Мякушенко Василий Викторович
Родился 7октября 1974 года в г. Бурынь, Украина. В 1991 году поступил в Калининградское Высшее инженерное училище. С 1996-1999 служил в Западной Сибири в частях РВСН.
Женат. Имеет двоих детей. Работает инженером-консультантом, в сфере демонтажа сооружений взрывным способом. В 2017 году проходил обучение в литературной мастерской Андрея Аствацатурова. Печатался в журнале «Нева», литературно краеведческом альманахе «Оредеж». В газете «Гатчина Инфо» опубликована повесть и серия рассказов.
Идущий в ад ищет себе попутчиков *
Захар Прилепин «Некоторые не попадут в ад». — М.: АСТ, 2019
Кукол дергают за нитки,
На лице у них улыбки,
И играет клоун на трубе.
И в процессе представленья
Создается впечатленье,
Что куклы пляшут сами по себе.
А. Макаревич «Марионетки»
Тех самых «Некоторых», которые не попадут в ад, я очень долго ждал. Даже скажу больше, жаждал допьяна обчитаться противостоянием обычных трудяг-шахтеров, надышаться вместе с ними угольной пылью и пороховой гарью праведной борьбы. Правда, в образном, художественном смысле. А в реальном — увидеть пути скорейшего разрешения братоубийственной войны. (Тема для меня очень больная, так как почти половина родни и друзей пребывает физически и идеологически в противоположном, киевском стане). Ну вот и наступил долгожданный час. Появилась возможность услышать точку зрения одного из весомых участников этой гибридной войны, весь сумбур и скрытую подноготную темной и запутанной бойни разложить по полочкам, без пропагандистского давления и манипуляций обеих враждующих сторон. Так сказать, укрепиться в понимании бессмысленного противостояния. Ведь как ни крути, а война на Донбассе является разделением единого славянского народа.
Как только вышла книга, я сразу же ее купил, но какое-то время не открывал, словно чего-то опасаясь. Предыдущая книга публицистики о Донбассе «Всё, что должно разрешиться…» ужасно не понравилась. Там было много нестыковок и явных непониманий. Да и некоторые «правильные» персонажи, описанные в книге почти героями, часто мелькали на ТВ, Ютубе и вызывали откровенную неприязнь.
Но увидел анонс встречи с Прилепиным в Питерском «Буквоеде и, отложив все дела, погнал на встречу. Прилепин — реально крутой писатель и рассказчик от Бога. Уж точно не рядовой повествователь в особом подразделении Златоустовских мастеров слова. Спокойно, без понтов и пафоса поведал он о себе и о выкачанной из сердца, со сгустками спекшейся крови, новой книге. Особо не вдавался в подробности междоусобицы, но спокойно и четко ответил на все вопросы читателей. А потом полтора часа, с добродушным лицом и не вымученной улыбкой, подписывал книги, отвечал на реплики и фотографировался со всеми желающими. Я все это время стоял чуть в стороне и наблюдал за славой и эмоциями немного уставшего автора. Уверенный, спокойный, настоящий. И простой, как ломоть черного хлеба, натертый крупной солью.
Это была моя четвертая встреча с писателем в таком формате. И с каждым разом было все круче. В том смысле, что проникаешь в его мысли, душу, чувствуешь и веришь ему, как очень близкому, почти родному. Да, и чего греха таить, без разных там сантиментов, реально завидуешь его смелому выбору, лихой удаче, вызову, риску и писательскому таланту.
Как-то за пару лет, на одну из «Буквоедовских» встреч он прибыл с двумя молодыми, неброскими парнями, видать, охранниками из Донецка (наверное, с теми, о которых потом писал). Постояли они втроем после встречи, спокойно покурили на Невском и с пластмассовым чемоданом на колесиках, прямиком через площадь Восстания, двинулись рядком на Московский вокзал. Вроде обычные парни, идут головами стрижеными во все стороны крутят, писатель рукой с дымящимся окурком дирижирует, что-то рассказывает. Не затаившихся врагов выискивают, а по-ребячьи восхищаются архитектурой, любуются городом. Получается, вот такие парни, о которых мы ничего не знаем, и есть самые настоящие защитники, неприметные герои нашего времени…
В конце мероприятия, когда схлынул поток фанатов, а питерские друзья-реперы ожидали за книжными полками, мне удалось поговорить с автором. Но времени особо не было, и на все интересующие меня вопросы автор дал заверение, что ответы я найду в его книге. Так, он сказал, прощаясь.
