Буев Владимир много лет является президентом Национального института системных исследований проблем предпринимательства и группы компаний НИСИПП. В качестве эксперта в сфере экономического развития и предпринимательства неоднократно выступал в федеральных электронных и печатных СМИ. В роли пародиста и под своим именем выступать начал в этом году. Ранее под псевдонимом делал попытки писать ироническую и сатирическую прозу на темы истории античного Рима.

Старый Кальдерон на новый лад: Елена Долгопят. «Хроники забытых сновидений»

Елена Долгопят — писатель(-ница) широко известная. Даже если это «широко» — в узких кругах любителей его творчества. Источники тем не менее гласят, что в печати Елена дебютировала в 1993 году с рассказом «Exit» (минский журнал «MEGA»), затем публиковалась в «Юности». В 2000-х её рассказы и повести стали регулярно появляться в «Знамени», «Дружбе народов», «Новом мире». Публиковалась также в журнале «Искусство кино» (тут уж сам бог велел — Елена как-никак служит хранителем рукописного фонда Музея кино).

Из источников:

«…Автор сборников рассказов «Тонкие стёкла» (2001), «Гардеробщик» (2005), «Родина» (2016), «Русское» (2018), «Чужая жизнь» (2019).

…В 2017 году книга Елены Долгопят «Родина» вошла в шорт-лист литературной премии «Национальный бестселлер»; в 2020 году сборник рассказов «Чужая жизнь» был включен в длинный список премии «Ясная поляна» (в номинации «Современная русская проза»). В 2020 году Елена Долгопят стала лауреатом Одесской международной литературной премии им. Исаака Бабеля, заняв второе место за рассказ «Объект»…»

В прошлом году у Елены вышла книга (сборник новелл) «Хроники забытых сновидений». О ней и пойдёт речь.

В книге две части.

* * *

Первая — нечто типа дневниковых записей. Хотя почему «нечто вроде»? Самый настоящий дневник.

Необычен формат. С одной стороны, характеристика конкретного кинофильма с рефлексией по его поводу, с другой (в этой же главке), сопоставление этого фильма с событиями из личной жизни (аллюзии к собственным чувствованиям автора). Не прямое сопоставление (дескать, вот фильм и его сюжет, и вот она я, такая умная с моими рефлексиями/чувствами/эмоциями), а… как бы две реки рядом. Ну, как, к примеру, Рона и Арв (в Женеве). Или Рио-Негро, самый крупный приток Амазонки, и Солимойнс (в Манаусе). На каком-то отрезке пространства текут-текут эти потоки рядом. Соприкасаются своими водами, но не смешиваются. Хотя, конечно, на определенном этапе всё равно смешиваются. Но возникает иллюзия полной автономности. И к иллюзии аллюзия тут как тут.

Неторопливость/размеренность повествования (впрочем, она присуща и второй части). Любовное описание, чуть ли не обмусоливание деталей, рефлексия над ними: дескать, смотрю в окно как в кино (вернее, как кинофильм), а там за час или два может слегка подвинуться тень. Интуитивная проза.

Многие упомянутые и/или описанные Еленой Долгопят кинофильмы ушедших эпох мной некогда смотрены. А многие — нет. Поэтому читателю (мне) понятно то, где известен контекст (то есть где фильмы до прочтения главок смотрены).

«…Выходит, пока ты на земле, пока жив, оторваться от земли, воспарить — не можешь. А если воспаришь, то это верный признак того, что ты мёртв…»

Дневник с описанием фильмов Елена вела долгое время, начиная с 1990-х годов. Вела в рукописном виде. Когда готовила книгу, перебивала/набирала старые записи в компьютер. Не дословно. Одновременно дополняла былое новыми вставками/комментариями над своими прежними рефлексиями. Таким образом, старое время не застыло, а словно, перемешиваясь с новым, замерцало. Получилось, что смешались явь и грезы. Явь и сон.

