Дмитрий Артис
Родился в г. Королев МО. Окончил Российскую Академию Театрального искусства и Литературный институт им. А. М. Горького. Книги стихотворений: «Мандариновый сад» (Издательство «Геликон+», 2006 г.), «Ко всему прочему» (Издательство «Русский двор», 2010 г.), «Закрытая книга» (Издательство «Авторская книга», 2013 г.) «Детский возраст» (изд-во «КП ОГТ», 2014), «Мелкотемье+» (Издательство «АуроИнфо», Санкт-Петербург). Член Южно-Русского Союза писателей и член Союза писателей Санкт-Петербурга. Лауреат национальных и международных премий в номинациях «драматургия», «поэзия» и «литературная критика».
Ведущий рубрики — Мария Попова
Зеброжираф
Вчера М. сказала:
— Ты всё время о чём-то думаешь, но живёшь, будто ни о чём не думая.
— Это потому что у меня в детстве был зеброжираф.
Странная, как мне казалось, и загадочная игрушка хранилась в картонной коробке от телевизора. Она лежала вместе с машинками, кубиками и солдатиками, в которых ничего примечательного не было. У машинок постоянно отваливались колёса, поэтому играть с ними было утомительно и скучно. Пластмассовые солдатики не держались на ногах. Постоянно падали. Отправишь одного зелёного или красного на разведку под кровать, а он вместо того, чтобы добывать важные сведения для меня, своего командира, возьмёт и упадёт. Совершенно бесполезные существа. С такими бойцами ни одной войны не выиграешь.
Из кубиков можно было построить башню и тут же сломать её. Один раз построишь и сломаешь, второй раз построишь и сломаешь, третий… Кубики разлетались в разные стороны, будто огни фейерверка, и это был самый лучший момент игры. Подготовительный процесс занимал слишком много времени, а само удовольствие от кубического фейерверка длилось какие-то доли секунды. Игра не прижилась.
Моё внимание переключилось на юлу. Она была громоздкой и занимала много места в коробке, поэтому поначалу пугала. Отодвигал её в сторону и доставал машинки, солдатиков и кубики. Когда же интерес к мелким игрушкам пропал, перевернул коробку. Из неё выкатилась юла — цветная зебра, на зебру совсем непохожая: пластмассовый набалдашник вместо головы; вместо тела жестяная юбочка с глазами на подоле. Если потянуть зебру за голову, то вытягивалась винтообразная шея, и юла превращалась в жирафа.
Поставил жирафа вертикально, и он завалился набок. Снова поставил, снова завалился. В третий раз поставил и со всей силы надавил на голову: жираф тут же втянул шею и закружился. Глаза у него загорелись и превратились в яркую полоску. Юбочка заиграла всеми цветами радуги. Это было завораживающее зрелище. Как нельзя кстати, из квартиры сверху послышалась музыка. Соседи отмечали какой-то праздник. Я начал подпевать и хлопать в ладоши, пытаясь поймать нужный ритм. Через какое-то время мой новый приятель качнулся из стороны в сторону, его глаза потухли, он дал несколько широких оборотов вокруг себя, будто сделал «круг почёта», и, окончательно завалившись набок, остановился.
Теперь каждая деталь окружающего мира напоминала о нём. Выходил во двор и смотрел на детскую карусель. Она была такой же цветной, как мой зеброжираф. Я садился на деревянные дощечки, отталкивался ногами от земли и катался, думая о своём приятеле.
На следующее утро солнце взошло с левой стороны, поднялось высоко в небо и к вечеру ушло вправо, прячась за горизонт. Может оно и раньше так же всходило и заходило, но я почему-то этого не замечал. Беспокоили другие мысли: мама на днях купила коробку шоколадных конфет и спрятала её. Всю комнату перерыл, но так и не нашёл. Мы жили в коммуналке, что ограничивало круг поиска, но изобретательность мамы особенно в моменты, когда нужно было спрятать от меня что-то вкусное, не знала границ. Однако при появлении в моей голове зеброжирафа мир изменился. Проблема поиска сладостей отошла на второй план.
Всходящее и заходящее солнце горело ярким глазом зеброжирафа. Если представить, что оно всходит и заходит в одно мгновение, то горящий глаз превратится в одну яркую полоску, и тогда ночей совсем не будет. Забавно, подумал. А вдруг кто-то там наверху сидит и крутит небо, как юлу. Я высказал своё предположение маме. Мама ответила, что Гагарин летал в космос, но никого, кто бы мог крутить его, не видел.
Вечерами, когда мама приходила с работы, учил буквы. Надо было без конца повторять алфавит. Начинаешь на букве «А» и заканчиваешь на букве «Я». Зеброжираф двигался, но оставался на месте.
Пошёл в школу. Первый урок, последний урок… Солнце всходило и заходило. Конфеты, спрятанные мамой, высохли и покрылись плесенью, поэтому она купила новые и снова спрятала. Зеброжираф двигался, но оставался на месте.
Младшая группа детсада, старшая группа детсада, первый школьный класс, выпускной, первый курс института, последний курс, первая жена, последняя… Солнце всходит и заходит, люди рождаются и умирают. Зеброжираф двигается, но остаётся на месте. Нет, всё-таки кто-то там наверху крутит небо.
Лет пять-шесть назад пошёл в магазин купить продуктов. Кассирша протянула мне маленькую бонусную игрушку — волчка, формой напоминающего зеброжирафа из моего детства. Не стал брать:
— Были бы у вас машинки, кубики или солдатики, — сказал кассирше, — другое дело, а юла у меня уже есть…
Постучал пальцем по лбу и улыбнулся. Она улыбнулась в ответ, а про себя, наверное, подумала, что я спятил.
Спасибо за то, что читаете Текстуру! Приглашаем вас подписаться на нашу рассылку. Новые публикации, свежие новости, приглашения на мероприятия (в том числе закрытые), а также кое-что, о чем мы не говорим широкой публике, — только в рассылке портала Textura!
