Сапрыкина Татьяна Валентиновна (р. 1970) – поэт.
Окончила факультет журналистики Уральского Государственного университета.
Одна из создателей литературного портала «Белый мамонт». Тексты публиковались в журналах «Полдень ХХ1 Век», «Реальность фантастики», «Кукумбер», «День и ночь», «Сибирские огни» и др.
Автор сборника сказок для детей «Читалка».
Живёт в Новосибирске.
* * *
Я женский человек
я наблюдаю потрясенно
как кто-то не такой как я
а по-другому
(не в коньках фигурных дело)
вышагивает между фонарей
у угловатости куста спроси
он ночью тени постыдится
она уж вовсе не подобие его
я женский человек
заштопав воздух воздухом вокруг себя
я буду стопы ставить прямо но не вровень
я буду тихо танцевать
когда гроза и самое оно
* * *
Бог живет на кончиках моих пальцев
Ведет себя довольно бесцеремонно
Не платит квартплату
Задолжал за свет
Глинтвейн хлещет и не всегда когда холода
Варит кашу из ежевики и сливок
А где берет?
Водит сомнительных гостей.
Стоит ли удивляться
Что все из рук у меня валится?
* * *
Какая господи печаль
Ведь если я ненастоящая
То ни на чем настаивать не нужно
Я отпускаю
Пусть уходят тихо
Слова слова слова
Я опускаю руки
Я отдаю концы витой веревки
Которая так долго мучила и жгла
Крадется поступью неосторожной
Рваный клок страницы
Бумажный змей запутался на ветке
И текст как тесто
Положи в него одно другое
Нагрей как нужно подрумянь
Порежь подай посыпь душистой пудрой
В самый раз
* * *
Хочу издавать еженедельник,
в котором печатались бы нелепости.
Его развозил бы трамвай-кафе,
где водитель торопливо ел бы манную кашу,
а кондуктор перекусывал картофельным пюре.
Они бы швыряли еженедельники куда попало из окон
В свободное от трапезы время.
Это единственная известная мне логика.
Последовательность вежливого поведения.
* * *
По вечерам
Задумчивые двери
Злым косякам
Пощечины дают
Весь день они терпели
А только темень
Как бам
Ладошкой языка
По темени
По деревянному
А стены говорят
Ну и манеры в этом доме
Ну и манеры
* * *
Долгое время я принимала питье,
сваренное из сушеных ос,
и принимала его за то, что помогает от укусов.
Выдергивала жала из своего тела
в конце каждого дня щипчиками для бровей.
Смазывала мазью.
Что-то оставалось – все же до конца не вытащишь.
Попадало в кровь и по тонким сосудам бежало в сердце.
Там специально для таких случаев я предусмотрительно завела чуланчик,
где хранила всякую всячину,
непригодную для повседневной жизни:
колкости, сказанные в спину, косые взгляды, недомолвки,
обиды и обидищи с рогами, упирающимися и мешающими дышать.
Куда дальше это девать?
Разве что расширить чулан – сделать сердечко побольше.
А?
* * *
Из-под ресниц я вижу
как отцветает полдень
и кофе прокисает в венах
и лишь один отрезок смысл имеет
он смотрит смотрит исподлобья
короткий шаг от дома до колодца
и мягкой стружкой крошит шоколад
угрюмый сумрак
и кормит молоком своим
студеным снежным
* * *
Чай со снегом
я пью на шаткой лестнице
такой старой что ветер
такой сильный что выдул
из нее все гвозди
а сам застрял в дырах
и теперь лестницу держат
гвозди изо льда
ледяные гвозди
держат лестницу
где я пью чай со снегом
под таким ветром что
под таким сильным что
чай со снегом
* * *
«Как воздух, как взгляд исподтишка, как лист.
Как маленький лист, который только открыл глаза,
будет мой сон.
Я заберусь на холм, где сосны,
Ветер, и растет мох,
а внизу, в камнях, течет река.
Я лягу, я вытянусь, я усну.
Из глаз моих выкатятся две звезды
– обратно не вставить.
Из ладошек вырастут ландыши.
И когда мои брови станут травой,
из груди – вдох-выдох – выберутся двое.
Они построят дом из моих позвонков,
и примутся вешать колокольчик над дверью, –
Тут прямо из моего сердца вырвется цветной воздух.
И будут они счастливы на холме,
где сосны, и ветер, и растет мох.
А меня не будет».
* * *
Упал-разбился мой китайский фонарик
Я выбираю новый
Еще интересней
Смотрю настороженно
Как я в его свете?
Какая?
Хорошо ли теням и любимым предметам?