«Я ничего не знаю», — говорит о себе Елена Долгопят (на одной из встреч с читателями, где был и автор этого текста).

«Я знаю, что ничего не знаю», — одно из любимых (как считается) выражений Сократа.

…И вдруг в первой части книги совсем откровенно проскакивает (или «проскакивает откровение»): «Жизнь есть сон». Автор цитаты не упоминается, но все и так знают, что это великий испанец Кальдерон, драматург и поэт.

* * *

Если в первой части более или менее ясно-понятно, где «Госпожа Бовари — это я», а где описание чужой фантазии, то во второй поди разберись. Вторая часть — это серия сюжетных новелл. Разумеется, своеобразные параллели с предыдущей частью книги присутствуют/уславливаются. Иначе зачем была бы нужна первая дневниковая часть. Однако где-то эта «уловимость» улавливается чётко (например, форма и суть дневниковых записей некоторых главных героев), а где-то она… не уловима, лишь догадываешься: дескать, в этом что-то есть. Дескать, неспроста!

В целом, первая часть «Хроники…» — своеобразное указание на вторую, но вовсе не толковый словарь для второй.

«Части более самостоятельны, чем кажется», — прокомментирует Елена (на упомянутой выше встрече).

Итак, новелл 10. Охарактеризуем каждую.

1. «Ночь». Главный герой по имени Саша обладает сверхъестественной способностью, убивая убийцу,

возрождать того, кого этот убийца нарочно/нарочито ли, нечаянно ли отправил на тот свет. Нравственного вопроса перед Сашей вообще не стоит: можно ли, например, воскресить ребенка, убив при этом его нечаянного убийцу? Не просто можно, но и нужно. Любое доброе дело оборачивается злом, если оно для кого-то является злом (как палка о двух концах). Бездействие — лучшее действие? Осознав это, чтобы бездействовать, приходится действовать — пожертвовать самим собой. Елена Долгопят как будто пишет свой мистический сценарий: жизнь есть сон. Сон главного героя. Сон во сне — это уже (почти) сон автора? Сон от одного передается другому (бегут невидимые мистические волны), но у каждого при этом сон свой собственный, автономный.

…В Саше живёт значительная часть «я» автора «Хроник…»? На мой взгляд, несомненно.

2. «Колесо». Главная героиня студентка ВГИКа Глаша (кстати, рифмуется с Сашей из предыдущей новеллы) приехала на телевизионную практику в Томск (хотя «вкус» у новеллы такой, что можно предположить/почувствовать: она прибыла в город на Неве, в Санкт-Петербург). В своих письмах бабушке Глаша описывает события, которые с ней происходят.

А вот и канат или нить, протянутые из первой части книги — умирает самый обычный/простой человек, никому не известный старик, от него остаётся «мусор» в виде чёрно-белых фотографий и конвертов с письмами. Целая жизнь выносится на помойку новыми жильцами квартиры. Если жизнь человека не описана буквами/предложениями/абзацами или не отснята на кинопленку («цифры» в описываемый период не было), то от него ничего и не остаётся. Или остаётся лишь прах, тлен. Глаша хочет оставить этого человека… если не в истории, то… ну, где-то в виртуальном (но осязаемом) пространстве. Так сказать, «воскресить». Но — увы! Лишь обрывки и осколки. Цельности нет. «Журналистское расследование» не даёт положительных результатов. Поэтому можно фантазировать. Голова дана человеку не только шапку носить. Можно написать свои тексты «Красного и чёрного» или «Дон Кихота». А потом, если захочется/получится, сравнить с оригиналами: сильно ли против истины погрешил (погрешила) и от оригиналов отступил (отступила). «Несовпадение рук, несовпадение глаз». В общем, «с жизнью не угадаешь».

