Ганна Шевченко пишет стихи, прозу. Родилась в городе Енакиево Донецкой области, Украина. Лауреат международного драматургического конкурса «Свободный театр» (Минск) и премии Gabo Prize Winners (Великобритания) за переводные стихи, финалист поэтической премии «Московский счет», лауреат международной премии Фазиля Искандера. Автор книг «Подъемные краны» (2009), «Домохозяйкин блюз» (2012), «Обитатель перекрестка» (2015), «Форточка, ветер» (2017), «Путь из Орхидеи на работу» (2020). Член Союза писателей Москвы.
Алексей Чипига — поэт, эссеист. Окончил Литературный институт им. А. М. Горького, живет в Таганроге. Стихи публиковались в журналах «Воздух», «TextOnly», «Пролог», «Новая реальность», «Сетевая Словесность», на сайте «Полутона», эссе и критические статьи — в журнале «Лиterraтура», на сайтах «Арт-Бухта», «Textura» и др. В 2015 г. вышла книга стихов «С видом на утро», в 2017-м — «Кто-то небо приводит в окно».
Ганна Шевченко: «Если женщина пишет, что её муж ведёт легион электрических стульев, так оно и есть»
Ганна Шевченко — поэт, в чьих стихах сквозят одновременно лукавство и простота укоренённого в жизни, но знающего о внезапных переменах человека, и, пожалуй, самый уникальный современный поэт из умеющих сочетать визуализацию предметного мира с мощной метафизикой. Всё это видно и в интервью, в котором мы спросили её о банальностях, о метаморфозах и сказочных героях, перемещённых в нашу действительность. В «Арт-Хаус Медиа» в начале 2020 вышел новый сборник поэтессы «Путь из Орхидеи на работу», уже охарактеризованный критиками как «не то чтобы грустная, но серьезная книжка», которая «говорит нам: нечего расслабляться по дороге на работу. Не стоит и отчаиваться. Двигайся быстрее, нам еще возвращаться обратно. Каждый день, год за годом» (Михаил Гундарин. «НГ Ex Libris», 29.01. 2020). Беседовал Алексей Чипига.
А. Ч.: Аня, твои стихи изобилуют уподоблениями живого мёртвому, а нередко творению человеческих рук, ты пишешь о солнечном файле, на котором хранится запись неба и земли, восклицаешь: «механика флоры земной, / побудь откровенна со мной». На ум приходит Заболоцкий. Ты также не ищешь гармонии в природе? Почему для тебя так важно подчёркивать двойственность?
Г. Ш.: Сказать, что я не ищу гармонии, было бы так же неверно, как и сказать, что я ее ищу.
Я чувствую по-другому. Думаю, это природа ищет себе того, через кого она могла бы проявиться в языковом поле. Стихия создала воронку, я в нее случайно попала, теперь мы партнеры.
А. Ч.: В твоих стихах также много перечислений повседневных дел, предметов, с которыми регулярно имеешь дело. Возникает впечатление, что ты деловито проверяешь, стала ли твоя героиня такой же вещью или не стала потому, что она исчезла в неизвестном направлении. Вообще у тебя много исчезновений. Что ты думаешь по этому поводу?
Г. Ш.: Вся жизнь состоит из исчезновений: вот снег пошёл, а вот его уже нет, птица села на подоконник, а вот уже и улетела, вот человек родился, а вот уже и умер. В моих стихах много исчезновений, но о чём ещё писать? Дело поэзии — говорить о любви и о смерти.
А. Ч.: Твой мир — это мир метаморфоз, ты пишешь о женском образе «молодой лимузин», у тебя чей-то муж ведёт легион электрических стульев. При этом твоя героиня говорит, что ей нечем удивить Бога. Чему тогда служат у тебя превращения? Считаешь ли ты, что удивление препятствует выяснению сути вещей?
Г. Ш.: Мамардашвили говорил, что поэтическое прозрение — это и есть момент подлинной реальности. Так что, если женщина пишет, что её муж ведет легион электрических стульев, — так оно и есть.
А. Ч.: Опять процитирую: «как по мне, так это не профессия — столбиком банальности писать». Это ирония? А что тогда для тебя стихи и какую роль в них играет банальность?
Г. Ш.: Стихи — как витрины. Банальность в них нужна для того, чтобы оттенить небанальность.
А. Ч.: Ты пишешь также малую прозу, которую можно назвать современными сказками. Чем для тебя так соблазнительно перемещение сказочных персонажей в современность? Или ты видишь их в окружающей действительности? И с каким сказочным персонажем тогда ты можешь себя отождествить?
Г. Ш.: Это соблазнительно прежде всего для героев. Такие сказки для них как машина времени. Вот они бродили где-нибудь по средневековым лесам, а тут вдруг неожиданно оказываются в XXI веке среди небоскрёбов и супермаркетов.
Я им немножко завидую.
А. Ч.: Чувствуется, тебя манит мир супермаркетов, кассиров. Это из-за соседства изобилия с избирательностью, из-за того, что можно выбрать что угодно? А ты приветствуешь любое толкование или держишься за определённый замысел?
Г. Ш.: Не могу сказать, что манит, ходить за продуктами — это бытовая необходимость. А вот писать об этом интересно. Замысла нет, просто идёшь за молоком, а тебе навстречу то охранник Геннадий Сушко, то кассир четвертой категории Марина Юрьевна Верёвкина.
А. Ч.: У тебя в стихах много прудов. Чувствуешь родство с водной стихией?
Г. Ш.: Родство при желании можно почувствовать с чем угодно. Можно и с водной стихией, если пруд рядом с домом.
А. Ч.: В одном твоём стихотворении есть признание «женщиной быть жутковато». Интересно, что значит быть женщиной для тебя.
Г. Ш.: Всё просто — любить людей и рожать детей.
Спасибо за то, что читаете Текстуру! Приглашаем вас подписаться на нашу рассылку. Новые публикации, свежие новости, приглашения на мероприятия (в том числе закрытые), а также кое-что, о чем мы не говорим широкой публике, — только в рассылке портала Textura!
