Литературные итоги 2018 года. Часть I

1. Чем запомнился Вам прошедший год? Какие события, имена, тенденции оказались важнейшими?

2. Назовите несколько самых значительных книг прошедшего года (поэзия, проза, нон-фикшн).

3. Появились ли на горизонте в этот период интересные авторы, на которых стоит обратить внимание? Удивил ли кто-то из уже известных неожиданными открытиями?

В опросе участвуют:

Игорь КИРИЕНКОВ – редактор книжного приложения «Букмейт», критик, автор телеграм-канала «I’m Writing a Novel»;

Людмила ВЯЗМИТИНОВА – литературный критик, поэт, ведущая литературного клуба «Личный взгляд»;

Андрей ВАСИЛЕВСКИЙ – поэт, главный редактор журнала «Новый мир»;

Валерия ПУСТОВАЯ – литературный критик, эссеист, редактор отдела критики журнала «Октябрь»;

Марианна ИОНОВА – прозаик, поэт, литературный критик, член редколлегии журнала «Новый мир»;

Евгений АБДУЛЛАЕВ – поэт, прозаик, литературный критик, член редакционного совета журнала «Дружба народов».

(Ответы Андрея ТАВРОВА, Олега ЛЕКМАНОВА, Александра МАРКОВА, Марины ВОЛКОВОЙ, Кирилла АНКУДИНОВА, Константина КОМАРОВА, Натальи ИВАНОВОЙ и других читайте во второй части опроса на «Textura»)

Игорь КИРИЕНКОВ:

 1. Если и можно сказать про литературу-2018 что-то определённое, что-то обобщающее и генерализующее, то стоит (в очередной, на самом деле, раз) признаться, что она стала/остаётся забавой для довольно ограниченной аудитории – и пусть нас не обманывают толпы на Non/fiction и количество предзаказов «Бесконечной шутки». То, что мы квалифицируем как «событие» – в диапазоне от вручения «Большой книги» Марии Степановой до открытия «Полки», – будоражит какой-то известный всем круг людей: знакомых не лично, так хотя бы типологически. Честнее будет назвать эту ситуацию катакомбной – но и в таком положении есть своя подпольная прелесть. Экспансия дорогих нам сюжетов и героев ограничена, и это нормально: читателей «Головокружений» В.Г. Зебальда всегда будет меньше, чем поклонников Юваля Ноя Харари. Другое дело – обречённость на провал критического жеста, призванного объединить их в единую картину мира, представить «элементарные частицы» в виде связного и логичного космоса. Читателям-энтузиастам – не говоря уже про критиков – пора учиться самостоятельно искать «беззаконные кометы» и не пенять почём зря, что все «не туда смотрят». Эта тенденция – жажда персональной читательской траектории, игнорирующей вездесущие хиты, бесконечные «новинки и бестселлеры», – возможно, не была магистральной, но есть что-то в этом «сегодня Лесков, завтра “Инсектопедия”, а потом, через полгода после релиза, свежая Али Смит» здоровое и правильное.

2. «Комментарии к «Дару», книга о Сорокине «…Это просто буквы на бумаге» и биография Венедикта Ерофеева – филологический нон-фикшн самого высокого порядка, и до некоторых ещё сокровищ (сборник статей покойного Е.А. Тоддеса, штудии Алексея Балакина про Гончарова, книга Олега Лекманова и Михаила Свердлова об Олейникове) пока просто не дошли руки. «Памяти памяти» и «Против нелюбви» Марии Степановой – лучшая проза и лучшие, соответственно, эссе на русском языке прямо сейчас. Заполненные зияния: «Постмодернизм» Фредрика Джеймисона, Тот Самый Роман Дэвида Фостера Уоллеса, «Из литературного наследия» Всеволода Петрова. Поэты о поэзии: «Игроки и ристалища» Валерия Шубинского, «Неспособность к искажению» Олега Юрьева, «Урон и возмещение» Михаила Айзенберга.