…В новелле, кстати, есть и свой Саша (любит Елена Долгопят это мужское имя). С этим Сашей Глаша не только пытается «воскресить» умершего старика с фото и письмами, но и снять забойную заставку для телепередачи. Такую, чтобы сам «Взгляд» (разумеется, питерский) позавидовал. Идеей фикс становится колесо обозрения с ночными огоньками. Идея фикс перерождается в посещение бара, пьянку с Димоном (не с тем, о котором все подумали, хотя кто знает, кто знает) и… кратким констатирующим/подводящим итог новелле сообщением, что главная героиня отъехала на поезде домой — практика закончилась. Одна, вернее, первая из новелл книги, которая обошлась без мистики и потустороннего. Хотя рефлексий и аллюзий тоже хоть отбавляй. Одна на другой сидит и третьей погоняет.

3. «Прощание с городом». Главная героиня Татьяна Алексеевна (она же Танечка) пишет письма сама себе. В будущее. Собственно, письмо было всего одно. Письмо ни о чем. И сейчас, в момент прочтения собственного письма, Танечка уже Татьяна Алексеевна, которая вспоминает своё прошлое и рассказывает о нём… той самой юной Танечке (то есть самой себе прошлой). Авторская находка? Танечка — молодая учительница. Школа. Первый раз в (не первый) класс как раз в новом качестве — качестве преподавателя. Второй закон Ньютона (кстати, кто из читателей его помнит?).

…Возвращение в прошлое на поезде. Откидываемый проводницей люк в полу вагона с металлическими (ажурными) ступенями появится не только в этой новелле. То ли сон, то ли явь. «…Не правда ли, сон рифмуется и с осенью, и с весной, входит в состав этих слов, только в ином сумеречном порядке, и от порядка зависит смысл, направление, как направление поезда зависит от порядка вагонов, так, во всяком случае, чудилось мне во мне…»

…Жизнь есть сон, но в этой новелле «сон не сбылся» (этой фразой она и заканчивается).

4. «Открытка». Главная героиня новеллы Нина, которая с мужем должна отправиться в отпуск в Италию к Тиренскому морю, неожиданно получает открытку, написанную незнакомым детским почерком: дескать, умирает бабушка, приезжай прощаться. Открытка женщину так взволновала, что, уже приехав в аэропорт и шествуя на посадку, она вдруг срывается и отказывается от Италии (несчастный муж, который не «миллионер», летит в отпуск один). А Нина едет в деревню к бабушке. Её встречает «подросток» Вася, который прислал ту открытку (ему вещий сон приснился) и который по ходу повествования оказывается вовсе не подростком, а практически ровесником Нины (думаете, мистика?). Бабушка же оказывается в целом жива-здорова (хотя не в своём уме, ибо всё время принимает внучку за свою родную дочь), но вот деревня постепенно вымирает. И этот Вася ухаживает за могилами умерших стариков и опустевшими домами. Имеет ключи от многих домов, включая дом живой нининой бабушки. Подозрительно? Нина подозревает.

Намеки на фантастику, на мистику, на потустороннее. Вася — маленький добрый ангел или хитрый чертёнок?

«…Нина заторопилась, но голос вдруг отдалился. Нина остановилась, прислушалась. Осторожными шагами, как будто боялась спугнуть, вернулась к перекрестку. Вновь расслышала голос…

…— Эй, — произнесла Нина.

Промолчала и возвысила голос:

— Эй!

Никто не откликнулся. Все дома вокруг были нежилые, неживые. Все…»

Но фантастического/мистического в новелле не оказалось.

…Диалоги, детали. Ностальгия. Авторская? «Госпожа Бовари — это я»?

…Кстати, мужа главной героини зовут в новелле не Саша, а Коля. Коля Нине снится ночью и пропадает, когда она его окликает (Нина потом долго думает, кончился ли её сон или всё ещё длится, сны ведь имеют свойство длиться даже наяву).

