Литературная критика: промоутерство или рефлексия?
Textura представляет первую часть стенограммы круглого стола «Литературная критика: промоутерство и/или рефлексия?», посвящённого главной проблеме современной критики, которая пытается сохранить привычные ей формы в условиях постиндустриального общества потребления. Круглый стол прошёл в рамках литературного клуба «Личный взгляд» (куратор – Людмила Вязмитинова) 5 апреля 2018 года в библиотеке № 2 им. Ю.В. Трифонова.
Участники:
Ольга БАЛЛА-ГЕРТМАН – литературный критик, эссеист, редактор отдела философии и культурологии журнала «Знание-Сила», редактор отдела публицистики и библиографии журнала «Знамя»;
Алена БОНДАРЕВА – прозаик, критик, редактор литературного портала «Rara. Avis. Открытая критика»;
Марина ВОЛКОВА (заочное участие) – издатель, культуртрегер (ООО «Издательство Марины Волковой», Челябинск), член редколлегии антологии «Русская поэтическая речь»;
Людмила ВЯЗМИТИНОВА – поэт, литературный критик, куратор литературного клуба «Личный взгляд», ведущая рубрик «КТО/ГДЕ/КОГДА» портала «Textura» и «Колонка критика» в журналах проекта «ЛИФФТ»;
Анна ГОЛУБКОВА – литературный критик, поэт, прозаик;
Надя ДЕЛАЛАНД (Надежда ЧЕРНЫХ) – поэт, филолог, PR-менеджер отдела современной российской прозы редакции № 1 издательства «ЭКСМО»;
Сергей СОКОЛОВСКИЙ – прозаик, издатель;
Александр ЧАНЦЕВ – прозаик, японист, эссеист-культуролог, обозреватель сайтов «Частный корреспондент» и «Открытая критика»;
Клементина ШИРШОВА – поэт, редактор литературного портала «Textura».
Ведущая: Анна ГОЛУБКОВА
Аудиозапись мероприятия можно скачать здесь.
Расшифровка – Анна Голубкова, литературная обработка стенограммы – Людмила Вязмитинова
Людмила ВЯЗМИТИНОВА: Мы собрались для проведения круглого стола, который является непосредственным продолжением предыдущего, также посвящённого литературной критике, круглого стола на тему «Сборник критических статей: гадкий утёнок на литературном дворе» (см. стенограмму на Textura), прошедшего здесь же, в библиотеке № 2 им. Ю.В. Трифонова 18 января этого года. Сама тема нашей сегодняшней встречи родилась в ходе выступления на прошлом круглом столе Александра Маркова, говорившего о том, что современная литературная критика стала «нишевой», то есть каждый критик имеет свою сложившуюся аудиторию с определённым бэкграундом, и его цель – оправдать ожидания этой аудитории, в противном случае он её потеряет. От этого рукой подать до вездесущего сегодня промоутерства, которым всё чаще и чаще вынуждены заниматься современные литературные критики – в силу того, что именно этого от них ждут, а временами требуют. Я уже больше полугода веду на портале «Textura» рубрику под названием «Что/Где/Когда»), посвящённую обзору литературных событий, который я по мере возможности превращаю в аналитическую статью. Так вот, когда выходит текст рубрики, его растаскивают на куски – те персонажи, о которых в нём говорится, неважно, плохо или хорошо, хотя я в принципе стараюсь не давать отрицательных характеристик. И мой целостный текст расходится по сети фрагментами, представляющими того или иного автора, тогда как общая картина происходящего в литературной жизни, похоже, очень мало кому интересна.