Значит, пришло время. Зарядился позитивом, в очередной раз очаровался простотой и открытостью писателя. Пора читать.
И понеслось… с первых страниц нестыковки и непонятки. Выстрел в стекло движущегося автомобиля из мелкашки (небольшая вмятина). «Мелкашка» — это мелкокалиберное нарезное оружие. Не только современное, но и старое советское (пистолет Марголина, например) и охотничье, довольно мощное. Автомобильное стекло и даже голову прошьет запросто. Не путать с «воздушкой», которой в парковых тирах по пластмассовым игрушкам стреляют. Дальше пошла чисто «военная тематика», размазанная окопными красками. Судя по тексту, в окопах рассказчик бывал не часто и самой горячей стадии войны (боевых, диверсионных операций, вылазок), по сути, не видел. Значит, из личного опыта и рассказывать было не о чем (опоздал на десять месяцев). Но рассказал он нам о другом.
Не взятые, но «заболтанные, ненужные языки», ракеты «вундервафли», переброски батальона по позициям… ожидание того, во что никто не верит (наступление). Какое наступление, куда? Ну, типа забавы такой внутрикорпоративной, для подъема боевого духа. А формулировка (нежно-дружеское определение) «мой несчастный неприятель» (25 раз встречается в романе) — которого этими самыми ракетами масштабного поражения, можно прям в мясо, в фарш изничтожать… Ну, а чего, война же, не бирюльки. Они, поди, тоже не пистонами стреляют. Но тогда нужно заклятого вражину, конченного фашиста без капли сожаления валить, а не выдавать за убогого и несчастного, почти родного единоверца. Это замасленное определение окопного противника, по моему скромному мнению, запредельное лицемерие или циничный стёб. Зачем понадобились такие явные перегибы, непонятно. Зато весело.
«Вообще-то здесь часто так бывало: сидим в кафе, смеёмся, сидим, смеёмся, ещё сидим, снова смеёмся, — потом вдруг вскочили, запрыгнули в машину, исчезли из пределов видимости, — вдалеке где-то постреляли, погубили кого-то, наверное… — потом вернулись, туда же уселись, где сидели, на те же места, … и опять сидим. Такая война странная».
Дальше еще непонятней, но веселье продолжается: застольные разговоры, много спиртного для снятия стресса: «там у меня открытая, уполовиненная бутылка коньяка стояла… я из неё с неприязнью отхлёбывал», «мне просто надоело пить водку и ничего при этом не испытывать». Культурные рок-рэп тусовки, в общем, непростые армейские будни приближенной республиканской военной элиты.
Потом этот набитый персонажами майорский «вагон — ресторан» донецкого бронепоезда отцепился от локомотива повествования и покатился сам по себе, трясущимися, мелькающими событиями, набирая скорость и летя под откос. Точнее, назад, домой, в Россию. Но для всего этого обратного пути понадобилось несколько зим и лет.
Крутая, преданная личка (у каждого из охранников простая жизненная — и в то же время геройская — история). Боевые побратимы, их выбор и поступки, ассортимент многоликих позывных. Реальные имена и политические события. Но если надо «для дела», то можно и луганского лидера Плотницкого карикатурно, издевательски пнуть: вот недавно был обожаемым героем республики, ничуть не уступающим Захарченко в праведной миссии борьбы, и в один миг превратился в спесивого болвана, сосланного в Москву на закрытое поселение.
Приезд жены с малолетними детками в военный город. Экскурсии всего семейства на передок, дружеские посиделки, личная опека и забота главы республики. Захарченко показан прям этаким залихватским, но все же трагическим персонажем: легендарным, безмерно одаренным и в то же время простым и человечным Батей — покупные лошади, перевозки в заказных вагонах, экстренные ночные запуски неработающих аквапарков, дарение не только айфонов, но и домов, и воинских званий. Такой всеми любимый и обожаемый народный герой, только в стремени ФСБ, которое реально рулит в республике. Это «честное откровение» показало, как ни странно, обратную сторону донецкой не совсем золотой медали, измятую и покусанную, как фальшивая монетка, проверенная на зуб.
