Олег Демидов

Родился в 1989 году в Москве. Окончил филологический факультет МГПИ. Литературовед. Составитель книги «Циники: роман и стихи» (М.: Книжный клуб Книговек, 2016), а также двух собраний сочинений – Анатолия Мариенгофа (М.: Книжный клуб Книговек, 2013) и Ивана Грузинова (М.: Водолей, 2016). Готовится к печати книга «Первый денди страны Советов» (М.: Редакция Елены Шубиной). Со стихами печатался в альманахах «Ликбез» и «Лёд и пламень», в журналах «Кольцо А», «Нижний Новгород» и «Новый мир». С прозой – в «Волге». С литературоведческими статьями – в журналах «Октябрь», «Homo Legens» и «Сибирские огни». С публицистикой – на порталах «Свободная пресса», «Кашин», «Перемены» и «Rara Avis: открытая критика». Работает преподавателем словесности в лицее НИУ ВШЭ.

---

 

Обзор литературной периодики и Интернета (апрель-май 2018)

 

 

ЭДУАРД УСПЕНСКИЙ И «СОЮЗМУЛЬТФИЛЬМ»

 

Набирает обороты скандал вокруг пилотной серии «Возвращения в Простоквашино». «Союзмультфильм» решил устроить перезапуск популярного мультфильма. Действие переносится в наши дни. Дядя Фёдор теперь не единственный ребёнок в семье – появилась Вера Павловна (при том, что отца-то зовут Дмитрием). Всюду гаджеты, пончики, «Skype» и прочие обновления.

 

Раннее сообщалось, что «в период с 2018 по 2020 год намечен выпуск 30 новых серий мультфильма, в которых будет показано, как изменилось “Простоквашино” и его герои за 20 лет». Однако вряд ли планам «Союзмультфильма» суждено будет осуществиться. Создатель оригинальной сказки Эдуард Успенский подал в суд на киностудию и написал открытое письмо актёрам, поучаствовавшим в создании пилотной серии.

 

Открытое письмо

к Гарику Сукачёву, Юлии Меньшовой, Ивану Охлобыстину и остальным знаменитым актёрам, отдавшим свои голоса первой серии мультфильма «Возвращение в Простоквашино»

 

С прискорбием вынужден сообщить, что серия «Возвращения в Простоквашино» была поставлено незаконно.

Мои произведения были переработаны и использованы без заключения договора со мной – автором исходных литературных произведений и автором сценариев всех мультфильмов про «Простоквашино».

В связи с этими и другими нарушениями я уже обратился в правоохранительные органы.

Мне очень жаль, что руководство «Союзмультфильма» вовлекло Вас в свою преступную деятельность.

Хочу заранее поблагодарить Вас, если у Вас хватит сил и достоинства отказаться от дальнейшего участия в этом провальном проекте.

Конечно, я понимаю, что Вам, молодым и знаменитым, сейчас гораздо труднее жить в нашей стране, чем мне после седьмого курса химиотерапии. И, возможно, страшнее.

Но если Ваше материальное положение не позволяет Вам отказаться от соучастия в затеянном г-жой Юлианой Слащёвой перераспределении и переприсвоении прав, пожалуйста, не продавайтесь за тридцать серебреников.

Попросите хотя бы тридцать пять.

 

С уважением,

Писать Эдуард Успенский.

 

 

БОЛЬШАЯ КНИГА

 

Объявлен лонг-лист премии «Большая книга».

 

Среди претендентов на главный приз можно выделить ведущих отечественных писателей, без которых уже трудно представить любой длинный список в принципе: Павел Басинский («Посмотрите на меня. Тайная история Лизы Дьяконовой»), Юрий Буйда («Пятое царство»), Ксения Букша («Рамка»), Дмитрий Быков («Июнь»), Алексей Варламов («Душа моя Павел»), Игорь Вишневецкий («Неизбирательное сродство. Роман из 1835 года»), Андрей Геласимов («Роза ветров»), Дмитрий Глуховский («Текст»), Марина Кудимова («Бустрофедон»), Сергей Кузнецов («Учитель Дымов»), Сергей Носов («Построение квадрата на шестом уроке»), Виктор Пелевин («iPhuck 10»), Людмила Петрушевская («Нас украли. История преступлений»), Антон Понизовский («Принц инкогнито»), Ольга Славникова («Прыжок в длину»), Мария Степанова («Памяти памяти»), Сергей Шаргунов («Свои»).