Небольшая ремарка: значит, есть у Елены Долгопят и другие любимые мужские имена. Но любимое мужское имя может становиться женским. Вот, к примеру, бабушку Нины зовут Сашей. Совпадение? Не думаю (в этом месте улыбнёмся все вместе)…

Бабушка Саша в конце концов умерла. Вася уже не появляется, пропал куда-то, будто вовсе не бывало (помните одну царицу, шамаханскую девицу, которая тоже неожиданно пропала?). А был ли мальчик? Мальчика не было и подростка не было. Но был ли Вася или это плод воображения главной героини (и автора книги)? Или всё-таки это ангел за спиной Нины, а муж Коля его просто не увидел/не захотел увидеть?

…Жизнь трагична даже в мелких деталях, и жизнь есть сон. Красная линия, как писали прежде, в книге прослеживается чётко.

5. «Обломки».

«Музей Люба считала обителью, себя — служителем» — так начинается эта новелла. Главная героиня новеллы Люба — хранительница обломков прошлого.

«Госпожа Бовари — это я»? Тут вообще без тени сомнений (тень и за час, и за два не подвинется).

Рефлексия Любы — это (скорей всего или даже стопудово) рефлексия самой Елены Долгопят.

Названые/номинативные, односоставные и неполные двусоставные (определенно-личные, неопределенно-личные, безличные) предложения, рубленые фразы:

«…Утро, кухня. Чай, хлеб, сигарета.

Подкрасить губы. Собрать рюкзак.

В ларьке возле метро взяла несколько пакетиков кофе “3 в 1” (растворимый кофе, сухое молоко и сахар, сахар, сахар). Она обожала эту отраву. Всыпать в большую кружку, залить кипятком, перемешать. Дуть, остужать. Отпивать. На кружке оставался красный след от её губ…»

Передвигается по жизни, словно впала в астенический синдром. Ты не ты. Она не она. Люба не Люба. Амнезия? Сомнамбулизм? Проживает чужую жизнь или вспоминает свою прошлую? Намек на мистику? Бывший психиатр (старый человек без имени) за кружкой пива подскажет.

…В общем, жизнь есть сон даже наяву. Да и есть ли эта явь?

6. «Сообщения с планеты». Некое существо (или некая сущность) читает мысли главной героини. А может, это просто второе «я», которое видит своё первое «я» со стороны (или сверху) и, бесконечно констатируя, бесконечно рефлексирует.

Вот тут прям кусок киносценария (не только тут — такие куски рассеяны/размазаны по всей книге): «…Видел её сон. Раннее беззвучное утро. Она идёт по тихой улице за ней следует мужчина. Она прибавляет шаг, он не отстаёт. Всё без звука. Она бежит, он не отстаёт. Она останавливается, он не приближается. Она смотрит на него. Лица не разглядеть, бледное пятно на месте лица.

Сон она забыла, едва проснувшись…»

Один день… нет, не Ивана Денисовича, а учительницы Ксении Ивановны. Она же… нет, не Георгий Иванович (он же Гога, он же Гоша, он же Юрий, он же Гора, он же Жора)… она, главная героиня, женщина, поэтому она же Ксюша, «также Ксюша-Хрюша, также Ксенька, также Милая, также Эта Тварь, также Я».

…Внутренний голос или мистика?

«…Я [существо или сущность] позеленел от скуки. Вдруг моя спрашивает, так, мимоходом:

— Есть у тебя знакомый психиатр?

— Чего?

— Голоса слышу.

— Иди ты.

— Голос, если быть точной.

— Попей успокоительное. Конечно. Ты просто устала. Пустырник на ночь.

Да, я понял, что должен заткнуться…»

…Ну, так внутренний голос или мистика (голос божественный)? И то, и другое (или же: или то, или другое) — как сам читатель интерпретирует, захочет интерпретировать.

Если кто-то со стороны тебя не пихнет/не подтолкнет или сам себя в ежовых рукавицах держать не будешь, то и свою платформу проедешь, рефлексируя.

Жизнь есть не только сон (сон само собой), но и бесконечные рефлексии на тему сна и жизни как сна.