После прочтения меня трясло от негодования. Если бы я не знал, что эта книга реально написана Прилепиным, мог бы подумать, что это всё наспех слеплено в подвалах СБУ каким-то Лжезахаркой под диктовку либерального литератора а-ля Быков для украинской пропаганды и дискредитации всей донбасской миссии. Там столько правдивых перлов по страницам романа раскидано, что Ганапольские всякие и Киселевы слюной от счастья захлебывались в своих эфирах.
«Донецкие верили: русские советники — умные, от русских толк будет, у русских есть белый император, который смотрит на мир прозрачными глазами и мир тоскует. Потом чувство удивления прошло: оказалось, что кровь у редких пришлых тоже мокрая, что они пугаются, глупят, ****ствуют. На одного толкового заехавшего сюда офицера приходилось три залётных, которые там, на севере, всем надоели — и теперь были сосланы в донецкие степи, чтоб дома их не расстреливать». Вот так прямым текстом. Мол, наприсылали военкоматы уродов, дак это еще офицеры, проверенные служивые люди, а что тогда о разном рядовом сброде говорить.
Ведь это, по сути, методичка для киевского политического хайпа, яркая демонстрация бессмысленных убийств украинцев в мертворожденной, никому ненужной республике. Игра на чужую руку, содействие украинским насосам, накачивающим ненависть ко всему русскому. У официальной киевской стороны хоть лозунги и понятная либеральному миру государственная позиция есть. Они сражаются за единую и неделимую Рiдну Неньку. Глупо, непрофессионально и порой преступно, но все же противостоят оголтелому сепаратизму и российским кукловодам, захватившими часть территории Украины, посягнувшим на самое святое — их конституцию. По украинской букве закона это ведь так. И восемьдесят процентов граждан Украины придерживаются такой позиции, без накачки ТВ-пропаганды. Еще народ очень устал и хочет закончить войну. Даже так, как прописано в Минских соглашениях. Но кто-то постоянно ставит палки в колеса, и одна сторона обвиняет другую в нарушениях, в намеренном затягивании мирного урегулирования. Кому это выгодно? Уж точно не народу и не простым бойцам, сидящим годами в окопах на передках. На всю эту чертовщину и липкий морок я искал в книге хотя бы частичные ответы, но нашел совсем другую, разудало радикальную позицию.
В авторской правдивой исповеди прямым текстом, откровенно и даже свирепо все сказано. Посыл простой и незамысловатый, чего нам прятаться…. Есть на Донбассе наши «командировочные» военные генералы, которые рулят войной. Различные спецслужбы, ФСБ, держащие на коротком поводке верхушку ополчения и, самое главное, тысячи российских добровольцев. И мы наш новый Русский мир будем строить в границах этих двух областей. Конечно, не как агрессор, а как миротворец в наказание фашистам Порошенкам-Турчиновым, посмевшим усмирить Донбасский майдан силой. Вот теперь вам и сила на силу, хотели кровавых соплей — получите и умойтесь. Поглядим, чей дух крепче. А если кому не нравится, то можем поговорить на более доступном языке дальнобойного крупного калибра. Ведь армия наша о-го-го, не чета вашей слепленной за полгода американскими гей-инструкторами. И тогда не только Крым, а еще с пяток областей могут нечаянно стать исконно русскими. А если дальше будете рыпаться и в Америку стучать, то в Киеве организуем не только новое посольство России, а и правильного президента на трон посадим.
Вот такой, в двух словах, месседж… был в начале. Потом в процессе повествования многое сломалось, закрутилось, поменялось. Забегая вперед, скажу: по окончании миссии в одном из интервью из уст защитника Донбасса вылетела другая, совсем нелицеприятная характеристика родных донецких братьев:
«Хохол» — уничижительное и оскорбительное прозвище украинцев. И писатель Прилепин это знает не понаслышке. Вот его четкое определение: «хохол — это неумолимое желание надурить кого-нибудь: соседа, брата, русского, турка, поляка, финансового партнёра, сестру, отца родного, себя самого, наконец».