 

Относительно молодые и без всякой относительности перспективные – Яна Вагнер («Кто не спрятался»), Сана Валиулина («Не боюсь Синей Бороды»), Владимир Данихнов («Тварь размером с колесо обозрения»), Владимир Козлов («Рассекающий поле»), Андрей Филимонов («Рецепты сотворения мира»).

 

Особняком стоят работы non-fiction – от Натальи Громовой («Ольга Берггольц: смерти не было и нет. Опыт прочтения судьбы») и Алексея Коровашко («Михаил Бахтин»).

Представлено и две безымянные рукописи – №107 и №213 – которые мы можем легко идентифицировать – это Александр Архангельский («Бюро проверки» – роман уже можно прочесть в «Октябре») и Евгений Гришковец («Театр отчаяния или отчаянный театр») соответственно.

 

 

УРАЛ. – 2018. – №3.

 

В мартовском номере – стихи Алексея Дьячкова. Приведём одно, но наиболее характерное для этого поэта – «Сентябрь»:

 

Со мной пейзаж осенний, деревенский,

Неровный трепет блеклой занавески,

Собачий лай, без отзвука вопрос.

Велосипед крапивою зарос.

 

Студенты на турбазе «Клен» допели.

Со мною дед в рубашке из фланели,

Мы оба возвращаемся домой.

Отец на фотографии другой

 

Рассматривает чертежи из папки.

На лавке дремлют и деды и бабки.

Класс на линейке. За столом семья.

Улыбчивый, угрюмый, грустный я.

 

Всё лето околачиваю груши.

Такой, как есть, я никому не нужен.

Застыл на склоне: – Так стоять? – спросил

На фоне облетающих осин.

 

Детская книжная полка Елены Ленковской представляет собой разборы трёх книг: «Три майские битвы на золотом поле» Николая Назаркина (М.: «ИД Мещерякова», 2018), «Две книги детям. Козочка. Ингл-Цингл-Хват» Эля Лисицкого (М.; Иерусалим: «Мосты культуры», «Гешарим», 2018), «Куда скачет петушиная лошадь» Светланы Лавровой (М.: «КомпасГид», 2014). Нас, понятное дело, в свете недавнего скандала интересует последний текст.

Ленковская описывает центральный сюжет и как никогда актуальную проблематику этой сказки:

 

«Эпиграф ко всей книге – цитата из сборника коми легенд и преданий: “В бору Камбал, говорят, имеется чудская яма, но никто не знает где. Если вспахать бор на петушиной лошади, то яма вскроется и клад обнаружится. А откуда ж взять петушиную лошадь?” Петушиная лошадь – этакая коми-пермяцкая “химера”, она упоминается в фольклорных источниках как нечто непредставимое, несуществующее. Её появление и её крики свидетельствуют о том, что нарушен миропорядок! И действительно, в Приуралье не всё благополучно. В самом начале повести автор рисует нам образ близкого будущего и опустелой, брошенной земли, к которой стали равнодушны живущие на ней люди: “Люди разлюбили эту землю. Кто-то забыл родной язык <…> кто-то устал от холодных зим, кого-то раздражала однообразная жизнь и хотелось лучшего. Это ведь не криминал – хотеть лучшего. И люди ушли – в более тёплые земли, в большие города – в Чужое… а Своё осталось никому не нужным. И неважно, какой нации были ушедшие: коми, русские, манси. <…> Люди, кровь земли, стали равнодушны и бросили её. И она умирает – гниёт заживо”. От надвигающейся Пустоты родную землю нужно спасать. И пятнадцатилетняя сыктывкарская школьница Даша пускается в путешествие по Коми краю с Перой-богатырем (культурный герой, один из центральных персонажей коми-пермяцкой мифологии). Им сопутствуют другие многочисленные персонажи коми преданий и легенд: Вэрса – леший, Гундыр – гигантский трёхголовый дракон, Ёма – Баба-Яга…»

 

Очень интересны размышления о рассказе Горького «Макар Чудра» Алексея Коровашко. Не то чтобы трудно, но совершенно не нужно пересказывать этого филолога. Комментарии излишни. Лучше его никто не скажет:

 

