Анна Аксенова — поэт, переводчик, преподаватель. Родилась в г. Рязани. Окончила магистратуру по направлению «Лингвистика». Скоро защитит диссертацию по направлению «Языкознание и литературоведение. Германские языки». Обычно проживает в г. Москва. Сейчас работает как приглашенный исследователь Университета Баффало (штат Нью-Йорк).
Участник летнего поэтического интенсива Creative Writing School, семинара критики «Пишем на крыше» и поэтической мастерской «Снег». Обладатель гран-при фестиваля «Осиянное слово». Финалист Кубка в кубке издательства «Стихи». Публиковалась в интернет-журналах «Пашня», «Полутона» и альманахе «45 параллель».
Карта желаний
Я сделаю карту желаний, и на ней
Обязательно будут все вырезки и осколки
Из Vogue и Blueprint.
Я хочу эти нежные украшения
С розовыми камнями,
Белыми звездами,
Золотой буквой А,
Еду из ресторана,
Итальянские сапоги.
Потому что я здесь и сейчас проживаю жизнь
В своем единственном теле.
В нем так много звуков.
Щелкают кости, шуршат кишки и что-то
Гудит в затылке.
Если бы я могла сделать карту себя,
Разрезала бы, разложила,
Любовалась как чем-то
Таким недостижимым
Как розовое нутро сумки Marc Jacobs,
Как вечернее платье Dior,
Смятое и брошенное небрежно,
Пахнущее духами и потом.
А потом бы опять собрала.
Неинтересно
Пользоваться собой.
Смотреть на себя
неинтересно.
Знать, что у тебя внутри,
неинтересно.
Быть
неинтересно.
Все, что есть у меня,
Выцветает так быстро.
Смертный узел
Я ждала, что лето закончится
И я снова пойду на работу
И не нужно будет искать способ
отдохнуть, развеяться, побыть праздной.
Можно будет просто вкалывать
и не будет времени думать
о любви, о Боге,
о сердце мира, бьющемся у меня внутри.
Но, оказалось, что лето не заканчивается никогда.
Всегда есть зелёная горечь, жаркая сушь
внутри моей головы
пыль, застилающая глаза.
Каникулы сердца, налоговые именины.
Я всем должна что-то, но не могу вспомнить что.
Вспоминаю,
вспоминаю во сне,
как иду к реке через поле.
Эти каникулы не закончатся никогда,
ведь это мой рай.
Всегда будет слишком жарко.
Всегда будет мама петь,
а папа выпивать украдкой.
И я знаю, что когда я умру,
меня завернут в это поле,
потому что я слишком нищая,
я всем должна,
а себе больше всех.
И ничем не вытравить
эту крестьянскую суть.
Пахота — счастье, засуха горе.
Мой смертный узел
всегда готов.
* * *
Люди, наблюдающие катастрофы через новостные окошки,
Слишком счастливы.
Они могут писать: ах негодники ах безобразники,
Какую страну промотали.
А мне не до этого не до того.
Я подхожу к стене и вынимаю расшатанный камень.
Муж подходит и вынимает.
И так день за днем.
Вместо хлеба на нашем столе камни.
Вместо постели настил из холодных камней.
Мой дом заваливается на бок.
В боку у него пустота.
И на нее нельзя опереться.
Я смотрю, как потолок уплывает.
Я жду, когда все это рухнет.
Камни, которые мы не успели вынуть,
Станут последним укрытием
От мира неравнодушных,
Способных думать о чем-то таком далеком
Как минск или курск,
О чем-то таком теплом
Как огонь или кровь
А
Не
О холодных серых камнях.
Аудио: Анна Аксенова читает стихотворение «Люди, наблюдающие катастрофы через новостные окошки…»
Пуансетии
Почему один цветок засыхает,
А другой живет?
Одинаково омываю их
Своей тоской и тревогой
И любовью.
Но один цветок засыхает,
А другой цветет.
Один становится черным, жалким, невыносимым.
Другой насквозь светится солнцем
И весь распластан
И весь раскрыт.
Алая рождественская звезда
Смотрится в небо.
А другая погасла.
Будто и нет Рождества.
Поэма о сексе
Одна известная поэтесса
Написала поэму о лесбийском сексе.
Стихи о гетеросексуальном сексе
Нужны только тогда,
Когда нет секса,
Когда голова совершенно пустая,
И от жажды сводит промежность.
Господи, я бы хотела,
Чтоб ты меня
Просто трахнул.
Раком и в миссионерской позе,
А я бы тебе отсосала.
До встречи с тобой
Я занималась сексом
Под музыку Шнитке,
Со своим другом,
С первым встречным,
С иностранцем,
Чей язык я не понимала.
Заражалась дурной болезнью,
Исповедовалась по кругу,
Боялась беременности,
Фантазировала о.
Мое тело словно громоотвод,
Тугое и мокрое заземленное тело.