3. Над пелевиноцентричной картиной русской литературы принято потешаться, но как не отметить год, когда мастер разнообразия ради выступил очень достойно: «Тайные виды на гору Фудзи» – это вам не про Angry Birds читать. Дебютантка сезона – сценаристка и режиссёр Наталия Мещанинова, после «Рассказов» которой ждёшь её «Роман»: судя по характеру дарования этой писательницы, закончиться всё может как у Сорокина. Находка года – «Наверно я дурак» Анны Клепиковой; небывалый совершенно антропологический роман; жанр, которого тут очень не хватало. Возвращение года – Александр Бренер: может, лет через 50 все будут вспоминать не спарринг с Ельциным и Кулика на привязи, а блистательные «Жития», «Бздящие народы» и «Обоссанный пистолет».

Людмила ВЯЗМИТИНОВА:

1. Уходящий год прежде всего останется у меня в памяти связанным с окончательным и уверенным осознанием двух моментов, наличие которых я уже озвучивала в литературном пространстве.

Первый: сейчас время прозы: она, долгое время находясь в тени мощно развивающейся поэзии, являет удивительные достижения, тогда как в поэзии идут некоторые подспудные процессы, которые пока трудно осознать и выявиться которым ещё придёт время. И второе: положение в литературной критике таково, что, на мой взгляд, можно говорить о прекращении её существования в ставшем привычном за многие десятилетия виде. На портале Textura опубликованы материалы двух круглых столов на эту тему, прошедших в уходящем году в курируемом мной LitClub ЛИЧНЫЙ ВЗГЛЯД (https://textura.club/gadkij-utenok/, https://textura.club/promouterstvo-ili-refleksiya/  и https://textura.club/promouterstvo-ili-refleksiya-2/), и первая клубная встреча в наступающем году будет посвящена этой, на мой взгляд, чрезвычайно важной и мало кем по-настоящему осознаваемой в качестве таковой теме. Что можно достоверно сказать по тому поводу и в какую сторону идёт модификация того, что мы привычно называем литературной критикой, – вот на эти вопросы хотелось бы найти ответы.

2. Для меня самой значительной книгой уходящего года стала заявленная и частично озвученная (об этом см. здесь), но так и не вышедшая до сих пор книга Евгении Некрасовой о помоечном Маугли – выброшенном на помойку новорождённом младенце, которого воспитал(а) мусорный бак. Пишу букву «а» в скобках, поскольку по ходу действия романа этот бак меняет пол. Там много моментов, о которых я могу долго говорить, но поскольку рамки данного текста этого не позволяют, скажу, что вышедшая в уходящем году книга Евгении Некрасовой «Калечина-Малечина» (М.: АСТ) – также очень значительное явление нашей новой современной прозы и заслуживает самого серьёзного разговора, который начался уже на первой её презентации – 1 августа в книжном магазине «Порядок слов», расположенном в баре «Перелётный кабак» (см. здесь). Из вышедших в уходящем году книг для меня важными стали также книги Александры Николаенко «Небесный почтальон Федя Булкин» (М.: АСТ), Романа  Богословского «Зачем ты пришла?» (М.: Флюид ФриФлай; моя рецензия о ней – как явлении, названным мною «мужской» литературой также опубликована на портале Textura) и Алексея Иванова «Пищеблок» (М.: Редакция Елены Шубиной). Из поэзии – книги Сергея Завьялова «Стихотворения и поэмы 1993-2017» (М.: НЛО), Наталии Черных «Закрытый показ» (М.: НЛО), Фаины Гримберг «Повесть о Верном Школяре и Восточной Красавице» (М.: Русский Гулливер) и Ильи Плохих «Чёрная с серебром» (СПб.: Алетейя).