«Людей, которые занимаются составлением и санкционированием школьных программ, в реальной жизни встретить практически невозможно. Они, разумеется, есть, но существуют не в пространстве повседневной действительности, а в различного рода тончайших сферах, примерно таких же, в каких влачат свое развоплощенное бытие сильфиды, духи огня, демоны электромагнитных полей и прочие элементалы средневековой натурфилософии. Однако их невидимость не мешает нам произвести некоторые простейшие счисления, позволяющие определить набор основных эпистемологических предпочтений этих смутных агентов федерального образовательного стандарта. Например, в их символ веры входит святая убежденность в том, что советская школьная программа по литературе отражала не хронику революционного движения последних двух веков, а самую суть эволюции отечественной поэзии и прозы. Другим догматом, который они декларируют без каких-либо оговорок, является тезис о стилистической безгрешности и непорочности канонизированных писателей. И, наконец, еще одним заветным утверждением «программистов» изящной словесности следует считать лозунг о том, что первый напечатанный текст любого художника надо рассматривать не как пробу пера (пишущей машинки, шариковой ручки, карандаша, компьютерной клавиатуры), а как полноценное начальное звено длинной цепи блестящих удач и грандиозных свершений. Приверженность этим трем ложным догматам находит свое выражение в самых разных ситуациях, но нигде, пожалуй, она не проявляется столь сильно, как в факте присутствия в школьной программе по литературе рассказа Максима Горького “Макар Чудра”».

 

СОЮЗ ПИСАТЕЛЕЙ. – 2018. – №17.

 

Удивительные имена и фамилии (может, у кого-то – псевдонимы?) Александра Мкртчян, Ал Пантелят, Ия Кива. Молодые поэты работают с верлибром. В отличие от своих старших коллег (например, по журналу «Воздух»), они не избавляются от содержания своих текстов ради иллюзорных смыслов, которые как будто появляются благодаря формалистским кунштюкам. Хотя, надо признать, Мкртчян, Пантелят и Кива иногда бывают к этому близки. Но также они не уходят в область массовой культуры. Такая балансировка между двумя полюсами выглядит захватывающе.

Вот как пишет Ия Кива:

 

ешь сахарные зёрна печали

пей стыдливое молоко человечности

тело моё, лежащее на боку

 

боль не имеет пространства и времени

как молитва или искусство

созерцать и ждать

 

это ли не распад личности

нет это постраспад личности

детский рисунок

 

когда останавливаются часы

формалиновое пребывание

рассыпанные на постели иголки кактуса

 

если совсем не дышать

смерть на мёртвое не позарится

 

Наособицу стоит подборка стихов Леонида Иванова. Он работал инженером в информационно-вычислительном центре и в институте проблем криобиологии и криомедицины и писал литературоведческие статьи о творчестве О. Мандельштама. Подборка его стихов (преимущественно 1980-х годов) – любопытный пример проб «физика» в «лирике».

 

Я нитки потерял, да ну их, ладно,

Подумаешь, катушка, грош цена.

Но, бог ты мой, выходит Ариадна.

Точь-в-точь она, та самая она.

 

Я потерял игольное ушко.

Бреду без указательного груза.

Я сам себе и бремя и обуза.

Зато как хорошо шуршать пешком.

 

На близь и явь не разевая рта,

Я сквозь стекло по сторонам глазею,

Ища пути затейливых лазеек,

Обвивших затворённые врата.

 

ЗВЕЗДА. – 2018. – №№3-4.

 

В мартовском номере выступает со стихами Борис Краснов:

 

Стакан наполовину пуст,

стакан наполовину полон…

А снег – наполовину хруст,

наполовину – лёгкий полог.

 

Он занавесил этот мир,

он оглушил его шагами.

Он обозначил этот миг

в тебе звучащими словами.

 

Слова… о, как их не тревожь,

как ни тасуй светло печально,

они наполовину – ложь,

они наполовину – тайна.

 

Александр Жолковский работает с читательскими стратегиями чтения и пытается понять, что же хотели сказать писатели, как они читали друг друга и как читают их герои.

 

В апрельском номере обращают на себя внимание стихи Владимира Алейникова. Отрадно видеть, что бывшие смогисты ещё полны сил и пишут прекрасные стихи:

 

Заливов дымчатых, прозрачных и сквозных,

Узоры перские и пестрые мусии,

Каскады выступов, сплетения косые

Корней и троп сухих, и трав шершавых жмых,

 

И запах йодистый, и прорвы серный дух,

И в брызгах радужных слоеное кипенье

Волны, вздыхающей, как лошадь, в нетерпенье,

И пот стекающий, и высей светлый пух,

 

И соль седеющая, пышущая соль,

Соль, тяготеющая к лежбищам туманным

Камней морщинистых, к дорогам караванным,

К мирским скитаниям, соль, долгая, как боль…

 

Ещё одна подборка Владимира Алейникова – в журнале «Дети Ра».

