Геннадий Ильич Лукомников (1939 – 1977)
Родился и жил в Баку. Поэт- и художник-аутсайдер. Работал чертёжником, картографом, фотографом, монтировщиком сцены в Бакинском театре оперы и балета, затем художником в декораторском цехе. Регулярно «издавал» свои рукодельные сборники — рукописные, а в последние годы иногда и машинописные, тиражом от одного до нескольких экземпляров. Погиб, сорвавшись с балкона при не совсем ясных обстоятельствах. Отец поэта Германа Лукомникова. Посмертно несколько стихотворений публиковались в антологиях «Самиздат века» (Минск–Москва, 1997), «Русские стихи 1950 – 2000 годов» (т. 2; М., 2010), газете «Лимонка» (№ 212, 2003). Рисунки (со статьёй Ариадны Арендт об авторе) публиковались в английском международном журнале ар-брюта и искусства аутсайдеров «Raw Vision» № 97 (2018).
Фото: Геннадий Ильич Лукомников. Фотоавтопортрет с телефонной трубкой. Баку, около 1969 года
Я – комплексная вселенная
* * *
Впереди мильарды лет
Безымянных мур,
Вновь сквозь жизнь идёт поэт
Гениев и дур.
На вершине бытия
Акулы и орлы,
Хоры стран и даже я
В конце пера иглы.
Уймы вёсен впереди,
Уймы новых благ,
И сияет на груди
Звездолётства знак.
Все Гомеры позади,
Корифеев стыд,
Стонет, плачет и гудит
Мира горький вид.
За бортом весь белый свет,
Выдумка любви,
На какой-то из планет
Снова в бой иди.
Резвый мир соплив и зол,
Всюду только «А»,
Мира выцветший камзол
Сменить давно пора.
* * *
Прут, как в голодные года,
Как бедняки в столовую,
Земли большие города –
В череп мой окованный.
Здесь только явства и бедлам,
Туманность ля Лукомников,
Средь ритмов, рифм и прочих лам –
Любовницы полковников.
Я – луч в невежестве людей,
Поборник диалектики,
Иди – пред миром обалдей –
Наделал ты калек-таки.
Ковал бумагу и перо,
Вселенные родили вдруг
Один мильон одних Пьеро,
Сто тысяч Анжелик вокруг.
ОКЕАН И ЛУЖА
Басня
– Нас много, ты один, –
Сказала Лужа Океану,
– Хоть ты и важный господин,
Якшаться я с тобой не стану:
Лягушки любят нас,
И даже Человек
Пришёл и развалился,
Как в кровати…
Тут начался прилив,
И кончили свой век
И лужи,
И лягушки,
И блеватель.
* * *
«Пойдёшь налево – умрёшь от блева,
Пойдёшь прямо – попадёшь в яму,
Пойдёшь направо – умрёшь от отравы».
СКРЕЖЕТ
Просчиталась мура бесконечных размеров,
Глаз циклопа – планета осталась вдали,
Я во власти иных убеждений и дверов,
Надоело шататься в болотах, в пыли.
Уникальных миров уникальная детка,
Предо мною бумаги волшебная нимфа,
Стобоюдно остра, изыскательно метка,
В ритмов вечном венке раскрасавица-рифма.
* * *
Вр. нач. п. Л. расск.
Но не пот. чт. г. н. бол.
Вр. пот. чт. резк. тоск.
Ст. ясн. осозн. бол.
Вр. сн. лен. лоз. разв.
Н. раст. сл. луж.
Лен. и теп. жив. вс. жив.
Наш. зн. сил. и оруж.
Л. лодк. хот. и на суше.
Прож. св. пок.
Мн. всяк. грязн. ракуш.
Налип. н. н. бок.
А пот. прорв. бур. разозл.
Сяд. чт. солнц. близ
И счищ. водоросл. бород. зел.
И мед. мал. слизь.
Я себ. п. Л. чищ.
Чт. пл. в рев. даль.
Я б. эт. строч. тыщ.
Как мальч. боишь. фаль.
Я б. чт. шеств. и мавз.
Покл. установл. ст.
Г. Л.