7. «Если вы ещё живы». Самая короткая новелла книги. Главный герой по имени Боря теряет работу (случайно столкнулся в лифте с директором, которому не понравился его внешний вид) и клюет на объявление «учителя», которого в наше время назвали бы инфоцыганом (в новелле он так, разумеется, не называется). Хочет Боря «научиться оказываться в нужном месте и в нужное время, но для начала не попадать не в то время и не туда». «Учитель» учит Борю «настраивать слух» и «отрешаться от всяческих мыслей и забот».

Последнее оплаченное занятие не состоялось, ибо «учитель» пропал. Сбежал мошенник? Хозяином квартиры, где проходили занятия, оказался «громадный мужик», сдававший жильё в аренду. Боря его дождался, хотя все остальные ученики разошлись… И… что «и»? ученье — свет, а неученье — тьма. Не зря учился Боря. Стал бухгалтером у этого «громадного мужика», настала в его жизни «счастливая полоса»: хорошо зарабатывал, любил жену, детей. Но однажды на остановке появляется женщина и спрашивает у Бори время.

«…И Боря знал: нельзя отвечать, нельзя смотреть ей в глаза. Нельзя.

— Шесть часов тридцать пять минут.

— Боже мой, я опоздала.

Боря спросил, куда.

Он знал, что вся его жизнь рушится. Знал, но не мог удержать себя…»

Жизнь как она есть. Впрочем, тоже сон, даже если явь. Женщины коварны, а обученные инфоцыганами мужики на них падки. Даже не на цыганок. Просто на женщин, которые «есть в русских селеньях».

8. «Рука. Триптих». В новелле три части.

Часть I.

Перед самым Новым годом женщина по имени Валентина оказывается незнамо где, падает и ломает руку. Вспомнить, где она её сломала, не может сама. Точечная амнезия. Разумеется, оказывается в больнице — тут к гадалке не ходи. Палата номер семь (прошу заметить, не шесть, а следующая по счету). Операция 31 декабря. Новый год героиня новеллы проводит в палате. Выписать должны 2 января — об этом знает её муж Митя.

Но рано утром 1 января Валентина втихушку покидает больницу и посещает свою квартиру, где видит спящего супруга, уткнувшегося носом в плечо её подруги. В общем, жены нет дома — мужик в чужих объятиях.

К мужу уже не вернулась. Сняла квартиру. Номер телефона мужа в мобильнике заблокировала, а номер подруги — нет. С ней даже в ресторане встретилась, разговоры разговаривали.

…Вспомнила, где руку сломала. Место случайное. Много раз мимо него проезжала на МЦК, смотрела из окна. А тут вдруг моча в голову ударила/стукнула (это не лексика автора, а моя интерпретация) — захотелось выйти и «обследовать». Так и жизнь, которая была сном, стала явью. Или, напротив, явь стала сном. Ведь жизнь есть сон, а сон в данном случае есть жизнь.

* * *

Часть 2.

Мистика или случайное совпадение? В тот же день, в который руку сломала Валентина, ровно таким же образом ломает свою руку другая женщина по имени Лера. И попадает в ту же палату номер семь (опять прошу заметить, не шесть, а следующая по счёту, хотя тут это совсем не важно, как и в первом случае). Лера незамужняя, поэтому муж изменить ей не мог, перезваниваться было не с кем.

И тут от новеллы (рассказ лериной соседки по палате) прямо сказами/сказками Павла Бажова сверкнуло/повеяло.

Если кто помнит, в сказе Бажова «Сочневы камешки» главными «помощницами» Хозяйки Медной горы являются не ящерки, а кошки (хранительницы кладов). Их зелёные глаза принял за изумруды Ванька Сочень, за что он в конце сказа поплатился. «…Чисто вся бурая, без единой отметины, только глаза зеленые да зубы белеют. Шерсть дыбом, спина горбом, хвост свечкой — вот-вот кинется…» (П.Бажов. «Сочневы камешки»).