3. Меня трудно удивить – я достаточно давно наблюдаю за литературным процессом и видела всякое. Ну, может быть, в какой-то мере меня всё-таки удивляют темпы увеличения числа пишущих, особенно это касается поэзии – в сочетании с ещё более быстрыми темпами падения уровня профессионализма при оценке производимой ими продукции. Из авторов – уже указанные мною Евгения Некрасова и Александра Николаенко.

Андрей ВАСИЛЕВСКИЙ:

1. Печальное. Уход из жизни многих известных писателей, деятелей культуры – и отечественных, и зарубежных. Фейсбучные восклицания: «Что же это такое? Как же это могло случиться?» – вряд ли уместны. Вы тоже умрёте.

Досадна заморозка «Журнального Зала», но краудфандинг, возможно, приведет к реанимации проекта («ЖЗ-2»). Русский Букер не нашел спонсоров и готовится к ликвидации. Долгоиграющие культурные институции надо беречь, мне Русского Букера будет не хватать (как мне не хватает Национальной премии «Поэт»).

Приятное и неожиданное: лауреатом «Большой книги» стала Мария Степанова (но мне не хватает в тройке лауреатов Олега Ермакова).

Долгожданное: организаторы премии «Московский счёт» – отчасти под мягким давлением «общественности» – впервые открыли статистику голосования (которая меня лично не удивила). Это непростой, понимаю, но необходимый шаг в правильном направлении.

2. В «Эксмо» вышла книга прозы Игоря Вишневецкого «Неизбирательное сродство». Все произведения сборника – «Ленинград», «Острова в лагуне» и «Неизбирательное сродство. Роман из 1835 года» – сначала были напечатаны в «Новом мире». (В декабрьском номере журнала – ещё одна его повесть «Пламя».)

В «Эксмо» же – очередной Пелевин («Тайные виды на гору Фудзи»). Тут вот какое дело. Перефразирую известную похабную частушку: «Нравится, не нравится, / Пелевин-то останется». Он и правда один из тех, кто останется от литературы последних десятилетий, если только – в гипотетическом будущем – наша современная литература будет ещё кому-то интересна. 😊

В «Новом мире» – роман мифического Фёдора Грота «Ромовая баба» (2018, № 9, 10), очень увлекательно. В премии «Новые горизонты» – рукопись квазидетективного «Автопортрета с устрицей в кармане» Романа Шмаракова.

Сам жанр «итогов года» предполагает разговор о прочитанном, но скажу и о непрочитанном. К сожалению, не нашлось у меня времени на «Остров Сахалин» Эдуарда Веркина, хотя за обсуждением романа следил с интересом. Придётся отложить его – как и многое другое – на длинные новогодние каникулы.

В поэзии для меня самыми важными стали посмертные издания: долгожданное собрание произведений Дениса Новикова («Воймега») и две книги Елены Шварц (издательства «Common place» и «Порядок слов»).

«Новое литературное обозрение» завершило издание пятитомника Д. А. Пригова и выпустило первый том пятитомника Виктора Шкловского («Собрание сочинений. Том 1. Революция»). Молодцы.

Упомяну также датированный 2019 годом, но фактически вышедший в году нынешнем, сборник статей Марии Степановой «Против нелюбви» (издательство АСТ).

3. Большое впечатление произвел на меня роман не слишком известного прозаика Алексея Музычкина «Арнольд Лейн» («Новый мир», 2018, № 5). Вместе с «Ромовой бабой» Фёдора Грота этот роман-мистификация получил премию нашего журнала по итогам года.