Не так давно Алексей Рафиев, провозгласивший себя неистовым Виссарионом, попробовал публиковать в ФБ небольшие заметки, в которых критиковал происходящее в нашей литературной жизни и отдельных её представителей. И одна из критикуемых им поэтесс написала в комментах приблизительно следующее: Лёша, что же ты меня так мало обругал? Ты покруче давай, и ещё хоть пару раз обо мне упомяни – что я плохие стихи пишу, и вообще, что я такая и сякая. И цитируй меня, и выходные данные давай – того издания, в котором мои плохие стихи напечатаны. С одной стороны, здесь (скорее всего, подспудно), работает расчёт на рефлекс, хорошо знакомый по советскому времени, особенно в отношении кинофильмов: раз ругают, значит, там есть некая неугодная властям, а значит, истинная, правда, и надо скорее приобщиться. Но с другой, и это гораздо значимее, работает диктат рекламы, всепроникающей и всесильной в условиях переизбытка предложения (а литературной продукции сейчас более чем хватает), законы которой гласят, что самое страшное – это замалчивание, а вот когда скандально-привлекательно ругают, это едва ли не более заманчиво для потребителя, чем когда хвалят. И вот это – уже точно промоутерство.
Заочный участник прошлого круглого стола, издатель Марина Волкова в своём выступлении ратовала за то, что она назвала продвижением современной поэзии: чтобы критики везде и всюду, при каждой возможности писали и говорили о том, какие у нас есть современные поэты, которых – и это весьма печальный факт – никто не знает, а они – замечательные. Бесспорно, доносить до широкой публики творчество малоизвестных хороших поэтов необходимо, но грань между просветительством и промоутерством часто бывает очень тонкая. В любом случае, задача критика – отнюдь не славословить и не петь осанну с целью продвижения – даже неважно, куда и зачем.
На основании выступлений двух упомянутых мною участников прошлого круглого стола были составлены вопросы, которые предлагались участникам нынешнего – в качестве материала для размышления. Теперь хотелось бы услышать, что вы все по этому поводу думаете. А то, может, и впрямь заняться нам всем промоутерством, раз время такое пришло и все от нас этого ждут. А не продолжать с упорством, заслуживающим лучшего применения, скажем, писать аналитические статьи, до которых почти никому дела нет. Или доносить до широкой публики содержание и смысл творчества современных поэтов, к которым у социума, может быть, и есть некоторый интерес, но не настолько, чтобы критик при этом мог рассчитывать на значимую для него отдачу.
Анна ГОЛУБКОВА: Как уже сказала Людмила, мы продолжаем разговор, начатый 18 января этого года. Тогда мы обсуждали более узкопрофессиональную тему: как соединить в одно целое корпус написанных в разное время и по разным поводам критических материалов одного автора – с тем, чтобы выпустить, по возможности, полезную и интересную книгу, и нужна ли такая книга читателю, да и самому автору. Сейчас у нас гораздо более широкая тема, можно сказать, глобальная: фактически мы собрались, чтобы поговорить о том, нужна ли сегодня литературная критика в её классическом варианте, и, если да, как ею можно заниматься в сложившихся для неё сегодня условиях. По моему мнению, она, безусловно, нужна – самым разным читателям, и востребована – разными сегментами, как культурными, так и – иногда – бескультурными. Все здесь присутствующие знают, что в наше время не проблема опубликовать критическую статью или рецензию – возьмут с удовольствием, и ещё спасибо скажут. А если она написана на хорошем среднем уровне, в любом издании с руками оторвут. В то же время часто можно услышать, что у нас нет критики. Например, под объявлением в ФБ о нашем круглом столе Елена Рыбакова написала, что мы с вами решили заняться умножением на ноль, поскольку критики у нас нет. А Дмитрий Кузьмин недавно в ФБ интересовался, где взять вменяемых критиков, которые могут писать о современной поэзии. Пелевин, кажется, в последнем романе заклеймил всех и вся, особенно критиков, которые «отсутствуют». В качестве комментария ко всему этому скажу, что, когда говорят об отсутствии критики, как правило, имеют в виду отсутствие той критики, которая нужна говорящему. Нам всем известно, как функционирует критика в толстых журналах и какое место она занимает в литературном процессе. Поэтому наш разговор интересно было бы начать с выяснения того, как она функционирует в литературе, ориентированной на массового читателя. Какие книги продвигает, например, издательство «Эксмо»? Какие стратегии при этом работают? Давайте спросим об этом присутствующую здесь Надю Делаланд, которую мы знаем как поэта и филолога, однако в нашей дискуссии она участвует в качестве пиар-менеджера издательства «Эксмо».
