Завьялова Марина Анатольевна — поэт, прозаик, тридцать лет работала в сфере телекоммуникаций и IT. Сейчас перешла в Центр московского долголетия, сотрудничает с поэтическим клубом «Классики и современники». Состоит в Союзе писателей России, в Российском союзе писателей, награждена медалями им. Чехова, Лермонтова, Блока, Гончарова, Маяковского за вклад в развитие русской литературы. Автор одиннадцати книг поэзии и прозы, победитель ряда поэтических конкурсов и дипломант литературно-общественных премий. Стихи переведены на французский, испанский, английский, немецкий и болгарский языки. Публиковалась в альманахах “Золотое руно”, “Литературная республика”, “Облака вдохновения”, журналах “Юность”, “Новые витражи”, “Кольцо А”, а также в ЛГ+ и НГ-EXLIBRIS. Родилась и живёт в Москве.
Чёрно-белое кино
С утра хотелось плакать. Сильно и неудержимо. Всё ведь хорошо, успокаивала она себя, работа есть, семья какая-никакая сохраняется, пришла, наконец, весна, на даче хорошо вместе провели выходные. Дочь у неё умница и красавица, скоро школу заканчивает. Дочка, мама, все вокруг ей гордятся, подружки завидуют — всё всегда в жизни по плану, на работе тоже вроде больше не клюют… Почему же так хочется плакать? Изо дня в день, из года в год, делая вид, что всё хорошо…
Вдруг кто-то будто ударил по лицу. Огромное чёрное крыло опустилось рядом. Кому оно принадлежало, она решила не смотреть.
— Всё хорошо, милашка крашеная? Ну, смотри. Серенькая твоя жизнь неумолимо катится к закату, десятилетиями ничего достойного вообще не происходит. Плывёшь по течению, достижений нет, так, делишки хилого обывателя: институт закончен не престижный, муж выбран так себе, работа скучная, ребёнок слабый. Везёшь телегу, не обращаешь внимания на болячки, которых уже воз, немного с таким набором осталось… Когда у тебя в последний раз любовь-то была? Или нормальная денежная премия? Или хотя бы из жалости когда тебя в щёчку-то чмокали? И верно — не за что.
Она больше не плакала. Это стало бессмысленно. Пусть уж заберёт, раз так…
Сильно подул ветер. Прямо в лицо, волосы разлетелись, она словно понеслась с высокой горы к облакам, а внизу безбрежное море. Белое крыло, похожее на большой веер, погладило по голове.
— Умница, ты справилась. Зимние простуды и неприятности позади, мама начала гулять в парке. Дочка прекрасно сдала экзамены и летом вы поедете к морю… Ты ведь хочешь на море? Муж много занимается дачей, любит дочку, а у тебя к тому же куча поклонников. На работе тебя уважают, даже вручили грамоту. Впереди много всего чудесного… Ты красивая, талантливая и очень смелая.
Опять захотелось плакать. Значит, чувствуешь себя несчастной из-за ангелов?..
Запахло бензином, заверещали сирены и загудели машины, захлопали двери. Кто-то наступил на ногу, хотя она и сидела. Правда, непонятно где и с кем. По лицу чуть не проехала серая мокрая тряпка уборщицы, зачем-то сметающей в совок чёрные и белые перья.
— Чего сидишь? Иди в магазин, дома хлеба и молока нет. И нечего жиры наращивать — потолстела на два кг! Когда ты в последний раз читала рабочую документацию на английском? Языковые курсы по тебе плачут вместе с ремнём. Стишки пишешь — так лучше пиши, спортом занимайся, семью в театр когда в последний раз выводила? Вот именно. Сама себе не противна?
Плакать больше не хотелось, да и оказалось — некогда. Она посмотрела на часы, встала и быстрым шагом пошла к метро. И откуда уборщицы всё знают? Лучше тех, с крыльями…
Фиалка
Фиалку подарили Денису на работе. Он праздновал день рождения, заказал осетинские пироги, принёс из ближайшей «Магнолии» пачки апельсинового и виноградного сока, бутылку красного вина. После обеда собрались у нейтрального стола под позитивным офисным календарём, на котором совершенно неприлично ярко-алым цветом резала глаза реклама продаваемой продукции — всевозможных труб и шлангов. Кто-то из сотрудников пририсовал вылезающую из трубы очковую змею, поэтому календарь смотрелся ещё более радостно.