Валерия ПУСТОВАЯ:

Это год, когда ушли из жизни основатели «Театра.doc» Михаил Угаров и Елена Гремина и режиссер Дмитрий Брусникин, создатель знаменитой теперь независимой труппы молодых актёров «Мастерская Брусникина», писатели Владимир Войнович, Владимир Шаров и Андрей Битов. Много сказано по этому поводу, много пережито – это и чувство, что ушла эпоха, и что мы будто осиротели, и что время выдвинуло нас, кто помладше и кто не стоял у истоков таких явлений, которые создают поколения и новые смысловые пространства, выдвинуло нас в авангард и атаковало. Эти утраты для меня как знак сгущения судьбы, непрерывного перерождения реальности, в которой что сделано, то сделано, остыло, осело, и требуется постоянно выпекать новое, потому что нельзя быть сытым хлебом, съеденным вчера, и в этом и вызов, и отчаяние культуры, что в ней не получается жить прошлым хотя бы потому, что её творцы уходят и больше не видят нас, сегодняшних, и не откликаются нам лично. И если мы даже продолжаем их дело, то продолжаем на свой лад, без их прямого благословения. И может быть, это даже хорошо, потому что искусство движется не благословениями, а дерзновениями.

И есть одна среди многих утрата, которую я пережила лично, особенно близко к сердцу. В этом году ушёл из жизни писатель Владимир Данихнов, не доживший до сорока, отец двоих детей, муж отважной и любящей женщины Яны Данихновой, которая теперь в своих постах часто пишет о боли забвения, которому время и неизменно несущийся вперёд, к завтрашним новостным поводам мир культуры, по её опасениям, предаст написанные мужем книги. Всё сделанное сегодня приходится заново вписывать в повестку на завтра, и книги Данихнова стоят того, чтобы неизменно упоминать их в лекциях по современной литературе, обзорах контекста, чтобы, может быть, устроить в честь него вечера чтений, дискуссии, наконец, переиздать его книги. И всё это не ради памяти – а ради того, чтобы блестяще запечатлённый им смех перед лицом страха смерти, смех человека перед искажённым отражением всего в себе лучшего, человеческого, божественного, смех без улыбки, переходящий в чистую энергию сопротивления тлену, забвению и смерти, которая наполняет книги Данихнова и его самого наделяла силами для мужественной борьбы с онкологическим заболеванием – и дважды ему удалось победить, а в третью битву Бог решил иначе, – чтобы вот этот импульс против духовного и бытийного сна, ужасом которого проникнут его вовсе не фантастический, но и какой-то не совсем дневной роман «Колыбельная», – чтобы он оставался с нами и вдохновлял нас проснуться и жить. История Данихнова теперь ещё и история многих случайно или лично связанных с ним людей, которые помогали его семье в этот долгий и очень трудный период и продолжают сопереживать его близким как почти своим. Последняя книга писателя «Тварь размером с колесо обозрения» – это тоже роман-сон, крайне цепкий к впечатлениям дня, к бытовой истории заболевания и борьбы, но глубоко ныряющий в подсознание любого, самого здорового человека, потому что в каждом из нас есть это краеугольное сомнение, самый детский страх – страх небытия, который в романе персонифицирован и, я считаю, сражён. Потому что всё, что понято и осознано человеком, перестаёт пугать его – и больше не будет сниться.

Итак, романы Владимира Данихнова остаются для меня в поле живой современности, и я надеюсь, что, против всех опасений, они не уйдут в прошлое, а цепко схваченная этим нетипичным фантастом бытовая и психологическая реальность позволит его книгам оказаться близкими и свежими для любого нового читателя.

Что, как не иной подступ к сражению со страхом смерти и жизнью-сном, – пьесы Дмитрия Данилова, ставшего одним из главных триумфаторов года? Пока в литературном сообществе ещё спорят, считать ли прозаика Данилова поэтом, он получил премию «Золотая Маска» как драматург – что по масштабу и резонансности сравнимо с первой премией «Большой книги». Его пьесы ставятся по всей стране, о них спорят – и это такого рода полемика, о которой многим современным авторам остаётся только мечтать: упоительный спор о трактовках, о том, пишет ли Данилов пьесы политические – или метафизические, обличает ли он систему – или человека?