Надя ДЕЛАЛАНД: Для меня критика – это прежде всего рефлексия, предполагающая обстоятельный анализ, а критик – невероятно нужный для литературы человек, без которого она, может быть, в несколько идеалистическом ракурсе (подобно тому, как нет мира без наблюдателя), не существует как развивающееся целое. Думаю, его можно назвать подготовленным читателем, и в этом качестве он может быть полезен: писателю – указать путь, помочь дорасти до своей зрелой формы, а читателю – дать общее представление о литературном процессе, сориентировать в потоке книг. Именно этим занимался в своё время «неистовый Виссарион». Сейчас, с одной стороны, среди критиков нет личности такого масштаба, а с другой – литературный процесс стал настолько многолик и разнонаправлен, что привести его к общему знаменателю сложно. Видимо, для начала критику достаточно увидеть и обозначить разные его аспекты.
Никогда раньше я не думала о различии между терминами «промоутерство» и «продвижение» и о том, что первый вызывает негативные ассоциации. Возможно, он соотносится с действием, совершаемым против совести, когда человек, считая что-то плохим, выдаёт это за хорошее? Или с предельно агрессивной рекламой? Но это только мои предположения. Целью промоутерства является, как несложно догадаться, желание получить прибыль, в данном случае – от продажи книг. Тем не менее, существуют писатель, его книга и читательская аудитория, до которой необходимо донести эту книгу. Разумеется, авторитетный критик, сосредотачиваясь на каком-либо литературном явлении, высказываясь о нём, привлекает внимание к автору и книге. И это всегда, в том или ином смысле, реклама. Среди критиков есть так называемые «лидеры мнений», например, прекрасный книжный обозреватель Галина Юзефович – к ней прислушиваются, доверяют её вкусу, читают книги, о которых она упомянула. И покупают их. То есть критики невольно, не ставя перед собой этой цели, выполняют функцию промоутеров (помогают книгопродавцам получать прибыль).
То, чем я занимаюсь в качестве пиар-менеджера издательства «Эксмо», – предмет моей отдельной гордости, потому что я работаю в отделе интеллектуальной российской прозы. Мы выпускаем прекрасные книги, и читать их для меня – радость. Чего, кстати, я совершенно не могла себе позволить, пока писала докторскую диссертацию по поэзии, а сейчас это – моя прямая обязанность, которую я выполняю с особенным рвением. В мои обязанности, само собой, входит не только читать книги, которые выпускает наш отдел, но и писать о них пресс-релизы, а затем рассылать их по СМИ. Пресс-релизы обращены к критикам и журналистам, и моя задача – заинтересовать их выходящими у нас новинками. Конечно, и нашим авторам, и нашим редакторам, и мне очень важно, чтобы книгу читали, чтобы она не прошла незамеченной, чтобы на неё откликнулись. Ещё в мои обязанности входит брать интервью – с последующей публикацией их в журналах и на порталах, организовывать встречи с читателями на различных площадках, в том числе на радио и телевидении. То есть я связываю людей с книгами, которые могут быть им интересны, даю возможность читателям узнать о выходе новинок, и мне это представляется весьма достойным занятием.
Но, вот тут, неожиданно для себя, хочу стать на защиту массовой литературы, которая не имеет отношения к нашей редакции, но, как мне показалось, существование которой даёт основания подозревать тех, кто ею занимается, в «промоутерстве». И закономерно, и в то же время наивно предполагать, что, если не нравящаяся нам книга хорошо продаётся и люди её читают, значит, эту книгу им «впарили». Между тем, книга не обязательно плоха только потому, что она лично мне, к примеру, не интересна, более того – вовсе не очевидно, что читающие эту книгу люди чем-то хуже меня. Обычно мы покупаем и читаем то, что нам действительно нравится. Вот, например, книги Ах Астаховой выходят гигантскими тиражами, и их покупают люди, которым её стихи и вправду симпатичны. Да, тем, кто более искушён в поэзии, в это сложно поверить, но это так. А ещё многие любят читать детективы и сентиментальную прозу. И им тоже это не навязали. Конечно, агрессия по отношению к массовой литературе со стороны высоколобой публики – это просто защитная реакция, но факт остаётся фактом.