 

Также в номере – стихотворения Бориса Кутенкова («Свет в окне вагонном – но Бога нет, / сон на верхней полке – но рядом звон: / чья-то речь – осколок, фейсбук, буфет, / прямота, которой лежишь, спрямлён») и Дмитрия Румянцева («Человек человеку – брат, человек человеку – Брут, / человек человеку – трагос. / На скуле я отер слезу, будь счастливой да слух разуй: / человек мирозданью – голос»).

 

Два мемуарных текста – о Толстом (автор – Александр Цингер) и о Горьком (автор – Оскар Грузенберг) – с причудливой судьбой. Александр Павлов, подготовивший эти тексты к публикации, пишет:

 

«В 1966 году Францию посетила туристическая группа советских писателей с женами: Лев Кассиль и Светлана Собинова, Марк Лисянский и Антонина Копорулина… Поэт-фронтовик Лисянский <…> ушел из жизни в 1993—м <…> творческий архив, домашняя библиотека и вся обстановка московской квартиры поэта с моей подачи были перевезены в подмосковный Историко-мемориальный музей-заповедник «Подолье». Разбирая архив <…> я обнаружил подлинные раритеты литературного русского зарубежья. <…> Все рукописи явно предназначались для какой-нибудь газетно-журнальной русской редакции Парижа».

 

Ещё одно интервью в «толстом» журнале – на этот раз Яков Гордин рассказывает Ирине Алексеевой о Глебе Семёнове. По соседству – мемуары Сергея Стратановского о Глебе Семёнове. Приведём несколько отрывков из интервью:

 

«Глеб – он из той породы людей, которые вообще счастливы по-настоящему быть не могут. Это внутреннее неблагополучие. Так он был устроен. Так был устроен Бродский, например, который нигде никогда счастлив быть не мог, всегда находились какие-то причины для внутреннего неустройства. Как многие поэты русские. Глеб был человеком нервным, реагирующим резко на то в человеческих отношениях, на что можно было так не реагировать <…> Конечно, он был человек очень уязвимый, и, конечно, его очень мучило, что как поэт для мира он проявлял себя на одну десятую. Потому что лучшие его стихи не публиковались, вообще его стихи редко публиковались, и в иерархии советской поэзии он был где-то на периферии <…>

Совершенно верно. Он чувствовал свое родство с Ходасевичем. К стихотворению «Автопортрет» он взял эпиграф из стихотворения Ходасевича «Перед зеркалом»: «Неужели вон тот – это я?» Он и внешне стилизовал себя под Ходасевича, имитируя его прическу… Ему нравилось, что он внешне похож на Ходасевича. Но дело, разумеется, не во внешности. Их роднило тяжелое переживание внешнего мира. Перечитайте избранное Ходасевича и избранное Семенова – увидите некое двойничество. Интересно было бы издать их под одной обложкой… Есть и еще одна параллель – их отношения с молодыми поэтами. Ходасевич, как известно, несмотря на свою резкость и желчность, много сделал для эмигрантской поэтической молодежи. А заслуги Глеба в этом отношении общеизвестны. Он отдавал массу душевных сил своим – не скажу ученикам, точнее – воспитанникам. Он не учил писать стихи, понимая, что это невозможно. Он вводил в мир поэзии, он прививал «классическую розу к советскому дичку». Он, влюбленный в поэзию и высокую культуру вообще, очевидно, ощущал это своим долгом перед культурой…»

В критическом блоке – две статьи Елены Васильевой о книге Елены Сафроновой – «Портрет меланхоличной художницы» и о книге «Дом, в котором могут жить лошади» Евгения Эдина, две статьи Дарьи Облиновой о книге Александра Филимонова – «Рецепты сотворения мира» и о книге «Посмотрите на меня: тайная история Лизы Дьяконовой» Павла Басинского, а также Маргарита Пимченко рассказывает о книге «Век самопознания» Эрика Канделя.

 

 

ОКТЯБРЬ. – 2018. – №№2-3.

 

В февральском номере боевой состав – два стихотворения Дмитрия Данилова, заключительная часть романа «Душа моя – Павел» Алексея Варламова и рассказ Сергея Шаргунова – «Валентин Петрович».