Может, тогда и не надо было насильственного русского счастья, если ребята какие-то не такие? Но раз замутили серьезно, и кровушка ручейками в полноводную речку потекла, тогда да, надо по-любому стоять до упора, хоть и с хохлами. А всем диванным критикам у автора ответ один: «Гуляйте мимо, хлипкие и тонконогие. Я на фронте под смертью три года ходил, а вы либеральные ***дабольные миротворцы, до толчка после пива, поссать, и то криво, разве что можете сходить». С таким авторским убойным аргументом, ведь и правда, хрен поспоришь.
Если только оппонент не солдат из противоположного окопа. Но для него автор делает поправку на ветер перемен. Мол, потом, после победы, мы с простыми окопными вояками вместе выпьем, прослезимся и обнимемся. И кровавый фарш «вундервафлей» после третьего тоста «За тех, кого нет с нами!» забудем.
Не, политрук, простые украинские пацаны, а не упоротые националисты, хрен чего забудут. Если с местными, донецкими и луганскими шахтерами, они со временем, хоть с трудом, но все же сумеют договориться, то пришлым защитникам Русского мира, смерти своих ребят не забудут. Не оттого, что там бандеровская пропаганда или еще что-то, нет! Просто их рядовая пехота из такого же православного теста с порохом, потом и кровью замешена, страхом и мужеством слеплена и в горниле войны до черной корки прожарена. Они тоже имеют право на своих героев и на свою правду. Но эти все разборы потом… Главное войну закончить.
Но тогда лирические отступления, что у автора «не получилось» и чего он «не смог» — это для кого? Как оно могло получиться при таком раскладе, и что конкретно должно было получиться лично у Евгения Николаевича? На это нет ответа. Вся миссия героя ничтожна и бесполезна и держалась она только на дружбе с Батей. Как только сменились элиты, нашего героя прям бессовестно, грубо, пинком. Невзирая на все ранние заслуги перед республикой.
«Только не увольняйся. Без тебя на свои же сожрут — все те, кто не могут простить тебе дружбу с Батей».
Как по мне, эта книга не исповедь «истерзанного войной русского патриота», а завуалированная либеральная обманка. А для не особо посвященных нарезка и склейка самых ярких кадров из разнокалиберных, личных переживаний автора. Есть куски ностальгии по забытым православным традициям и гибели великой империи. Есть некое понимание особого пути России, проскальзывает любовь к братьям-славянам, видно уважение к воинам-трудягам и своему личному вкладу в судьбу России. Короче, сложная мозаика «о соединение всех под главою единого Бога-Царя», почти по святому пророку Захарию Серповидцу.
Но не все так просто. Между строчками волчьим оскалом и вздыбленной на загривке шерстью проступает совсем иной роман и совсем иные посылы. На всякий случай, так сказать. на будущее, для либеральной тусовки. Смотрите за руками профессионального фокусника… Ап!
«Все здесь ждут, что однажды придёт Россия. Россия придёт — и будет порядок, мир. Но Россия так не приходит. Её ждут в одном виде — а приходит она в другом, иначе. Она приходит как асфальтоукладчик. Она приходит как мясорубка. Она жрёт всё и даже костями не плюётся: выдаёт чистый фарш… Однажды сюда зайдёт Москва. Ты видел, что они делают с российскими губернаторами? Они рубят им яйца, и собирают в общее ведро. Потом приходит уборщица и содержимое ведра выплёскивает на задний двор собакам. Да, ладно, ни о ком из них не печалюсь. Но есть цель: из Донецкой народной республики — сделать обычный российский регион. Мы их три года просили: дайте нам строить то, чего в России ещё нет, уже нет, и точно — не будет. Дайте, разве вам жалко? У вас есть восемьдесят восемь своих регионов. Кромсайте их на свой манер, чтоб — все стояли одинакового роста, и локти не торчали. Но, бога ради, позвольте здесь вырастить своё деревцо. Может, вам самим понравится, северяне… Нет. Она не умеют так делать. Это выпадает из их логики. Они будут делать ровно всё наоборот. Они думают и однажды придумают, как выбить всех вокруг Главы. Одного за другим. Москва выключит из розеток все ресурсы, что подпитывают Захарченко. Это не очень долгий и неоднократно опробованный в России сценарий. Исключения есть. Но они — крайне редкие, и всегда — этнически обусловленные. Это пара кавказских регионов, может, один, может, пара, условно говоря, ордынских. Три, говорю, — четыре уже с натяжкой — региона: не больше. Включая непризнанные, как и наша, территории. Российские фейсы умело контролируют в этих анклавах их внешние контакты. И тем более не дают расти их военным амбициям. Однако независимость во внутренних делах местные там сумели отстоять. Посягающих на это северян просто вырежут: таковы правила игры. Вопрос: сможем ли мы так? Ответ: нет. Потому что мы не кавказский и не ордынский народ. Мы здесь — русские, пусть даже и с хохляцкой подкладкой. Мы не сможем зарезать русского наместника, потом, скучая, ждать, когда пришлют нового — и, едва он явится, зарезать нового тоже. Если мы так будем делать, мы почувствуем себя сепаратистами уже не Украины, а России. Если мы начнём резать российских наместников — за что здесь тогда шла война, правда?.. Вариантов нет… Тот компромат, что собирают местные на местных, — это всё курам на смех. А вот то, что собирает на происходящее здесь Москва, — это важно».
