Александр Чанцев

Родился в 1978. Японист, литературный критик, эссеист-культуролог. Закончил Институт стран Азии и Африки МГУ, стажировался в буддийском университете Рюкоку (Киото, Япония). Кандидат филологических наук, автор первой отечественной монографии о Юкио Мисиме. Автор шести книг, более 200 публикаций в российской и зарубежной периодике. Обозреватель сайтов «Частный корреспондент» и «Открытая критика». Произведения переведены на английский, японский, сербский и другие языки. Работает в сфере российско-японских отношений. Член ПЕН-центра, эксперт ООН.

Случилась экология

Шамиль Идиатуллин. Последнее время. М.: АСТ, Редакция Елены Шубиной, 2020. 480 с.

Шамиль Идиатуллин играет на новом поле, используя старые приемы и обширный культурный контекст. Получается своеобразно.

«Этнофэнтези, экшн и триллер» — поставив редкую ставку, от автора можно было ожидать такого жанрового коктейля. В своем «Убыре» (автокорректор хотел поменять на «Убер») Идиатуллин уже работал с мифологией, ужасом и фэнтези на новый лад. Экшн и триллер у него почти везде — от шпионского «Варшавского договора» до «СССР™».

Да и у неофэнтези в исполнении литературных тяжеловесов — вроде похождений степняков в «Тоболе» Алексея Иванова, «Ильгета» Александра Григоренко или недавнего Андрея Рубанова с его «Финистом — Ясным соколом», сейчас открылось, кажется, второе дыхание.

Аукаются в «Последнем времени» и более глубинные идиатуллинские темы, а именно — построения новой (или все же старой?) общности на справедливых социальных основаниях (не за них ли сражались герои «Бывшей Ленина» да и всех его книг?), создания новой такой коммуны. С известной любовью автора к фантастике, коммуна — в некоем царстве, некоем государстве, без советского GPS, как в «СССР™» — тут получается хоть куда. В царстве людей-птиц абсолютно нельзя не только убивать, но и есть мяса, а если кто облегчился за кустиком в лесу, специальным сушителем присыпать нужно. То есть back to the roots и ближе к природе некуда. При этом — Идиатуллин фанат гаджетов, смотри выше — все очень продвинуто, никаких зашоренных луддитов. В абсолютно аграрном обществе в ходу некие силовые кабели. Железо (добывать его, вскрывая землю, ни-ни, величайший грех) само растет на деревьях в волшебных рощах. Мясо тоже в домиках созревает. Человек поранился — знахарка ему зашепчет раны. Почти убился — можно отрастить не только новые зубы, но кости, жилы и мясо, став из 200-летнего юнцом. Надо куда — так к услугам самодвижущиеся тропки или телепортационные дупла. Гигиеническая прокладка срочно понадобилась — из нитки ее наколдовать можно. И здесь, кстати, может быть, новая стадия мысли Идиатуллина — не удался технологический прорыв в «СССР™», в «Бывшей Ленина» вообще к локальной экологической катастрофе привел — так вот тут eco-friendly версия, единение природы и хай-тэк цивилизации 2.0.

Да и люди, даже если не боевые маги, а обычные птены, тут почти сверхчеловеки, таковыми и воспитываются. И это уже немного напоминает — «Оправдание» Быкова о создании сверхлюдей в лагерях.

Но тут же ведь рай? Рай-то он рай, да все эти идеальные коммуны плохо заканчивали, знаем мы из истории да литературы. Будущее данной страны магов не обрисовано — есть вообще подозрение, что Идиатуллин замахнулся на свою «Песнь огня и пламени» или «Плоский мир» о многих томах — но уже сейчас за парадной поверхностью выглядит она довольно крипово, если честно. Еда, репа да пиво по праздникам, в общих столовых, как в тюрьме или армии. Жены-мужья тоже общие, дети — воспитываются сообща. Да хоть пятерым у всех на виду «единяться» можно — представления об институтах семьи и брака в «Последнем времени» вообще выглядят так, будто Идиатуллин начитался либертинских книг Лимонова вроде «Другой России», где так примерно и было про всеобщую любовь и общественных детей.

Бог или Эрот с ним, свальным грехом, но рай маров действительно попахивает казармой. Уходить за территорию нельзя. Питаться только сообща. В баню по расписанию. Высшие маги читают твои мысли. И все похоже на то, как уже было: провозгласили как-то «свободу, равенство, братство» — и начали топить в крови, коммунизм почти по христианским лекалам строить собрались — и еще пуще кровью страну залили.

Скоро и в этих идеальных землях польется кровь. Нет, сначала, в духе классической фэнтези, будет поход за волшебным артефактом. А в духе новейших актуальных веяний боевая девица будет крошить и кромсать грубых мачо, а всех спасет не изысканный эльф, а подброшенный варвар не «титульной нации». Но наступит война — и люди-птицы, что на грибницу боялись наступить, что ваши джайны, которые в Индии ходят, марлю на рот накинув, чтобы, не дай Кришна, мушку не проглотить, очень скоро и очень сильно захотят проливать кровь. Цивилизованность же, что одежда, при удобном случае слетает вмиг. Впрочем, они больше сжигают пришельцев, бегущим к ним, кстати, от голода.

Что за племена, откуда, кстати? Да, сейчас мало что объясняется в книгах, особенно когда создаются новые миры. Но, простите, кто все эти люди, племена и союзы, уж не говоря о бесконечных птахах, колдунах и охранниках с камео ровно на одну строчку? «Не надо было всматриваться в дневную сторону, чтобы различить значки и знамена десяти главных йортов куманской конницы, въезжающей на эту землю впервые за тысячу лет. Не надо было всматриваться в ночную сторону, чтобы различить знамена и вымпелы дюжины городов и земель на мачтах первых настоящих боевых кораблей союза, впервые за тысячелетия входящих в водную часть Великого пути, которую теперь можно было не делить на Сак, Юл и Рав, а называть единым истинным названием Итиль». Звучит, конечно, красиво, но — объяснение to be continued, в следующих сериях?

Хороших в «Последнем времени» вообще оказывается на поверку очень мало. Плохих, как в садистских мультиках типа «Тома и Джерри», даже жалко, хорошие — слишком зверские и лицемерные, если честно. Впрочем, мораль — как в «Городе Брежневе», как и всегда — Шамиль Идиатуллин тут проводит. «Народ рождается медленнее, чем человек, живет дольше, чем человек, а умереть может так же, весь и сразу, а может и по-другому, постепенно растворившись в другом народе. И даже не понимая, что уже умер. Иногда трудно отличить жизнь от смерти. А иногда и не надо стараться их отличать. Надо просто делать, что нужно твоему народу, — и быть рядом с твоим народом».

Что ж, «никто не обещал ни легкой жизни, ни легкой смерти, напомнил себе Кул. Никто ничего не обещал. И уже не пообещает. Это печально, зато честно». Cool!

А еще очень экзотично, ярко, жестко, кинематографично, но — все равно малопонятно.