 

Зульфия Алькаева рассказывает о новой книге Натальи Громовой – «Смерти не было и нет. Опыт прочтения судьбы» – об Ольге Берггольц. (Интервью Зульфии Алькаевой с Натальей Громовой и рецензию Ольги Бугославской на книгу читайте в ближайшее время на Textura. – Прим. ред.) Ещё одна статья – в мартовском «Урале»: разбирается с биографией советской поэтессы Анна Аликевич.

 

В мартовском номере «Октября» привычно внушительный корпус прозы – роман «Бюро проверки» Александра Архангельского и документальный рассказ «Убийца» Леонида Юзефовича.

 

Наособицу – критические статьи Ольги Сульчинской. Разбираются следующие книги: «УМР: Новая книга обращений» (М.: Арт Хаус Медиа, 2017) Санджара Янышева, «Ручная кладь» (М.: Воймега, 2016) Андрея Чемоданова и «Новое несовершенство» (2017) Виктора Кагана. Если закрыть глаза на чрезмерную эмоциональность («ничего себе счастье!») и критическое “дуракаваляние”, идущее часто по инерции («Его темы – чудовищно непоэтичны, его отношение к поэзии <…> – постмодернистски цинично, его уменьшительные эпитеты – мрачно-ироничны»), то кое-что всё-таки можно узнать о любопытных книгах.

 

Самое интересное – как перекликаются подборки Марии Ватутиной, Романа Рубанова и Владимира Косогова. Приведём их тексты:

 

И вновь в очередную ночь

Меж буйными речами

Они опять кричат точь-в-точь,

Как в прежнюю кричали.

 

«Война! Уже идет война!» –

Они кричат хрипато.

И я мобилизована

У стен военкомата, 

 

Поскольку принял военком

За чистую монету.

Поскольку «колокол о ком?» –

У нас ответа нету.

(Мария Ватутина)

 

Метель в селе кричит по-человечьи,

Дома в дыму снегов деля по три,

То не хозяйки растопили печи,

А то мое отечество горит,

 

А то моя любовь сбивает с крыши

Пожар метели. Порошит снежок.

Услыши меня, Господи, услыши,

Прости меня: то я его поджег,

 

То я… Мое отечество дымится.

По мне его колокола звонят.

Крестом раскину руки, словно птица…

Прими меня, отечество, назад.

(Роман Рубанов)

 

Срифмую жизнь. Метафору прибавь.

И поцелует холодом январь в

Горячее обугленное сердце.

На птичьем языке тебя молю

(Так ангел распевается в раю,

Безжалостно теряя килогерцы)

(Владимир Косогов)

 

 

ДРУЖБА НАРОДОВ. – 2018. – №3.

 

Валерий Осипов публикует воспоминания об Евгении Евтушенко. Приведём одну из зарисовок под названием «Разумения Ярослава Смелякова».

 

«[Ярослав Смеляков] в моей мемории не случаен. Значимы и сам по себе его талант поэта, и тот его опыт, который он накопил, будучи руководителем поэтического объединения в столичном Союзе писателей. Прибавляло авторитета, что прошел через тюрьмы и лагеря. Знаю, что и Евтушенко относился к нему с нескрываемым пиететом («крупнейший русский поэт» или «замечательно талантливый поэт – мы дружили»). Итак, Ярослав Смеляков о Евгении Евтушенко начала 60-х годов пролетевшего века:

– «Нельзя замалчивать Евтушенко. Очень талантлив. Но надо высказывать ему, что пока все еще проявляет некую расшатанность вкуса. Он, правда, оправдывается: это-де призрак широты и многообразия. Радуют его стихи, рожденные зарубежными поездками. Есть без всякого преувеличения просто первоклассные. Но и вписывает себя в герои любовных страстей. Прочитай в журнале “Юность” его “Муську” и “Нигилиста”… Они слабы, ибо появились на потребу не очень взыскательной публики…»

– «Очень взрослеет Евтушенко… Он явно под влиянием Маяковского. И этим интересен. Он догадался, что ему тесно в мире его двухкомнатной квартиры… Но это не значит, что все у него безупречно и необходимо. Вот он пишет о себе – “я разный!”. Но порой эта разность превращается для читателя во всеядность».

