Ирина Кадочникова родилась в 1987 г. в городе Камбарке (Удмуртия).
Окончила филологический факультет Удмуртского государственного университета.
Кандидат филологических наук.
Стихи публиковались в журналах «Плавучий мост», «Вещь», Prosodia, «Урал», «Дегуста», «Кольцо А», «Лиterraтура», в электронном альманахе «45 параллель», статьи о поэзии и рецензии на книги стихов — в журналах Prosodia, «Знамя», «Вопросы литературы», «Урал», «Кольцо А», «Пироскаф», «Формаслов» и др.
Живёт в Ижевске.
Редактор публикации — Александр Правиков
Страшного нет никого
* * *
В Удмуртии тылобурдово всё:
По снегу Кыз идёт тылобурдово,
Тылобурдово Кылдысин несёт
В большом мешке своё большое слово.
Тылобурдово выстроились в ряд
Вдоль набережной чуды из железа.
Тылобурдово люди говорят
На языке безбрежного Нюлэса.
_____________
Тылобурдо (удм.) — птица
Кыз (удм.) — ель
Кылдысин (удм.) — бог плодородия
Нюлэс (удм.) — лес
Аудио: Ирина Кадочникова читает стихотворение «В Удмуртии тылобурдово всё…»
* * *
Уже черным-черно:
Расклеилась весна.
Я выгляну в окно,
А там одна сосна:
Глухое существо,
Недвижимый предмет.
И больше никого
Живого рядом нет.
*
Птичка прилетела
Зёрнышко склевала
Что ты птичка пела
Пела птичка мало
Жизнь — большая нота
Чёрная синица
Чёртовы ворота
Чем от вас закрыться?
*
Клёны в холодном огне
Скоро зима придёт
Как перестроиться мне
С этого света на тот
* * *
Через дорогу перебегает ёж.
У поленницы кошка зелёным светит.
Здесь хорошо живёшь, хорошо умрёшь,
В травообразное состояние перейдёшь —
И никто не заметит.
Ночью глаза у леса прозрачны, как весь июнь.
Дерево каждого встречного принимает за своего.
Чёртовы ворота откроются — переплюнь:
Страшного нет никого.
А утром встанет картошка, и бессмертные колорады
Листья окрасят оранжевым стойким цветом.
Всё уже есть, и ничего не надо —
Лишь колесо подкачать у велосипеда.
* * *
Мы здесь не умерли, а были,
По белому пруду ходили
И видели, как, отнятые у земли,
Из лунок ивы тёмные росли.
Весь лёд к весне стоял в деревьях,
Вся уходила ранняя вода
В стволы коричневые, в рост корней и почек.
Уже мы думали, что пруд не будет больше,
Уже деревьями он станет навсегда.
Но так оно и не случилось, нет, конечно:
Вся возвращалась глубина
Обратно с неба, и в верха´
Деревья отступали: уступали место
Пруду и нам, ходившим по воде.
* * *
Деревьев прочные скелеты
Колышутся и дышат ровно
Потусторонним тёмным светом,
Питающим глухие корни.
А на земле так мутно, то есть
Всё тонет в обмороке марта:
Электровышка, мост и поезд,
Вокзала призрак, тень горсада.
Ещё немного — будет солнце,
Запрыгают на ветках почки,
И всей весной насквозь взорвётся
Прошитая корнями почва.
* * *
Когда все принимались за салат,
По телевизору показывали ужас:
Бетонный чёрный арматурный ад,
И люди в шлемах и с оружием.
Потом, когда второе подошло —
Пюре с говяжьим нежным фрикасе,
Добро вовсю уделывало зло,
Сияя угловатой буквой «зэ».
Куда — неясно, но снаряд попал:
Притихло зло: ответить было нечем.
А тётя Лена подняла бокал —
Все чокнулись и выпили за встречу.