Тут уж недобрые выводы сами собой напрашиваются. Ведь это же важная часть либерального манифеста о зловонной, людоедской России. Бешеной и кровожадной собаке, поедающей своих, недавно прозревших и начавших тихо тявкать и просить молока, кутят. Либеральный истеблишмент ликует и, брезгливо морщась, все же готов забыть некие вольности и открыть объятия бывшему соратнику многих антиправительственных митингов и протестов. Ну, а чего, автор ведь — «За правду». С каким бы душком она ни была.
«Могила Захарченко даже не осела — а в Донецке уже открыли представительства тех, кого он, возвращаясь из ордынской ставки, из года в год крыл матом: “Почему они навязывают мне этих чертей? Пусть эти черти пропадут пропадом! Не место им здесь!”».
Одна «ордынская ставка» чего стоит. Хотя строчкой выше «Мы не ордынский народ». Блеск.
Батальон Прилепина очень скоро разоружили и в темпе вальса расформировали. Стерли само понятие «батальон Прилепина» Дальше классика жанра. Достали Казакова в доме вдовы Захарченка.
«За мной явились прямо в дом Захарченко. Не дают даже вещи собрать».
Казакова привезли к границе и выдворили в Россию. Потом Трампа. Вот такая концовочка, банальная судьба всех фаворитов во все времена.
… я больше не хочу воевать за интересы большого бизнеса, я не хочу воевать за капитализм.
Вот, да так. Прозрел, боевой майор? А что же раньше, за бурным смехом и весельем с вундервафлями, через кровавую пелену, застилавшую грустные серо-голубые глаза, разве ничего не видел? А теперь читатель еще понять и посочувствовать должен великому романтику, потерявшему на праведной войне свои великие задумки, цели и личные надежды? Эта исповедь, кишащая бравадой и неумеренными личными амбициями узкого круга донецкой элиты, ставит под сомнение и исходный посыл восставшего ополчения.
Перевернув последнюю страницу книги, я загрустил, одолела меня тупая боль и тоска об этой непонятной авторской преисподней, в которую требуется особая «ВИП» отметка. Ведь я искал маломальские ответы на сложные, первостепенные вопросы урегулирования мира, надеялся на луч света в конце траншеи, а получил то, чего точно не ожидал. Хотя, по большому счету, автор мне ничего и не обещал.
Конечно, надо отдать должное литературному таланту и мастерству писателя. Некоторые художественные куски, зарисовки и метафоры в авторском исполнении поэтически прекрасны. Несколько моментов прям до дрожи — очень живо и сочно, по-прилепински, описаны, осмыслены и пережиты.
«Впервые он позвонил мне лет десять назад. На телефоне высветился неизвестный номер: «Привет, это…» — и он назвал свою фамилию: лёгкую, ловкую, ассоциирующуюся сразу со всем его обликом, со всей его жизнью; в фамилии умещались и слышались сразу — и его блистательная сановность, и его хохоток, и мягкость, и хватка, и барская, скорей, очаровательная, при подобающем, а иногда не вполне подобающем случае хамоватость, и словно бы щекотка, которая неизменно и незримо чуть смешила его в любых ситуациях, и хук слева, которым он, невзирая на чины и положение, мог усадить, развалить всякого , пошедшего на него лоб в лоб, и меха его шуб, и альковное что-то, и церковное. … ».