Людмила ВЯЗМИТИНОВА: У меня такое замечание: крупное издательство, выпускающее книги большими тиражами – 7-8 тысяч (миллионных, как в советское время, теперь не бывает), – чтобы получить прибыль, должно выпускать книги, которые реально купит большое количество людей – потому что они им действительно нравятся. И оно не может себе позволить – чтобы не войти в убытки – книги, в которых нуждаются, и очень, скажем, 500 человек. Такие книги – в наше время – напечатать не проблема, тогда как донести до тех, кому они нужны, очень сложно, а временами практически невозможно, поскольку механизм рекламы и сеть распространения есть только у крупных издательств, которые – как ни крути – рекламируют и продают книги, которые приносят им прибыль – и это совершенно нормально. То есть они нуждаются в промоутерстве, а не в просвещении, и, соответственно, не в анализе, направленном на определение истинного места издаваемых ими книг в пространстве культуры. Они, как и положено коммерческим предприятиям, отслеживают спрос и ориентируются на него, и если и занимаются его формированием, то во вторую (а может, и в четвёртую, не берусь определить) очередь.
Надя ДЕЛАЛАНД: Отдел интеллектуальной прозы имеет дело как раз с маленькими тиражами. Кроме книг Пелевина, Петрушевской, Войновича, Рубиной, Аксёнова – все остальные выходят тиражом 1000-2000 экземпляров. То есть наш проект по большей части некоммерческий.
Анна ГОЛУБКОВА: И каждый ваш автор имеет одинаковый пиар? Или всё-таки делается дифференциация и не каждому организовываются интервью на радио и телевидении?
Надя ДЕЛАЛАНД: Конечно, мы стараемся для каждого автора сделать максимум, но у СМИ различный отклик на известных и неизвестных писателей, поэтому об одних авторах легко заявить urbi et orbi, о других – сложнее, а о третьих – очень сложно. И эта градация – результат естественного отбора. Вот у Петрушевской в этом году восьмидесятилетний юбилей, и к ней, конечно, особое отношение. Это же естественно, что если у автора уже есть имя, с ним проще работать.
Людмила ВЯЗМИТИНОВА: Возможно, ваш отдел – в некотором роде исключение, которое себе позволяет «Эксмо». Тем не менее, во главе угла политики всех крупных издательств стоит прибыль, там не будут печатать книгу, которая не будет иметь успеха у достаточно широкого круга читателей. И это заранее просчитывается на основе анализа читательского спроса, а не места произведения в пирамиде культуры. Там аналитикой занимаются специалисты по рынку, а не литературные критики, от которых, кстати, также приветствуется пиар – под видом критики – для увеличения продажи.
Надя ДЕЛАЛАНД: Да, но, как я уже сказала, мы занимаемся интеллектуальной прозой, которая «не заточена» на коммерческий успех, и издавать её зачастую даже убыточно. Посмотрите на пул наших авторов. Там не только раскрученные премиями, к которым у публики уже есть интерес, а, следовательно, их книги будут продаваться, но и те, которых мы «нашли», и мы хотим, чтобы и они стали публиковаться, получать премии, и, в конечном счёте, – почему нет? – тоже иметь коммерческий успех, хотя это и не первостепенная наша задача. Здесь мы опираемся на вкус и опыт наших редакторов. Часто книга, вышедшая у нас, оказывается стартовой для литературной карьеры автора, а не заслуженным её итогом. Издание интеллектуальной прозы в подобной системе координат – это, скорее, статусный проект.
Анна ГОЛУБКОВА: То есть он репутационный.
Надя ДЕЛАЛАНД: Да, и у нас очень много прекрасных авторов, даже не стану перечислять их, которые пока известны немногим. И, в частности, моя задача исправить подобное положение вещей.