— Ну что, Денис, с днюхой тебя! Новых успехов в работе и спорте! — бодро произнёс шеф и вручил конвертик с 2000 рублями, все сделали вид, что удивились, и дружно захлопали. А помощница шефа протянула фиалку в горшке — совсем ещё юную, нежно-лиловую, с приятными на ощупь мягкими листьями, совершенно не вписывающуюся в обстановку офиса. Затем сотрудники жевали пироги, чокались пластиковыми стаканчиками и рассказывали последние новости из сложного мира трубопроводов и теплотрасс.
Когда Денис принёс фиалку домой, он поставил её в центре белоснежного подоконника, аккуратно полил и даже присвистнул. «Ну додумались, ребята, — мне, менеджеру по продажам и крутому парню, такой цветочек подарить!» — Денис рассмеялся про себя и стал собираться на тренировку.
Поздно вечером, ещё не отключив интернет, с куском пиццы в руке, он захотел хорошенько проветрить комнату и подошёл к окну. И тут ему показалось, что фиалка немножко светится. Как будто из маленьких лиловых цветочков шло слабое, еле уловимое сияние, освещавшее загадочное вечернее оконное стекло. Денис решил, что нельзя пить вино даже в собственный день рождения, и задёрнул занавески.
Проснувшись утром и сварив крепкий кофе, он почувствовал какой-то запах. Запах шёл не от кофе и не с лестничной клетки. Таких ароматов раньше в его квартире не наблюдалось. Подойдя к окну, Денис понял, что аромат исходит от фиалки — тонкий, чувственный, похожий на дразнящие сладкие женские духи. «Ну и дела, — вдыхая, он прикрыл глаза, — что цветок вытворяет! Ничего себе подарочек». Потом он поехал на работу, крутился там целый день среди заказчиков, затем покачался в тренажёрном зале и, довольный и усталый, вернулся домой.
Когда он сел перед телевизором, смачно глотая вкуснющий бутерброд с колбасой, ему послышалось, что кто-то смеётся. Тоненько так, заливисто, словно где-то далеко звенели колокольчики. Он выключил телевизор, смех прекратился. Включил — опять зазвенели колокольчики, звон разливался по всей квартире, от него заболели уши, и стало трудно дышать. Денис отдёрнул занавеску — фиалка светилась на фоне ночного окна. У мускулистого менеджера по продажам отчего-то задёргался один глаз, он выключил телевизор и лёг спать.
На следующее утро духами пахло невыносимо, словно где-то на ковре разлили флакончик. Денис встал злой и не выспавшийся, на работе позвонил матери, попросился переночевать. Проработал кое-как, потом мать угощала его домашним борщом, настоящим винегретом и уговаривала не работать столько и не нервничать. Трубы со шлангами и не до такого могут довести… От неё он поехал в офис, там решил, что нужно показаться психотерапевту и подналечь на витамины — недавно в аптеке такие видел, от стресса.
Вечером, открывая ключом дверь своей квартиры, Денис почувствовал, что в ней кто-то есть. Руки похолодели, кровь прилила к лицу, он тихонько, на цыпочках шагнул за порог. Пахло теми же прекрасными духами, доносился тонкий заливистый смех, на обоях танцевали солнечные зайчики. На ватных ногах и скрестив пальцы, Денис вошёл в комнату. На его кровати сидела нежная красивая девушка с длинными лиловыми волосами. Она посмотрела на Дениса и сказала:
— У вас наверняка есть хороший кофе. Угостите?..
Экскурсия в Новый Иерусалим
Светлана сопровождала экскурсию в Новоиерусалимский монастырь. День выдался теплый, солнечный, почти майский. Экскурсанты тоже подобрались бодрые, спортивные, были среди них и очень верующие. Собрались дружно, водитель попался весёлый, сразу включил радио «Шансон» и опустил стёкла на окнах. Сели — поехали. В окна врывался свежий московский, а затем подмосковный ветерок, деревья были окутаны светло-зелёным туманом и радовали глаз, поездка намечалась интересная и приятная.
