Ольга Маркитантова (род. в 1985 г.) — поэт, филолог. Родилась в Минске. Окончила Минский техникум экономики, права и управления по специальности бухгалтер, работала лаборантом на МТЗ. В 2009 г. окончила русское отделение филологического факультета БГУ, обучалась в магистратуре и аспирантуре. Младший научный сотрудник в Центре исследования белорусской культуры, языка и литературы при НАН Беларуси.
* * *
Мне бы изжить себя,
Как изживают десятки нательных рубашек.
Мне бы перетереть тесемочку
Долгой ноской
И потерять родную боль,
Как теряла крестик.
Все, чего я хочу для своей души, —
Осязаемо, как воздух в дырочке на плече
И сквознячок подмышкой.
дек. ′12
* * *
Древние прозревали
Грудную клетку человека,
Клетку, в которой гнездится его жизнь.
Она поет в бронхиальных ветвях,
Ее корень начинается
В ямочке между ключицами —
Вишуддха, как говорили древние.
И вся она есть запрокинутое
Корнем к Богу
Древо Жизни.
ин.′13
* * *
Пока август поет,
Хватает за шею горячими руками,
Свежеют ветра, коричневеют каштаны,
Зеленеют огни в глазах у моей любви,
Природа песни и гласных звуков
Останется нежным шорохом,
Легким воздухом в трахее.
авг. ′13
* * *
Э. Дикинсон
Чтобы узнать о смысле жизни,
Свяжитесь со своим ангелом:
Красный пластмассовый телефон
Есть у каждого.
Если он встревожится и загудит
В груди,
Ангел поднимет трубку, колыхнет опереньем
И скажет единственное слово: «Да!»
сент. ′13
Квартира (Вариации)
I
Светлый дождь,
Бездумное счастье, летящая энергия.
Небесная река ниспадает на землю,
Чтобы отяжелеть любовью.
И теперь мне не выспаться
В материнском теплом гробу.
II
Свежее утро, теплые думы,
Двенадцать бутонов жасмина
Распускаются на холмах нежности.
Родная вонь моего подъезда
Омывается каноном Пахельбеля.
Я стою под дождем Букстехуде,
Чистый звук перфоратора расширяется
На одной напряженной ноте,
Подобный грозе в райской стороне жизни.
С головой накрывает родовая память
Об игре на фортепиано, церкви, музыке, Боге.
сент. ′13
* * *
Тонкая стенка —
Звук и тепло
Легко проходят сквозь ткань эпителия.
Врастаю, вслушиваюсь,
Узнаю постепенно
Ближайшего соседа — жизнь.
сент.′13
* * *
Мне изначально,
От самого рождения были даны
Все мои потери.
Нет одиночества
В темной ночи на планете людей.
Вот удаляется летчик;
Космос живой
Обступает меня со всех сторон,
Дышит вместе со мной.
Сплетения звезд,
Нервы, волокна, жилы мои —
Ветви в небесном саду.
сент. ′13
* * *
Я проживаю отчаяние
С легкостью опытного человека,
Вхожу в несчастье,
Как входят к себе в дом.
Только одно вызывает недоумение
У черного жука на дне трехлитровой банки:
Зеленый мир
Все такой же зеленый,
Только холодный.
окт.′13
* * *
Зажгу огонек
В фонаре из белой бумаги,
Отпущу его в лодке
По черной ночной воде.
Как долго, душа,
Сможет она проплыть,
Пока не погаснет фонарь,
Пока не зажжется рассвет?
окт.′13
* * *
Сильный ветер в верхних слоях
Закручивает облака
Точными импульсами,
Ровным усилием.
Рай находится там,
Где начинается воздушный океан:
Над вершинами телесных холмов,
За поверхностью кожи.
Пойми и прочувствуй,
Как ловят волну
Птицы и парапланы.
нояб. ′13
* * *
Фантомная боль
Боков Летучего голландца
По острым шершавым краям родного причала —
Так же болит
След на животе
От штанов, купленных в самом ближайшем магазине
И ноет кожа
На плечах и лопатках
В пустой постели.
фев. ′14
* * *
Возвращаясь из годового путешествия
По холмам жизни,
Воздушным впадинам любви,
Подумай о том, как
Ровный свет ожидания зимы
Врачует траву и землю.
Они возвращают сеятелю
Ненужную силу, умирая в мороз.
Почувствуй, как в жарком сердце моем
Спеет твой хлеб
И колышутся облака.
янв. ′14
* * *
Вряд ли у меня получится
Вырастить из тебя стройное дерево.
Бансай рассекает обыденность безумной красотой
И уродлив, с другой стороны.
Связь между ветвями и пальцами —
Это любовь к насильнику,
Ожидание очищающей,
Животворящей боли.
Звездочки нервных окончаний
На кончиках ветвей
Отзываются яростью в моей душе.
мрт. ′14
* * *
I
Нежными, кровяными лепестками,
жабрами огромной рыбины
хлопает сердце, раздвинутое до середины
костяными пальцами рыбака.
Плесни соленой водой в лицо,
остуди мое сердце, дай кислород.
II
Сизая, темно-желтая ночь.
Я чувствую до дна
Свое живое, разговорчивое сердце,
Выпеваю золотые стихи
В темноту.
мрт. ′14
* * *
Оплывают башни
бело-желтых облаков,
кружит насекомое
между молочных капель,
желто-серый
свет над грозовым небом.
Вот летит птица без головы:
это чайка — белое тело…
Врастаю умом и сознанием
в этот веселый дождь.
Фотография не вечна —
я запомню стук твоего зеленого сердца,
мой огромный ботанический лес.
ин. ′14
* * *
Война наверху,
Человек-погреб,
В сумеречном забое твоего «я»
Откапывается гадкое:
«Женщина, ошибка человечества»,
И только из черноты
Проступают в изумлении
Сладкие слезы клубники.
апр. – ил. ′14
* * *
I
Листья стекают к реке,
убегают от меня по воде,
уплывают от меня по течению.
Каждый ковчежец тщательно вырезан из дерева,
вылит из черной воды,
начисто вырван из жизни.
Чтобы насытилось сердце далью и временем.
II
Под золототканым покровом — лицо и руки.
В раке лежит живой человек.
Говорит мне:
Темная пелена на сердце — искушение.
Душевные язвы и боль — иллюзия.
Бог — правда, любовь, жизнь.
Значит, смерть, одиночество — это обман.
Часть меня
Все время говорит с Богом.
Мне бы хоть краем уха
услышать, о чем они говорят.
В человеческом море, пустыне
Спокойно колышется живой ковчег.
Запрокидываю голову:
Знакомые с детства деревья,
которые я вижу в первый раз.
авг. – окт. ′14