Когда я кончаю,
Тишина наступает.
Я вижу, как звезды и кроны деревьев
Колышутся надо мной.
Так всегда после хорошего секса.
Не потолок, а небо.
И очень хочется пить.
Но сейчас я лежу одна
В коконе мха и корней,
Ты этих звезд не видишь.
Я о них не сказала,
Проглотила эти слова.
Стихи изо рта вытекают как сперма.
Акробатка
У меня на ногах синяки
И на спине синяки.
Каждую неделю они появляются на новом месте.
Но не потому что муж меня бьет,
Он ко мне давно охладел.
Я воздушная акробатка.
Я накручиваюсь на обруч, кружусь под потолком,
Повисаю, завязанная узлом на полотнах.
Здесь есть самые разные женщины:
Толстые и худые,
Юные и не очень,
После родов, безбедные, с собаками вместо детей.
Иногда в раздевалке я смотрю на них,
Их животы и бедра покрыты словно руслами высохших рек.
Время омывает их животы и бедра.
А еще у многих есть татуировки:
Бабочки и сердечки и даже портеры детей.
А у меня на щиколотках капиллярные сетки.
Я почти никогда на нее не смотрю.
Просто знаю, что она есть.
Капилляры похожи на спрутов, проступивших из глубины
Или на созвездья далеких галактик,
Тоже, кстати, проступающие из глубины
Только космоса, а не океана.
Почти все женщины
Делают трюки лучше меня.
Они более гибкие и руки у них сильнее.
Но зато я не боюсь делать обрывы
Или висеть на обруче вниз головой,
Держась сгибом колена.
Я представляю, как упаду и хрустнет мой позвоночник,
И щупальца нервов, опутавших сердце,
Отпрянут.
Но со мной ничего не случится.
* * *
Женщины любят молиться.
Обычно они просят что-то простое:
Шубку, бантик, заточку.
Самые неземные
Просят о вечной любви.
Приземлённые воют:
Когда ты уже перестанешь пить.
Нервные стукают кулаком по стиралке,
Вопят: да работай уже.
А тихие сверлят глазами небо
и начинается дождь,
Град,
Снегопад.
Они стоят без зонта и без шубки,
Сами себе не веря,
Сами себя не зная,
Зябнут,
Ходят потом
С насморком
Или температурой.
А надо ведь было думать.
Хищница
Все вокруг говорили мне,
Что я не женщина,
Нетерпеливая,
Нестрастная,
Ненежная,
Негибкая,
Не такая,
Какой меня создал мир.
Мне нужно все и сразу,
Чтобы все окна настежь,
Чтобы дым коромыслом,
Чтобы грохот и лязг.
Охотница и добытчица,
Не девочка и не солнышко,
Хотя я точно звезда.
Бог создал меня неистовой,
Меня научили молчать.
Бог создал меня грохочущей,
Меня научили молчать.
Бог создал меня бесконечной,
Меня уместили в себя.
Велели быть тихой,
Но в моей тишине
Только грохот,
Грохот и лязг
Слов огромных
И потного танца
И клыков.
Пусть я не женщина.
Не терпеливая,
Не страстная,
Не нежная,
Не гибкая.
Я хочу быть грохочущей музыкой,
Под которую пляшет мир.
Повелители мух
Я читала толстый журнал
В вагоне метро
По дороге домой в воскресенье.
Казалось, что автор стоял над потоком слов,
Зачарованно любовался, измерял, как высоко
Он стоит над русской литературой,
Сплевывая тягуче на крутой перекат.
В пустом вагоне толкались и ржали подростки,
Мальчики лет семнадцати.
Все непромытые, с культяпыми стрижками
И первыми волосами на подбородке.
Худосочные как прошлогодняя зелень,
Вытаявшая из-под серого снега.
Все они были скроены наспех,
Слишком тощие или как студень.
Один был покрепче,
Будто слеплен из колбасок холодного пластилина
Неумелой детской рукой.
Девушка на сидении рядом со мной
Поджимала ноги
Каждый раз,
Когда кто-то отлетал в ее сторону.
Двое вышли на Домодедовской,
Напоследок пластилиновый харкнул на белобрысого.
Все гоготали, а он сидел
С плевком в волосах.
Наверно, просто не видел.
Остальные вышли на Красногвардейской
И пропали из виду.
АК-47
Чтобы написать любовное послание, нужно не так много слов,
Не нужно знать термины, времена и окончания,
Даже акцент не имеет значения.
Только собрать слова в нужном порядке
И сделать так, чтобы письмо дошло до адресата,
Чтобы мои слова стали его словами,
Чтобы они принадлежали обоим,
Чтобы никто не переиначил,
Чтобы они не поблекли,
Не превратились в пошлость,
Не перестали быть словом,
Не стали пустой оболочкой.
Но если это случится,
Я разберу слова и заново соберу
В нужном порядке
Быстро
И до щелчка.
