальности. По его мнению, это вопрос не причинности, а феномена пересечения идей, обусловленного развитием общества до определённого уровня. Сложившиеся на момент написания романов Уэльбека и Клэнси общественные отношения не могли не учитываться авторами, пишущими о современном мире для современной аудитории, и похожие сюжеты, основанные на том же социальном и политическом подтексте, очевидно, рождались и в головах будущих террористов. Идея о коллективном творчестве не нова (например, в книге «Большое волшебство» о феномене «носящихся в воздухе идей» рассуждает Элизабет Гилберт, хотя и вне «катастрофического» контекста), но Байяр впервые помещает её в область предвидения, а, следовательно, и предупреждения наступления возможных негативных событий.

Следующей гипотезой Байяр предлагает рассмотреть способность писателей пребывать в ином пространстве – параллельном измерении. Он смело скрещивает юнгианский подход синхронистичности (совпадение психического состояния творца с внешним событием) и квантовую теорию. Согласно этой гипотезе, писатели в своём воображении раздвигают границы реальности или, в соответствии с теорией об одинаковом течении времени во всех измерениях, дар помогает им «приподняться» над одной реальностью и подглядеть в другой то, что уже произошло, и рассказать об этом.

Вопрос темпоральности и предвидения особенно остро стоит в современной России, где у писателей складываются особые отношения со временем и пространством. Гипотеза Байяра о способности писателей одновременно присутствовать в прошлом и будущем близка знатокам творчества Михаила Шишкина и Евгения Водолазкина, чьи тексты выходят за рамки временных и пространственных конструкций. Пьер Байяр, ссылаясь на Пруста, делает вывод о том, что события и времена накладываются друг на друга, вследствие чего предсказания писателей трудно поддаются расшифровке.

Один из выводов книги – предложение Байяра выработать новую стилистику, которая призвана «выявить место, отведённое в нас событиям будущего», «должна быть основана на представлении о противоречивых свойствах темпоральности, где происходит смешение фрагментов прошлого с временными проблесками, прибывшими из будущего», и, таким образом, сделает возможным не только правильно считывать предвидения писателей, но и предупреждать надвигающиеся беды.

Подход к рассмотрению литературы с точки зрения её практического значения в области планирования представляется интересным, но сложно применимым. Байяр предлагает включить писателей в осуществлении мониторинга и прогнозов развития общества, технологий, социальных отношений, заставить министерства и политиков прислушиваться к ним. На практике эта теория столкнётся с рядом острых проблем более узкого характера, например – творчество каких именно писателей использовать для так называемых прогнозов будущего? «Проверенных временем» вроде Уэллса и Верна? Пьер Байяр не предлагает гипотез, как именно встроятся в новую литературную республику молодые писатели, которые, возможно, уже предсказали нам будущее. Возможно, кто-то уже написал новый «Титаник» или «Войну миров». Нельзя забывать и про многочисленных сектантов и сумасшедших, обильно паразитирующих в литературном пространстве – одна теория безумнее другой, – которые с радостью хлынут и заполонят новообразованную нишу. К тому же надзор за литературными открытиями, например, в контексте общественных отношений, может породить и волну новой цензуры, в которой пострадают сами авторы.

Несомненное достоинство работы Пьера Байяра заключается в серьёзном отношении к литературе как к фактору, формирующему реальное пространство и влияющему на жизнь и развитие общества в целом. Мало кто с такой серьёзностью рассматривает писательский опыт в неотрывном контексте от реальности и признаёт за литературными произведениями право на совместимость с жизнью. Однако теории, выдвинутые в книге, на данный момент представляются интересными скорее для нового прочтения литературных произведений, скорее сменой оптики, чем призывом к действию. Возможно, в одной из следующих своих работ Пьер Байяр напомнит, что он нас предупреждал.

А это вы читали?

Leave a Comment