Светлана раньше любила путешествовать, объездила пол-Европы, была и в Азии, и в Африке. По своей стране путешествовала мало: молодость пришлась на то время, когда открыли границы и русский народ ринулся познавать мир. На Земле обетованной она не была, сейчас хотелось посмотреть, что же придумал патриарх Никон в те времена, когда дорога до настоящего Иерусалима для паломников занимала несколько месяцев, а то и лет. Солнце слепило глаза, микроавтобус несся быстро, лавируя в потоке машин, и через полтора часа они подъезжали к величественному белокаменному монастырю, выглядевшему как мираж или сказочный дворец посреди коричнево-серо-зелёной привычной русской обыденности.
Когда вышли из автобуса и направились к монастырю, Светлана вдруг почувствовала, что как-то заныло под ложечкой — укачало, наверное, да и весна — в это время она всегда ощущала слабость, хотелось многого, но мешало изменчивое давление, ещё и мысли, мысли всякие лезли в голову. Она их, конечно, гнала, да и хандрить обычно было некогда. Сейчас они шли навстречу Храму, женщины повязывали на голову платки, вокруг было много людей: и прихожане, и экскурсанты, и монахи в чёрном — монастырь-то действующий.
Главный Воскресенский Собор был прекрасен. Сложная архитектура, недавняя реставрация, колокольный звон — всё создавало впечатление торжественной радости. К ним подошла монахиня-экскурсовод, они встали на солнышке у входных дверей и начали слушать удивительный рассказ о том, как строили Новоиерусалимский монастырь. Светлана чувствовала, что ей как-то нехорошо. Было ощущение, что будто она здесь была раньше, плюс это укачивание в автобусе давало о себе знать. Она взяла себя в руки и направилась вместе со всеми в Храм.
Монахиня рассказывала интересно, спокойно, но Светлана с каждой минутой понимала, что ей некомфортно, ладони намокли и ходить вместе со всеми она не сможет. Она сказала, что отойдет на время, и найдет всех, когда будут собираться обратно. Светлана прошла к центральному алтарю, сделала несколько фото иконостаса и потолка и совершенно чётко поняла, что она здесь уже была.
Несколько раз перекрестившись, она быстро вышла из Храма на яркое и тёплое солнце, и чтобы привести нервы и самочувствие в порядок, отправилась в Трапезную. Обычного кафе на территории монастыря не было, еще где-то находились Вареничная и Блинная, но до них было далеко идти. Светлане же нужно было срочно выпить кофе, и ещё теплой воды, чтобы согреться и успокоиться.
Трапезная оказалась наполненной людьми, пришлось отстоять очередь, и наконец, она нашла свободный уголок, присела и попыталась сконцентрироваться. Что было не так? Всё ведь хорошо, весна, благостное место, горячий кофе согреет, а маленькая шоколадка придаст силы. Она сидела и смотрела в маленькое окошко на золотой купол, просматривала новости в телефоне, потом подумала, что скоро день рождения у Ленки: дочь — совсем взрослая девушка, и что бы ей такое подарить…
Постепенно вегетатика пришла в норму, Светлана потихоньку ожила, руки потеплели и захотелось на воздух. Затем она гуляла по территории монастыря, вернулась в Храм, обошла его, поставила свечи, купила сувениры. Ощущение, что она здесь уже была, так и не покинуло, но притупилось — весна, слабость, возраст. Она увидела свою группу и поспешила к ней.
…Они долго стояли на израильской границе. Причем ночью, а на следующий день надо было осмотреть всё — и Голгофу, и Храм Гроба Господня, и Стену Плача. Ленка устала, прижималась к отцу. Он гладил ее по голове, говорил, что они все успеют.
— Как думаешь, мама справится без нас? Ей ведь сейчас так плохо, — Ленка хлопала сонными глазами, грызла купленный в супермаркете киндер, но старалась вести себя как взрослая.
— Конечно, справится, — отец тёр виски и думал, как неожиданно всё произошло, — мама у нас сильная. А к похоронам дедушки мы вернёмся домой.
Их окружала душная южная ночь, а над головой горела яркая неизвестная звезда.