УЛЫБКИ ЛЕСА
Сквозь джунгли слов плыву я дальше,
Из наций каши, винегреты,
Ищу я жизнь без дикой фальши,
Солнцем участия согретый.
Надежды маяками светят,
Я в океане оптимизма,
Завидуют высоким дети,
А я лишь сносной тихой жизни.
Баран и волк пошли в магазин,
Баран набрал травы побольше,
А волк в обычнейшем экстазе
Купил сто банок мяса Польши.
Шли через ветхий старый мостик,
Свалился волк под тяжестью мешка,
И долго вдоль течения плыл хвостик,
Блеял барашек долго свысока.
О ПРОИСХОЖДЕНИИ МИРА
Государственные казначейские билеты
обеспечиваются всем достоянием
Союза ССР и обязательны к приёму
на всей территории Советского Союза
во все платежи, всеми учреждениями
и лицами по нарицательной стоимости.
Г. Л.
Гипотеза на эту тему
Не опровергнута ни разу –
Галактикой была система
Из раскалённейшего газа,
Сгустки несущихся материй
Планетами ещё не стали,
Они вращались как хотели
В протуберанцев дикой стае,
Когда ж остыли постепенно, –
Молекулы всё усложнялись…
И вот — строчу стихи степенно
В микробов бесконечном зале.
КОМУ – ЧТО, А ШЕЛУДИВОВОМУ БАНЯ
Кому – что, а шелудивому баня,
Моря строптивые океаня,
Череп, полный брильантов,
Несу сквозь миры хиромантов.
Саксофон-позвоночник,
Гитара любви и смеха,
Бродит по строчкам очник –
Вселенной сплошная потеха.
В тазу стирается пища,
Грязи – невпроворот,
Пиита любовь не ищет,
И славу он тоже не ждёт.
* * *
в ночь с 3-его на 4-ое октября
1973 года нашей эры
Лукомников Геннадий Ильич
бросил курить. Адрес: Л. Шмидта,
8, кв. 78, возраст – 34 года, в 1939 г.
родился, месторождения – г. Баку,
местопрож. – г. Баку, специальность –
миллиардер.
24.57 – 12.45 = 12.12
Не курю 2 суток 17 ч. 20 м.
Не курю 2 суток
18 час. 30 мин.
* * *
Снимаю маску –
я – комплексная Вселенная.
Наверно, опять какая-нибудь
провокация.
Идея первична, деньги вторичны.
Материя первична, деньги вторичны.
В мире абсолютных чуд.
Ед, денег, вещей, – а я Прогресс.
У каждого ера
своя бюрократия
Про Грес
ВЛАСТЬ В МАСКЕ СЛАВЫ
Львиная доля досталась вселенной,
Чао-чао,
Новые грядут на снимок обмены,
Всё – начало.
Орды младёжи теснят поколенье,
Снова и снова,
Слово любое несу в обновленьи
Песен коровы.
Стая волков угодила в канаву
Собственных драк,
Я же покинул аж бренную славу
В лаве атак.
* * *
На Новый Год нам ёлку нёс
Большой как вышка Дед-Мороз
И на спине он нёс мешок
Полный вещей, полный вещей.
За ним бежали Карабас,
Он тоже кое-что припас,
Его догнать хотел Кащей,
Дать гребешок, дать гребешок.
Они купили всем коньки,
Салазки, лыжи и катки,
Ребята выбежали к ним
Встречать гостей, встречать гостей.
И встала ёлка во дворе
На радость малой детворе,
Игрушки вешал Дед-Мороз,
Пунцовый нос, пунцовый нос.
Зверюшек круглый хоровод
Встречал со всеми Новый Год,
И длинный негр-эфиоп
Стал бел как мел, стал бел как мел…
* * *
Величавой игрой фантазёрства наполнено сердце,
И влюблённую душу послал я без почты – любимой,
Не пойму почему вся вселенная оченно сердится,
Я корплю над стихом беззаветно и неутомимо.
О, рыдван моей жизни, когда ты найдёшь утешенье
В этом хаосе бед, и несчастий, и разных безумий?
Всё, что есть в бытие, для меня лишь одно приключенье,
Ничего нет изменчивей счастья, богатства и суммы.