Как-то Смеляков подвел итог весьма шумной для общества «проработки» Евтушенко за «идейно невыдержанные стихи»: «Восклицаем, восклицаем – растерянно! – об эстрадном успехе Евтушенко и его друзей. А ведь сами способствуем такой популярности. Стоит появиться неудачному стиху – так шум на всю страну, но на поэтов это не действует, зато стихам всесоюзная реклама».

 

Евгений Абдуллаев в обзоре под названием «Вечер восьмерых» размышляет о книгах Юлия Хоменко, Рафаэля Мовсесяна, Санджара Янышева, Владимира Беляева, Глеба Шульпякова, Бориса Кутенкова, Александра Кабанова и Бориса Херсонского.

 

На журнал накатила очередная «нижегородская волна». Стоит обратить внимание на рассказ «Дочь профессора» Олега Рябова и на стихи Андрея Дмитриева и Дмитрия Ларионова.

 

Процитируем Ларионова:

 

А девочка была, уж точно знаю.

Встречал не раз её на берегу.

Она – волчица – не попала в стаю,

и папе не готовила рагу.

 

Любила шум и запах электричек,

но общежитий временный устав

часами вынуждал водиться в личке.

История тут, в принципе, проста.

 

Бывает так. Порой проверишь почту,

не обнаружив важного письма,

на кухне моешь овощи, как отчим

той девочки, которая была.

 

Потом июль. Набравши кепку вишен,

вернёшься вновь на свой квадратный метр.

А в небе ласточка взлетает выше,

и режет там итоговый обмер.

 

И пусть здесь воздух жизни так же мутен,

мы растворяемся в одной воде,

другой воде. В чужих словах, по сути.

– Любимая, я помню о тебе.

 

 

ВОПРОСЫ ЛИТЕРАТУРЫ. – 2017. – №№5-6.

 

Полностью журнал в электронном виде не доступен, однако и в предложенном материале можно найти что-то интересное.

 

Олег Кудрин перечитывает шорт-лист «Русского Букера» образца 2016 года: «Поклонение волхвов» (М.: РИПОЛ Классик, 2015) Сухбата Афлатуни, «Люди августа» (М.: Альпина Паблишер, 2015) Сергея Лебедева, «И нет им воздаяния» (М.: Эксмо, 2015) Александра Мелихова, «Мягкая ткань: Батист. Сукно» (М.: Время, 2016) Бориса Минаева, «Зимняя дорога» (М.: АСТ, Редакция Елены Шубиной, 2015) Леонида Юзефовича и, наконец, «Крепость» Петра Алешковского (М.: АСТ, Редакция Елены Шубиной, 2015). О последней книге пишет и Анна Жучкова – в статье под названием «Мышь, увеличенная до размеров слона».

 

Появляются мемуары Ольги Фрейденберг о революции. Их предваряет статья Нины Брагинской. Приведём небольшой отрывок:

 

«Царская Россия прогнивала и разлагалась. Революция подготовлялась всенародно, от первого до последнего человека. Если б я не жила в эту эпоху, я не могла бы себе представить, что значит единодушие многомильонного народа, всех событий, всего происходящего. Огромное царство – степи, леса и горы – все устремлялось к перевороту. Я знала солдат из личной охраны Николая – его телохранителей; я имела знакомых среди царскосельских императорских гвардейцев. И они, и великие князья, родные Николая, и последний обыватель – все хотели революции. В этой политической агонии, на фоне беспросветных военных поражений, агонизировала и моя душа».

 

Фрейденберг, напомним, большой филолог и двоюродная сестра Бориса Пастернака. Мемуары её и переписка были частично опубликованы. Настал черёд новых частей.

Сергей Беляков рассуждает о героях Гоголя – «Тарас Бульба между Украиной и Россией»:

 

«Повесть Гоголя давно перестала быть только шедевром Золотого века русской литературы. За “Тараса Бульбу” борются украинцы и русские. Своим считают гоголевского героя и сторонники российской империи, и приверженцы незалежной Украины. Эдуард Лимонов назвал эту повесть, полную “запаха травы, горилки, отваги, крови и казацкого пота”, лучшей “во всей русской литературе”. С другой стороны, один из лидеров Украинской повстанческой армии Тарас Боровец носил прозвище Тарас Бульба, а его бойцов называли “бульбовцами”. Истории какого народа принадлежат герои Гоголя? Украинской? Русской? Или, быть может, общей истории еще не вполне разделившихся народов?»

