Александр Францев родился в 1981г, в поселке под Архангельском. Работал грузчиком, кочегаром в котельной, сторожем, разнорабочим на стройке. Жил в Архангельской области, СПб, Республике Коми. Печатался в журналах «Новый Мир», «Двина», «Интерпоэзия», «Сибирские Огни», «Звезда», «Плавучий Мост», «Пятая волна», «Пироскаф» и др. Лауреат премии журнала «Сибирские Огни». В настоящее время проживает в Архангельске.
Редактор публикации — Александр Правиков
Небеса порожние на вырост
* * *
Всю ночь вода горчила при глотании
в проточном горле Северной Двины,
и отдавала сукровицей в кране и
привычным делом смерти и войны.
Ещё в себя прийти с утра не чаяла
Пур-Наволока грубая кирза,
а тьма уже без адреса отчалила
с той стороны сгущаясь за глаза.
Конец июля маялся в испарине,
но ливнем обернуться не умел,
и пригород прогорклый по окраине,
что круассан просроченный черствел.
Я привыкал к нему, оттенки серого
на сгибах принимая за цвета;
мне запах мяса слышался горелого,
шашлычного прогара маета.
Мир потускнел от времени и вылинял,
и был скучней несвежего белья;
он, кажется, меня на что-то выменял,
но у кого — ещё не понял я.
* * *
Не парк, а так — осинник при хрущевке.
Окошко, голуби, карниз…
И сонный день на бельевой веревке,
как одеяло рваное провис.
Все как всегда, как будто не случилось
на свете ничего, все как всегда.
Лишь небеса порожние на вырост, —
их отраженьем сытая вода
не поперхнулась в лужах; теплой «Талки»
не горше вкус чем был, и голубей
хождение, и осень в грязном парке,
лениво заходящая с бубей.
* * *
Скучен обморок бетонный —
в доме глухо и тепло,
только день слепорожденный
мордой тычется в стекло.
Дождь накрапывать берется,
входит исподволь во вкус.
Я гляжу ему неймется,
в «Макси» выйти не возьмусь.
Дверь скрипит, что санный полоз
по морозу в декабре,
и волной гуляет морось
в неухоженном дворе.
Аудио: Александр Францев читает стихотворение «Скучен обморок бетонный…»
* * *
Ничего ни городу, ни миру,
ни в копилку веку про запас.
Мы пошли на съемную квартиру
и пропили премию MyPrize.
Пялились из темного окошка,
как терялся клен среди осин;
ранней смерти красная дорожка
превращалась в грязный ковролин.
Кто-то там раскачивал треногу
и глазам не верил: ты ли? ба!
Долго ж за невыход на дорогу
нам прогулы ставила судьба.
И глухая комкалась обида:
вот и мы перегорели тут,
где студентки будущего Лита
вскоре легкий пепел соберут.