И долгопятовой Лере «кошечка» в зарослях на кладбище вспоминается: «Мне казалось, что кошечка меня бережёт. Была она вся серая, дымчатая, а глаза золотые»… в общем, потом пропала волшебная кошка, как и в бажовском сказе. Вроде обошлось без мистики? Ан нет!

…Как раз тут мистика и начинается: после выписки из больницы сломанная под Новый год и смазанная некой лечебной мазью рука стала вдруг обрастать шерстью. Превратилась в волосатую мужскую. Одна рука женская, другая мужская — ласкают друг друга. Мужская рука утирает Лере её слёзы, точит ножи. Намек на крепкое мужское плечо? На смену пола? Гермафродитизм? Вот и нет! Конец части близок — все возвращается на круги своя. Где тут явь, а где сон? Жизнь есть сон.

* * *

Часть 3.

Поклонник умершего писателя по имени Илья пробрался в морг и отрезал его правую руку. А всё потому, что писатель при жизни говорил, что эта рука сама за него, своего хозяина, пишет. С тех пор рука, и правда, писала, писала, писала. Творила разумное, доброе, вечное.

Почему главный герой стал столь фанатичным поклонником-маньяком? Всё потому, что однажды лежал в больнице, а потом вдруг по радио услышал рассказ ровно про то, как он там лежал. Оказалось, на соседней койке ютился тот самый писатель, который из этого события сделал рассказ (с описанием подробностей и обсуждением того, как «всей палатой придумывали старухе путь», чтобы добраться из точки А в точку Б). «Илья тоже попал в рассказ. Он тихо лежал у стены, смотрел в потолок, как в небо. И, кажется, ему было всё равно, где он, кто он, зачем».

Далее «Илья пытался припомнить ту палату и её обитателей, но рассказчик как будто подменил его память своей. А сам остался в глубокой тени, как в омуте».

Илья потом долго искал, что это за писатель, и, однажды (при помощи подвернувшего под руку бомжа-старика) отыскав в библиотеке его имя, потом следил за его творчеством. А как только тот умер, отрезал ему руку. Перетащил в свой дом писательский стол и, насколько смог, всю обстановку писательского дома, «прочел и перечёл (многократно) все изданные рассказы писателя». Короче, вжился в образ, стал его вторым «я».

Мистика? Ан нет! Жизнь — как сон. Жизнь как бурное воображение, как фантазии (на темы Веснухина).

«…Писатель и в самом деле сказал в одном из интервью, что за него пишет его правая рука. Про то, как эта отрезанная рука однако по ночам и пишет, Илья придумал себе в утешение…»

Рассказы герой больше не перечитывает, забывает, вспоминает незначащие строки. Жизнь — как нанизанные друг на друга мелкие детали.  Сны заканчиваются?

* * *

Что связывает эти три истории в один общий цикл? Общее для всех частей — рука. Поврежденная рука. Рука, не повинующаяся своему хозяину/своей хозяйке. Рука руку не только моет.

Но только ли рука? Этот вопрос мне удалось задать однажды Елене Долгопят лично (когда обсуждалась её книга). Елена ответила не сразу, а на следующий день в VK: «…Дело в том (как я сегодня утром сообразила), что все эти три руки отчуждены от владельца (как Нос в “Носе”). Они становятся как бы больше самого хозяина (когда болит, то только больное место и чувствуешь), даже главнее его, даже — вместо него…»

9. «М» — такое вот название. По 14-й букве русского алфавита. Про любовь-морковь с одной стороны и про любовный спорт с другой. Встретились два одиночества. Некий химик-изобретатель волшебного препарата, ускоряющего время для тех, кто этот препарат употребил внутрь, и простая русская баба из сферы то ли общепита, то ли пищеторга. Она влюбилась по уши. Он просто ради спортивного интереса занимался с ней сексом, но ухаживал красиво.

«…Иногда он водил её в кино на странные немые фильмы (один из них назывался “М”), всегда черно-белые, как будто их снимали в тревожном лунном свете…» Ну, чем тут для автора книги не «Госпожа Бовари — это я»? Не по части главного героя фильма, ибо он — маньяк-убийца, а по части кино (автор, напомню, работает в Музее кино).