Ничего не купил, кроме странствий далёких и долгих,
И любвей миражи, и другие недолгие муры,
Охраняют меня материнства огромные доги,
Но клюют моё сердце огромные хищные куры.
Океан путешествий, и в нём города, словно рыбы,
Стайки зданий, домов и народов плывут хаотично,
Я – невинная жертва миров развороченной глыбы,
Но пока что во мне и на мне кое-что симметрично!
Я рождён для богатства и прочих роскошных явлений,
Я плыву ко второму ко берегу суетной жизни,
Как и все, я не признанный бренною жизнию гений,
Исполняю заветы грядущие, как коммунизмы.
Мимолётная песня коснулась пиитова уха,
Так до нас достигает звезды предалёкой сиянье,
Все дела и заботы – всю жизнь беспокойная муха,
Через все расстоянья доходит любви обаянье.
Улетучился сон, снова в бой за великое дело,
За великое дело отцов, за миров созиданье,
Выплывает из Леты пиита пронзенное тело,
Смотрит фарами окон тупое бездушное зданье.
Зданье жизни беспечной, бездумной, безликой…
ЭКСЦЕНТРИСИТЕТ
Стихи не любят математики,
И тема взятая трудна,
В ней эластичность акробатики,
«Войны и мира» глубина.
Чтоб объяснить вам слово трудное,
Придётся мелом постучать,
Но это дело очень нудное,
Нужна и подпись, и печать.
А если вам давно известны
Всей математики ходы,
Мне похвалы не будут лестны,
Но не напрасны и труды.
Мы в школе проходили эллипс…
А всё же здорово звучит!
И в дружбе неразрывно спелись…
О, боже мой, какая прелесть!
Но даль задумчиво молчит.
Читатель, не поймёшь ни слова!
Так вдохновенье говорит,
И быта тяжкая окова
В руках писателя висит.
СТРАНА ГЛАЗ
Затерялся я в стране голубых твоих очей,
Душу утопив в вине, лью огонь своих речей.
Резво мысль бежит струёй, как заплаканный ручей,
Если я сейчас не твой, то тогда не знаю чей.
В голубых твоих глазах нет ни края ни конца,
Я влюблённый, как монах, жду и краха и венца.
Ты стыдлива словно лес, что хранит мильоны тайн,
На груди твоей воскрес я – вселенной капитан.
Нега страсти не уйдёт, в сердце будет жить всю жизнь,
Всех великих чтит народ, слава по добру ложись.
А не то пройду, как снег, как улёгшийся буран,
Ураганом страсти нег, смерчем войн, глубоких ран,
Из пещеры бытия лью стихов своих коран,
Убеждённо знаю я, без меня ты пыль, туман.
Мчится поезд по глазам моей бешеной любви,
Шлю тебе поклон, салам, свой воздушный селяви.
Пусть скрежещет злобный враг, полный зависти и зла,
Но найду я твой овраг, где уместится скала.
Как дорога ты длинна, так длинна твоя коса,
Глаз твоих моя страна – я там буду, как лиса.
Ждёт меня мой самолёт, где всё видно без конца,
Я люблю тебя – народ, поставщик стихов сырца.
Как Отчизну не любить? от любви красны глаза!
Вечно буду рифмой бить, пока льёт стихов слеза.
Век – продукция моя, я один тащу прогресс,
Я сверкаю, как маяк, сквозь любви огромный лес.
* * *
Не волосы, а чудо,
Не волосы, а сказка,
Характер как Иуда,
Но в сердце скрыта ласка.
Не волосы, а чудо,
Не волосы, а сказка,
Краса твоя – Иуда,
Но в сердце скрыта ласка.
Не волосы, а чудо,
Не волосы, а сказка,
Лицо твоё – посуда,
На дне лишь крошка мяска.
Не волосы, а чудо,
Не волосы, а сказка,
Сто лет учусь я луду,
Но ты – моё фиаско.
СОНЕТ
Твои русалочьи глаза,
Бездонные как пропасть,
Покрыла девичья слеза,
Как самолёта лопасть.
Я утонул в их глубине
Между ресниц крылатых,
И где-то плещется на дне
Сказанье о богатых.
И вновь ты отворяешь дверь
В отчизну амазонок,
Всегда, отныне и теперь
Их голос чудно звонок.