 

В критическом разделе стоит обратить внимание на статьи Павла Глушакова о книге «Творческая жизнь Бориса Чичибабина» Б.Ф. Егорова и Алексея Бокарева о книге «Борис Рыжий: поэтика и художественный мир».

 

 

ЗНАМЯ. – 2018. – №4.

 

В этот раз апрельский номер радует в первую очередь подборками стихов Григория Кружкова, Вячеслава Попова, а также текстами из новой книги «Гласы и глоссы» Олега Чухонцева. Последнего и процитируем:

 

Лотарев, Ювачев, Тетерников

да безродный ещё Шеншин –

кто такие? – квартет затейников,

что ни имя – то сукин сын;

то ли дело – слова-прозвания:

Северянин, Хармс, Сологуб

да ещё и Фет за компанию –

мёд для нёба, ликёр для губ…

 

и за троицу замолвив,

обозначим первый ряд:

Слуцкий, Межиров, Самойлов,

честный гвардии отряд,

а за ними в отдаленье

списанных призывников

комиссованные звенья –

Эмка Мандель и Глазков.

 

(Кстати, о Слуцком. Уже не первый месяц появляются в периодике и «толстых» журналах ещё не публиковавшиеся стихотворения. Очередная порция текстов – в «НГ Ex libris»).

Был проведён круглый стол, посвящённый Белле Ахмадуллиной, Борису Мессереру и Тарусе как genius loci. Материалы выступлений Владимира Губайловского, Екатерины Орловой, Натальи Ивановой и Ольги Балла публикуются под названием «Весь этот мир – не больше слова».

 

Впервые на страницах «толстого» журнала – Максим Алпатов, надежда отечественной критики – с разбором книги «Конец ночи» Игоря Караулова.

 

Елена Дорогавцева пишет о фильме «Как Витька Чеснок вёз Лёху Штыря в дом престарелых»:

 

«Эпоха романтиков сменилась временем циников. Кинематографические девяностые сделали круг от легендарного Алексея Балабанова к дебютанту Александру Хайту, снявшему «Как Витька Чеснок вез Леху Штыря в дом инвалидов». Картина снята аж тремя дебютантами (и режиссер, и сценарист Алексей Бородачев, и оператор Даниил Фомичев), но она по праву заняла почетное место в нашумевшей четверке лучших фильмов прошлого года: «Нелюбви» Андрея Звягинцева, «Аритмии» Бориса Хлебникова, и «Тесноты» Кантемира Балагова, и, если бы не такое звездное соседство, вполне могла бы поучаствовать в гонке за “Оскар”».

 

 

ИНТЕРПОЭЗИЯ. – 2018. – №1.

 

К большому удивлению этот номер обращает на себя внимание в первую очередь прозой. Печатается Наталья Червинская с рассказом «Стилист». Оказывается, основополагающим качеством человека может быть… размер его квартиры. Мысль неновая, но чем дальше уходишь в чтение этого текста, тем увлекательней становится повествование.

 

Появляется и Ольга Аникина – с миниатюрой «Зелёная портьера». Покупка ткани болотного цвета превращается сначала в шоковую терапию (героиня с детства боится ножниц, но вынуждена смотреть, как продавщица отрезает полотно необходимого размера), а потом вылетает в поток сознания, когда уже непонятно, что происходит на самом деле. Читателю же остаётся разбираться в символике цветов и маленьких, но приметных деталей – и наслаждаться языком:

 

«Продавщица была худощава, ее голова сидела на тонкой прямой шее, как на спичке, и короткая стрижка, словно коричневая сера, облеплявшая голову, довершала образ…»

 

В статье «Глас глаз» Михаил Юдсон рецензирует книгу Александра Гениса – «Картинки с выставки» – и делает это вдохновенно, полемично и поэтично:

 

«Человек читающий («хомо легенс») и одновременно играющий («луденс») с прочитанным – это Генис. Хотя по сути своей, по дару прозы – он безусловно созидатель, а не толкователь. И то, что в основном его тексты – о текстах, а не о битвах и бегствах – ну, сложилось так. Нашлась «ниша между нон-фикшн и вымыслом». При этом Генис, мне кажется, часто пишет гораздо лучше, чем те, о ком он. Жалко только, что гимны ему слагаются редко и негромко, а премий отечественных покамест не светит – явно сбит премиальный курс, Русь книжная упорно зовется к топору под компасом».