Вот так мы, счастливы, красивы и здоровы,
Ни в чём не обвиняя никого,
Справляли День рожденья дяди Вовы
На фоне СВО.
* * *
Я плачу над спирулиной
Я плачу над красной икрой
Над морем над камнем и глиной
Над песней «Последний герой»
Я плачу над жиром акульим
Над жиром своим и чужим
Скажи центрифуга откуда
Такой нещадящий режим
Нас может замочат в изрядном
Количестве мертвой воды
Я плачу когда ты не рядом
Я плачу когда ты не ты
Где гамма где бета где альфа
Липоевая кислота
В разломах тугого асфальта
Проглядывает темнота
А ты не смотри улыбайся
И делай придурошный вид
Как будто под действием спайса
Как будто ничто не болит
Как будто бы жизнь-лакримоза
Всего лишь соринка, земля
Но плачет моя целлюлоза
Микро-кристалли-ческая
* * *
Часто думаю, что будет
Если все люди нашей страны
И все люди дружественных стран
Индии, Зимбабве, Камеруна
Алжира, Аргентины, Афганистана
Кении, Кувейта, Ливана
И других, и других
И даже недружественных
Выйдут под Новый год на улицу
Встанут на колени
И будут вот так стоять и стоять
И всё остановится
Об этом сразу узнают
Из фотографий в интернете
Да и с высоты полёта квадрокоптера
Многое видно
Это акт унижения
Согласия и непримирения
Невероятный, конечно, в нынешних
Да и любых обстоятельствах
Но что мы ещё можем
Как по-другому сказать
Если бы все так вышли
Одним разом вышли
Все мы
Неужели бы и это
Ничего не остановило
* * *
Мёртвые снятся живыми
Ходят смартфонами светят
Это ошибка ошибка
Не было не было смерти
Не было даже и речи
Всё вы придумали сами
Будто бы кто-то на встречку
Вылетел в чёрном Ниссане
* * *
Подступит внезапно, что было,
И тут же себя заставишь
Забыть — и сразу забылось.
И сразу так полегчало.
Идёшь, ничего не помнишь.
Вперёд очень ровно смотришь.
Весна чернеет над снегом.
Ни триггеров, ни флешбэков.
* * *
Только воспоминание осталось,
Но не память даже, а воздух
Иногда что-то покажет и тут же
Отменит, заберёт обратно, вернёт, как было:
Тебя — тебя самому, уже без иллюзий.
Кусочки жизни
Словно разбросанные по огороду предметы:
Грабли, цинковые вёдра, лопаты.
Особенно грабли повсюду.
Особенно грабли —
Как собирали осенью листья,
Как весной собирали листья,
Хоронили в яме, сжигали
Себя от памяти.
* * *
У деда нашего угнали запорожец:
Он в чёрном гараже стоял
И синим светом в темноте сиял.
В гараж заходит утром дед,
А запорожца нет.
Потом предметы стали исчезать
Другие: дедова железная кровать,
На ней, как на батуте, можно прыгать,
Но слова не было у нас «батут»,
Потом слова такие нарастут:
«Батут», «смартфон», «полиция», «война»
(казалось, это слово мы похоронили).
А дед сказал: «Соседская шпана», —
Напротив зеки жили.
Ещё коричневая батога´
Ушла куда-то — деревянная нога.
Наверно, положили вместе с дедом,
Иначе как же так бесследно?
Я перешла тогда в четвёртый класс:
Цвели в оградке розовые розы,
У «Промтоваров» продавали квас,
На Машзаводе выпускали тепловозы
И с бабушкой ходили мы в ДК:
Над залом красные гробы летали.
Программа так и называлась, кстати, —
«Летающие, — да, вот так! — гробы».
Летало всё: гробы, кресты, скелеты.
С каким лицом смотрела бабушка на это?
А запорожец за бутылку водки
Шпана соседская у местной мафии нашла,
Пригнали к вечеру: обычные дела,
Не попадающие в новостные сводки.