Согласитесь, ведь прекрасно. Почти песня.
«Он был человек невероятного природного дара. И невероятной вживляемости в любые времена… Его запросто можно было представить в петровской эпохе: единственный, кто — наряду с кем там? Со стариком Голицыным? И делягой Алексашкой Меншиковы? — мог пройти сквозь гнев и рёв Петра, и выйти из этого огненного смерча не опалённым, но, напротив, награждённым: за дельный совет, за ту силу, с которой он растворял в себе державную боль или блажь. Прирождённый царедворец».
Не знаю почему, но при чтении этих од вспомнилась «Хвалебная песенка Кощею» из советского детского фильма.
«Потом мы встретились, обнялись — мне искренне казалось, что он раза в два меня больше, что у него огромные руки, что меня прижала к могучей груди сразу вся русская аристократия — вернее даже, боярство… дополз же я до этого чудесного дня».
Сказать честно, когда я перечитывал отдельные куски по второму разу, мне казалось, что я пью вересковый мед. Ведь, разрази меня гром, это же не стёб. Даже если это и литературный, то все равно, подхалимско-холуйский перебор.
По всей видимости, автор наверняка знает, что его многочисленные политические сторонники и литературные почитатели примут всё за чистую, чеканную золотую монету, чтобы ни было там написано и задекларировано. Все поражения, откровенные промахи и неудачи будут для его армии поклонников всегда со знаком «плюс».
Напоминает сказку Андерсена «Новое платье короля». Почти литкороль (в нашем случае, вернувшийся с войны), выходит на сцену МХАТа абсолютно голым и открыто, даже с пафосом об этом заявляет: «Вот, смотрите все, только я так могу, я ведь реально голый и даже не очень привлекательный, но мне пофиг. Ведь я там был и с кем надо водку пил, и по усам текло, и куда надо попало…», а многочисленная верная свита критиков и хороших приятелей взахлеб расхваливает тонко сплетенные, воздушно дымчатые камуфлированные наряды короля.
А на других критиков автор и по совместительству главный герой романа, давно «положил» высокопрочный болт, с левой резьбой и шестигранной головкой.
Только вот не надо нам, сирым и убогим, объяснять, что мы путаем литературного героя и автора романа. Что этот роман и есть истинно высокая литература, а не авторские посты в ФБ. А если читатель неуч, не может отличить, где истинный божий дар, а где ведро картошки, то это его проблемы. Позвольте не согласиться. Захар Прилепин герой романа и Захар Прилепин автор романа — единое целое, задуманное, задекларированное и много раз озвученное самим Евгением Николаевичем. А если не верите, представьте, что главного героя романа зовут по-другому и хроника его реальной, личной жизни никому не известна, что тогда? А тогда цельный текст, держащийся на единственном, высокопрочном стержне одноименного имени, разлезется и расползется по швам, как никому не нужное, размокшее от дождя, снятое с палки пафосное огородное чучело.
Потом я немного остыл и понял, что не мог лучший ученик Лимонова написать книгу о себе и о своей войне по-другому. Все сделано точно по учительскому лекалу. Так жил и творил создатель нацболов: интуитивно, дерзко, провокационно, не признавая никаких авторитетов, ни в литературе, ни в политике. Ведь эта фантасмагорическая, наплевательская и оскопленная правда, по большому счету, нужна только самому автору.
Только вот незадача, ученик, достигший практически мастерства и славы учителя, был несколько раз публично отвергнут и даже оскорблен самим же учителем. Но это уже другая история, которую тоже можно трактовать по-разному.
Ну, что еще сказать… да особо и нечего. Только одно: бывай здоров, левофланговый майор, на этот раз постарайся замкнуть шеренгу в новом «Взводе офицеров и ополченцев русской литературы». Рубись и дальше за свою, теперь уже политическую «За правду». А как оно там повернется, никому из ныне живущих неизвестно. А мы будем ждать и надеяться, что появятся и другие, более жизнеутверждающие и менее веселые книги о братоубийственной войне.
* Азербайджанская мудрость
Спасибо за то, что читаете Текстуру! Приглашаем вас подписаться на нашу рассылку. Новые публикации, свежие новости, приглашения на мероприятия (в том числе закрытые), а также кое-что, о чем мы не говорим широкой публике, — только в рассылке портала Textura!