А я поэт, и мой удел
Бряцать на этой лире,
Я в жизни много проглядел,
Не побывав в Каире.
ЭМПАЙР СТЭЙТ БИЛДИНГ
Возможно, что это не так уж красиво,
Возможно, что это не так высоко,
Возможно, что это немножко спесиво,
Возможно, что это довольно легко.
Но где вы, мечтатели из Ориноко?
Но где вы, строители солнечных дней?
Но где вы, носящие зоркое око?
Но где вы, видавшие крылья у ней?
И вот унеслись этажи в поднебесье!
И вот унеслись пешеходные дни!
И вот унеслись ерунды в многолесье!
И вот унеслись вундеркинды и пни!
Взвивается снова великое слово!!!
Взвивается снова эмблема любви!!!
Взвивается снова над миром «Здорово!!!»
Взвивается снова Парижа «Лови!!!»
Изысканы стили машин и одёжи –
Изысканы стили заздравных речей –
Изысканы стили у глаз молодёжи –
Изысканы стили в руках скрипачей.
ГОСУДАРСТВО И ЛИЧНОСТЬ
Басня
Слон удивлялся уйме муравьёв,
В любой стране он впереди их видел,
То медленно влачил он свой остов,
То быстро, и в конце возненавидел.
Ему мерещился сверхбыстрый муравей,
Пытаясь обогнать его, он умер.
Так государство в суете своей
О личности беспечно думало.
МОЛОДЕЦ, КУЛИК, ТВОЁ БОЛОТО ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЛУЧШЕ
Ай-да Кулик, ай да кулик!
И болото – молодец,
Он привёл мильарды улик,
Что неправ его отец.
И кроссворды оседлали,
Оседлали и стихи,
На девятом диком вале
Унесло мои грехи.
Мы для грёз и для мечтаний
Волей Бога рождены
Создавать очарованье
Бесконечнейшей страны.
Смерть и трудности на рельсы,
Под пыхтящий паровоз,
Мчатся бесы, вьются бесы,
А я радости унёс.
* * *
Толстой написал страницу,
Островский закончил пьесу,
Колумб обнаружил Америку,
Кеплер нашёл звезду,
А я обошёл границу,
Дал новый толчок прогрессу,
Спокойствием сделал истерику
И счастьем – езду.
* * *
Огниво, глашатай, искромётно,
пламя, знамя, яркость, красный,
вымпел, стремительно,
Стремительный глашатай
летел через страну
И всюду узнавали
про новую войну
И всюду собирались
огромные полки
И двигались сражаться
ощеривши штыки
Война
грибами взрывов
ползёт по городам
Но встал один мальчишка и крикнул вдруг
н е д а м
Не дам топтать отчизну не дам
не дам
ГИМН ТРУДУ
Деталь вытачивая сложную,
Кладя с цементом камень в здание,
Иль, выпекая слов пирожные,
Страны своей влачу задания.
Рыдван судьбы толкаю просекой,
Неужто в мире всё материя?
Пиано звуки льются россыпью,
В грядущем заново уверен я.
Сто гладиаторов политики
Врубились в тушу человечества,
Они богатыри – не нытики,
Каждый дерётся за отечество.
Я созидаю, строю, взвинчиваю
Ракету мира в небо штопором,
Всех Леонардо я довинчиваю,
Хоть путь в печать мурой застопорен.
Рыданья в цирке макрохохота
Под поездом в кино валяются,
В наш век энергии и грохота
Алфавит новый где-то шляется.
ИЗ ПОЭМЫ «АМЕРИКА»
О если б я знал язык английский!
Если б был бы Хрущёвым или Горьким!
А то маячат длиннющие списки
Инсулином, сульфазином и порошком горьким.
РАЗМЫШЛЕНИЯ ОБ ОДНОЙ ПРОБЛЕМЕ
Почему стихия смахивает на поэзию?
Отчего без труда не бывает рыбки?
Отчего планета подсечками изрезана?
И почему звёзды не скрывают улыбки?
Как получились «Адские водители»?
Зачем любовь безумно бесконечна?
Когда прискачут справедливости мстители?
И при чём здесь материя, если она вечна?