До такого уровня не добралась, увы, полемика о документальном романе Анны Старобинец «Посмотри на него», ставшая для меня выразительным сигналом о сбое профессиональных установок в критике. Что бы ни говорили в многочисленных дискуссиях о трансформациях, новых вызовах и изменившихся задачах критики, мне кажется всё-таки важным подчеркивать, что без анализа текста, без внимания к его устройству, природе критика перестаёт быть критикой. Профессиональным делом. В реакциях на роман меня поразило, что критики искали основания своим суждениям в житейском опыте – а не в тексте, и судили и автогероиню текста, и саму книгу с житейской точки зрения, пытаясь дать оценку пережитому опыту. Интересно, что даже Лев Оборин в одном из выпусков своей коллекции ссылок на «Горьком» отмечает, что этот роман для него – повод говорить в большей степени о травме, чем о документальности в литературе. Тогда как документальное начало – один из ведущих инструментов познания и самосознания современности в литературе, и в связи с романом Старобинец как раз хочется говорить о возможностях, границах и рисках этого метода.

Таким же критическим казусом для меня стала полемика о новом романе Виктора Пелевина, который многие рецензенты отказались анализировать, считая, что ничего нового писатель им не скажет, – и таким образом прошли мимо явного обновления его художественной системы.

О критике в этом году приятно много говорят и жёстко спорят. Хотела бы отметить запуск серии дискуссий о критике и литературе в книжном магазине «У Кентавра» при РГГУ – их организует критик Евгения Вежлян. И вспомнить о жестоком фейсбучном споре вокруг подкаста Анастасии Завозовой и Галины Юзефович на «Медузе», где популярно рассказывается о магистральных тенденциях в литературе и книгоиздании, а если точнее – о магистральных направлениях разговора, о тех вопросах, которые острее всего задевают людей, говорящих о книгах и литературе сегодня.

В этом году для меня ключевыми новинками стали книги Евгении Некрасовой «Калечина-Малечина», Ксении Букши «Открывается внутрь». В первом романе меня привлекает образ ребёнка как ключа к переживанию взрослым детских страхов перед жизнью как чем-то большим, подавляющим, жёстким, неумолимым. Ребёнок как ключ взрослого к себе, олицетворение внутреннего поворота чувств, отмычка к запертому, забаррикадированному от всего живого и настоящего взрослому миру – сегодня один из ключевых образов в литературе. Для меня роман Некрасовой в этом смысле в одном ряду с блестящей и мучительной притчей «Убить Бобрыкина» Александры Николаенко и ищущим подступы к живому детскому восприятию романом Алексея Сальникова «Петровы в гриппе и вокруг него». Здесь как раз уместно вспомнить и «Колыбельную» Владимира Данихнова, в которой детское, живое, ранимое поглощается и убивается взрослым, застывшим, нечувствительным, ригидным, – что в том числе буквально воплощено в образе неуловимого маньяка, нападающего на детей, до которых их взрослым больше нет дела. Тут можно говорить и о новой книге Букши, но её роман особенно интересен ещё и невероятным соединением прозы, поэзии и живой драматургии – это своего рода голосовые поэмы в прозе, и авторский голос здесь как будто заводит великий и жалостный человечий хор, который и становится в итоге её героем, рассказывающим нам о нашей общей жизни. В этом смысле интересен и новый роман Александры Николаенко «Небесный почтальон Федя Булкин», который тоже своего рода поэма голосов – роман-диалог, роман-диспут, в котором герой-ребёнок выпытывает и испытывает тайны жизни, находясь в вынужденно тесном контакте с бабушкой и постоянно перепроверяя услышанное своим жестоким и ещё не вполне осмысленным жизненным опытом.

Хотела бы отметить также два прорыва – редкие, но ценнейшие в литературе случаи переустройства привычного художественного мира. 

Меня поразила книга Ильи Кочергина «Точка сборки» – в нём в теме алтайской природы и взросления, которые этот писатель уже, что называется, застолбил за собой, появляется новое дыхание и смысл. Кочергин пошел на эксперимент, синтез текста художественного и нехудожественного, но главное, он сумел поменять оптику таким образом, что мы с его героями раз за разом переживаем инициацию, переходя из мира культуры в мир природы и обратно. Книга, которая выводит разговор о современном человеке и природе на новый уровень. 