Анна ГОЛУБКОВА: Давайте вернёмся к критике. Мы поняли так: ваша работа с критиками начинается и заканчивается тем, что вы посылаете им пресс-релизы и – если поступает запрос – тексты произведений.
Людмила ВЯЗМИТИНОВА: Мне бы хотелось, Надежда, чтобы вы как профессионал всё-таки сформулировали для нас, чем промоутерство отличается от продвижения – чисто терминологически. Вот Марина Волкова, например, на прошлом круглом столе сказала, что это очень разные вещи.
Надя ДЕЛАЛАНД: Думаю, суть различия между этими терминами постепенно выявляется в дискуссиях, подобных нашей. Поэтому я не буду даже пытаться давать определения, а только расставлю акценты. Условно говоря, продвижение – это нечто более достойное, если говорить о механизме доведения. книги до читателя.
Ольга БАЛЛА: Без налёта прагматики, которой веет от англоязычной постановки вопроса.
Надя ДЕЛАЛАНД: Дело не в налёте прагматики, а в подспудном ощущении, что этим словом может быть обозначено, по преимуществу, что-то плохое, то есть, нечто, идущее вразрез с внутренними установками. Но мне сложно судить о том, насколько коммерчески успешным может быть проект, за которым стоят подобные вещи.
Людмила ВЯЗМИТИНОВА: Может, и даже очень. Советую почитать роман Тома Шарпа «Дальний умысел», это потрясающая вещь, и говорится там о тех вещах, которые мы сейчас обсуждаем. Кстати, после прочтения этого романа становится ясно, чем продвижение отличается от промоутерства.
Надя ДЕЛАЛАНД: Мне кажется, невозможно навязать людям книги, которые они не хотят читать.
Людмила ВЯЗМИТИНОВА: Безусловно. Но промоутерство прежде всего нацелено на необходимость продать товар, и, если говорить о книгах, во многом вынося за скобки вопрос, содержат ли они в себе какие-либо глубокие истины, как книги, скажем, Льва Толстого или Достоевского. Читая такую литературу (для простоты не будем допускать возможности плохого её воздействия на читателя), человек повеселится, отдохнёт, развлечётся или отвлечётся, но вряд ли сильно продвинется по дороге осмысления каких-либо серьёзных истин. В этом нет ничего страшного, это нормально, но давайте назовём вещи своими именами и вспомним об иерархии ценностей. Конечно, не всё так просто, есть ведь такие книги, как, скажем, «Три мушкетёра», которые и увлекательны, и доносят до читателя такие понятия как дружба, верность долгу и прочее. Но сейчас мы говорим о формулировках и направленности.
Надя ДЕЛАЛАНД: С угадыванием коммерческого успеха связано второе значение слова «промоутерство». Но есть ещё и третье, связанное с ситуацией, когда автор до такой степени заинтересован в том, чтобы иметь успех, а издатель по какой-либо причине склонен ему потакать (здесь может быть личный, или материальный, или ещё какой-либо интерес), что критикам платят за то, что они пишут о книге этого автора. Тем не менее, если вещь слабая, плохая, то коммерческого успеха всё равно не получится, хотя автор, возможно, и будет какое-то время на слуху, и тираж его книги разойдётся.
Александр ЧАНЦЕВ: Если говорить о чистых пиар-проектах, то можно вспомнить книги Робски. Букера она не получила, но её широко читали, её книги хорошо продавались. Но если вернуться к теории и определениям, приходится признать, что слова «промоутерство» и «продвижение» – полные синонимы. Конечно, можно, говоря о промоутерстве, подразумевать проплаченные или написанные по знакомству рецензии и т. д. Но у этих слов есть ещё один синоним – просветительство. Критик, в идеале, пишет о том, что ему нравится, что ему интересно, о том, чем он хочет поделиться. Это единственная нормальная и достойная для него мотивация. В этом единственный смысл занятия литературной критикой, другого нет и быть не может.
Продолжение следует…