Он побаловался и переключился на других неудовлетворенных красавиц. Кажется, мистики ничего не предвещало. Но в конце концов Зинка (к середине новеллы выясняется, что главную героиню зовут-таки Зинкой, до этого она была просто «она») не выдержала, пошла к ворожее и приворожила мужика обратно: «Русый волос его. Чёрный волос Зинки. Баба Феня сожгла их вместе, пепел стряхнула в чашку с простой водой, пошептала над чашкой и велела Зинке выпить в три глотка». Он на крыльях любви прилетел к Зинке, предварительно осознав, что это подстава, поэтому прихватил с собой чудодейственный препарат, ускоряющий время. Целую ночь они наслаждались праздником жизни. Потом он ушёл переключаться на следующих дам (за изъятие препарата в институте отделался строгим выговором). А что же Зинка?

«…Мёртвая безымянная старуха удивила патологоанатомов. Она оказалась беременна крохотным сморщенным старичком…»

Мистика или фантастика Герберта Уэллса? Думаете, с Уэллсом нет совпадений? Их есть у меня!

P.s. «М» — художественный фильм режиссёра Фрица Ланга (1931 г.). Первая звуковая картина этого режиссера. Из Википедии: «Классический триллер о маньяке-убийце, предвосхитивший многие стилистические находки фильмов-нуар. Сюжет фильма основан на реальных событиях дела маньяка-убийцы Петера Кюртена из Дюссельдорфа».

Новелла Елены Долгопят ещё раз ярко демонстрирует тот факт, что первая часть книги — это не «толковый словарь второй». Во второй части «смотрим» Ланга (читаем о том, что смотрят герои), ищем его в первой, а там Эйнштейн, Вендерс, Одзу, Райзман, Ньюман, Уир, Мурнау, Трюффо, Бунюэль, Виго, Герман, Форд, Крамер, Джармен, Аттиас, Хичкок, Форман, Иоселиани, Тодоровский, Хуциев, Соловьев и другие. Стоп! Впрочем, Ланг тоже есть. Только не с фильмом «М», а с другим — «Доктор Маузе, игрок», где главный герой — часовщик (у которого всё чётко по плану), а не маньяк-убийца.

10. «Печальный герой». Почти дневник. Фантазии. Жизнь есть сон. Покончивший с собой в 1974 году тридцатилетний поэт, сценарист и режиссер Геннадий Шпаликов фантомом/привидением шатается по городу. Может, это даже не фантом Шпаликова, а просто призрак неприкаянного человека (он нигде: ни на том свете, ни на этом). Его все пропускают, но никто не видит (кроме главной «лирической» героини новеллы). Вот он в ресторане «Прага». Присаживается то за один столик, то за другой. К разным людям и компаниям. Жуёт хлеб (чего бы фантому ни подкрепиться; фантомы, проголодавшись, тоже любят/хотят вкусно покушать). После закрытия ресторана увязывается с посудомойками до метро. Видит женщину, идёт вслед за ней в её квартиру. Она снимает юбку и колготки (ей не стыдно, ибо она не видит «Шпаликова»). Покидает квартиру женщины. Забирается в чужую машину.

«…Машина увезет молодого человека далеко за город. Он заночует на старой, заброшенной даче, которая знавала лучшие дни. Он помнит. Он слышит на старой даче прежние голоса. И свой собственный прежний голос он тоже слышит».

* * *

Жизнь есть сон, жизнь есть кино, жизнь есть фантазия и мистика; жизнь есть цепь случайных событий, перелопаченных и выстроенных субъектом/автором/писателем в глубоко личную нелогичную логику. Сон — это жизнь. И жизнь, если не сам сон, то как сон. Все версии интерпретаций имеют право на существование, ибо все три тесно в книге меж собой переплетены.