И ещё меня удивило движение Александра Бушковского, который после публикации книги «Праздник лишних орлов», вышедшей в финал премии «Ясная поляна», по праву может делить титул самого строго и чистого реалиста – с Романом Сенчиным, – так вот, его движение к сказочности. Склонность эту можно было заметить ещё в его «Индейских сказках», но там это был скорее формальный приём, объединяющий новеллы о современной жизни и выживании в Карелии. В новом же романе «Рымба», опубликованном в «Октябре», происходит восхождение от случаев к архетипам, от истории к утопии, от современности к своеобразно понятому изначальному человечеству. 

Марианна ИОНОВА:

Прошедший год запомнился тремя смертями: Олега Юрьева в июле, Владимира Данихнова в сентябре, Олега Павлова в октябре. Кроме не-старости и предшествия уходу долгой болезни у этих троих, употреблю тяжеловато-старомодное определение, мастеров слова – ничего общего. Но авторы, которые никогда не встретились бы за беседой, встречаются, непредсказуемо для них, по воле читателя, в нём. И «беседуют» – с ним, а иногда и между собой. Олег Юрьев, Олег Павлов и Владимир Данихнов вошли в мою жизнь на разных её этапах, творчеством, а потому и теперь  – смертями. Хорошо, что я «встретилась» с каждым из них. Светлая им память.

Сборник статей, включая ранее не публиковавшиеся, Бориса Дубина «О людях и книгах», составленный Антоном Дубиным («Издательство Ивана Лимбаха»). «Безбилетник» немецкоязычного швейцарского прозаика и драматурга Лукаса Берфуса (пер. Татьяны Набатниковой, «Алетейя») вышел у нас всего на год позже оригинала; для меня это роман о том, что так называемый пострелигиозный мир никогда не изживёт потребности в святыне. «Неизбирательное сродство. Роман из 1835 года» Игоря Вишневецкого («Эксмо») – искуснейшая стилизация с историософским прицелом. Несомненное событие и новый, первый за последние полвека, перевод на русский «Смерти в Венеции» Томаса Манна, сделанный Михаилом Рудницким (его выпустил Центр книги Рудомино в виде издания-билингвы).

Из поэзии отмечу «Дзенские элегии» Андрея Бронникова (издательство «Владимир Даль») и его же полный перевод «Кантос» Паунда, внушительный том от «Науки», который стал событием на прошлой ярмарке «Non/fiction» и был переиздан в уходящем году.

Андрей Тавров удивляет меня каждой новой вещью, прозой сейчас даже больше, чем стихами (будучи, по моему неколебимому убеждению, одним из крупнейших русских прозаиков начала XXI века). Но сначала упомяну всё же цикл стихотворений в № 37 «Воздуха». Особенность этих «Обратных композиций» в том, что они должны читаться снизу вверх, то есть чтение становится не спуском, а подъёмом – вместе с «вырастающим» на наших глазах текстом. Такая форма, разумеется, вопрошает читателя, обращается к нему с некоей задачей. Как и написанная прозой поэма «Лётчик» (№ 11-12 «Волги»). 1915 год, окрестности Хосты, девушка знакомится с отбывающим на фронт авиатором. Нет, это не очередной этюд на тему России-которую-мы-потеряли, это слово о том, чего мы ещё не обрели. Горсть воды, подносимая читателю, чтобы тот промыл глаза и смог, если пожелает, увидел реальнейшую реальность в её чистоте, открытой лишь чистому зрению.

Ну а новая фигура на моём личном читательском «горизонте» – поэт и прозаик Янис Грантс, с циклом рассказов «Руставели – Гагарина, Челябинск» («Новый мир», № 11). Жизнь одной улицы, сплетающаяся из жизней людей, которых она, как и всякая улица, объединила как бы случайно, с той телеологией, что открывается взгляду художника.   

Евгений АБДУЛЛАЕВ:

1.

Всё стало ясно.

Что с толстыми журналами беда, и скорее, в следующем году мы уже кого-то недосчитаемся.

Что государство литературе не поможет, если не считать локальных впрыскиваний (и на том, конечно, спасибо). И бизнес не поможет, потому что это вам не девяностые.

Что крупные премии слепились в один эстетически неразличимый комок. Что лауреатов номер раз «Большой книги», «Нацбеста» и финалистов «НОСа» можно легко мысленно поменять местами – восторжествовала установка на средне-скучное и умеренно-претенциозное. 

Что литераторы, вообще, смертны, а в прошлом году – как-то особенно. 

Что… Впрочем, думаю, и перечисленного вполне достаточно. 

Попытаемся, как Мюнхгаузен, снова вытаскивать себя за волосы. Только с каждым годом волос всё меньше и болото всё гуще.

Такие тенденции.

К счастью, литература живет не только тенденциями, но и исключениями. Именами, книгами. О них – ниже.

2.

Зато если читать только книги, то ощущение – пора хрустального расцвета. И слава Богу.

Замечательная книга стихов вышла у Марии Галиной, «Четыре года времени». Сборник избранного выпустил Иван Волков – ещё одна радость… Правда, тут я должен немного придержать козыри для ежегодного «дружбинского» обзора стихотворных сборников 2018-го.

В «Эксмо» – проза недооцененного и малопишущего Максима Гуреева, «Тайнозритель».  Там же, в «Эксмо», – рассказы Валерия Бочкова (тоже недооценённое имя) «Шесть тонн ванильного мороженого»; а сейчас начал с удовольствием читать рукопись его нового романа, семейной саги, «Латгальский крест» (выйдет в «Дружбе»).

 В «АСТ» у Шубиной – «Душа моя Павел» Алексея Варламова, прочёл на одном дыхании: восьмидесятый год, филологическое студенчество; классичный, прозрачный слог. В «Арсисе» – японская проза Александра Чанцева «Жёлтый Ангус»,  планирую о ней в ближайшее время сказать подробнее. 

Из нон-фикшна – радостей чуть меньше. Так и не смог дочитать «Ермолку под тюрбаном» Зиновия Зиника («Эксмо»). По сюжету интересно (о секте саббатианцев), но слишком поверхностно, даже для эссеистики; устаёшь и от исторических неточностей, и от автора, постоянно маячащего «в кадре».

Не смог осилить и «эксмошную» «Любовь лингвиста» Владимира Новикова. Но это скорее из-за мелких системных несогласий с автором, накопившихся у меня за годы занятия литкритикой. Книга сама по себе интересная, и вообще рад, когда у коллег по критическому цеху выходят сборники. И в прошлом году – в принципе, неплохой урожай. «Игроки и игралища» Валерия Шубинского в «НЛО», «О чём говорят бестселлеры» Галины Юзефович в «АСТ», «Всё моё» у Николая Александрова – там же.

3.

Александра Мочалова, «Рафферти Август», книга вышла в «Воймеге» в 2017-м, но попала мне в руки в прошлом году. Тонкая, прозрачная, почти невесомая лирика. Имя не совсем новое (третий по счёту сборник), но для меня – открытие.

В прозе – Олег Зиновьев, молодой питерский прозаик, с ироничными, брутальными и – добрыми рассказами.

Из «кого-то уже известных…» – порадовал Евгений Никитин. «Рассказы про папу» на весеннем «Текст.express’е» – умные, живые, ироничные.  В июльском «знаменском» обзоре поэтических публикаций я посетовал, что «Никитину пока не пригодилась его биография» – имея в виду Никитина-поэта. После «Рассказов про папу» стало ясно, куда «ушла» биография – в прозу.

В общем, живём. Заболачиваемся, да; но есть пока что и кого читать. Ура?