 

Но без поэзии всё-таки не обойтись: появляется по одному стихотворению русскоязычных поэтов из антологии литературного проекта нью-йоркского издательства KRIK – «70». Весной этого года будет праздноваться 70-летие со дня основания Израиля как государства. Печатаются Дмитрий Строцев, Юрий Колкер, Феликс Чечик, неожиданно серьёзный Евгений Лесин и многие другие.

 

Приведём стихотворение Чечика:

 

Остановиться, оглянуться…

И я, дыханье затая,

смотрю, как не спеша, из блюдца

пьет чай прабабушка моя.

 

А за окном капель и Песах,

и долгожданная маца,

и смерть – существенный довесок

к любви, которой нет конца.

 

А в доме – идиш, идиш, идиш,

а в детской – хохот и возня,

и, если всмотришься – увидишь

в трехлетнем мальчике меня.

 

Остановиться, оглянуться…

Я слышу колокольный звон:

трех бесконечных революций

и трех незавершенных войн.

 

Век мелочен и суматошен,

и синим пламенем горит,

но прошлое на «маме лошен»

со мной о вечном говорит.

 

 

НОВОЕ ЛИТЕРАТУРНОЕ ОБОЗРЕНИЕ. – 2018. – №1.

 

Крайне любопытна статья Евгения Пономарёва – «Столичный ресторан как феномен русской жизни fin de siècle»:

 

«… в середине XIX столетия складывается то восприятие ресторана, которое потом позаимствует и советская культура: ресторан – «нехорошее место», пространство кутежей и всяческих излишеств, разврата и духовного опустошения. Частое посещение ресторанов говорит о жизненной нестабильности и моральном падении. Если подобные мотивы в текстах Достоевского хоть как-то объяснимы биографически, то репрезентативным оказывается полное совпадение с ними авторских интенций Тургенева. По-видимому, это общий настрой эпохи разночинцев, как часто называли середину XIX столетия в России, – хотя в произведениях самих разночинцев ресторан почти отсутствует <…> [Однако] к концу XIX века ресторан перестает быть чем-то единичным, уникальным и обретает демократические черты. Во-первых, ресторанов становится больше – это связано с растущим благосостоянием городского населения. Бывшие кухмистерские и трактиры называют себя ресторанами и меняются по существу. Во-вторых, европеизирующаяся в бытовом плане Россия отказывается от кабака и трактира во имя роскошной ресторанной культуры. Рестораны превращаются в городские достопримечательности, становятся в один ряд с театрами, памятниками и музеями <…> Богема, вместе с прочими слоями общества, массово проникает в ресторан. Если в 1870-е годы в ресторанах бывают в основном «литературные генералы» (выражение Ф.М. Достоевского), то к 1900-м годам ресторан становится доступным практически всем слоям литературной публики. Для символистов ресторан – локус быта и пошлости, в котором, правда, иногда происходит нечто исключительное, но его не в состоянии заметить ни один человек из обычной ресторанной публики <…> Для акмеистов петербургский ресторан – это аналог парижского кафе (опыт парижской жизни имели многие из них). Поначалу они собираются во французском ресторане Альбера Бетана «Chez Albert» на углу Невского и Мойки, в здании с литературным прошлым: отсюда, из кондитерской Вольфа и Беранже, Пушкин уехал на смертельную дуэль. Войдя в моду, акмеисты (и примкнувшие к ним футуристы) откроют на Михайловской площади собственное богемное заведение – знаменитую «Бродячую собаку». И в текстах “ресторанность” становится в эту эпоху неотделимым признаком литературной богемности – см., например, «Увертюру (Ананасы в шампанском…)» (1915) Игоря Северянина».

 

 

ДЕТИ РА. – 2018. – №1.

 

«Дети Ра» редко радуют хорошими поэтами, но в этот раз напечатано целых две подборки стихотворений. Одна принадлежит Бахыту Кенжееву, а вторая – Ивану Щёлокову.

Кенжеев выступает с подборкой стихотворений, написанных в 1970-е годы:

 

я знаю плохого поэта

(о сумерки, час соловья!)

он часто сидит на крылечке

и водку холодную пьет

он книгу чужую читает

с завистливым бледным лицом

и водку в немытом стакане

закусывает огурцом

наутро опухший и страшный

 

он водку холодную пьет

и голосом жизни вчерашней

похмельную песню поет

а днем разговоров не слышит

уходит лежать в лопухи

сиреневой веточкой дышит

и пишет плохие стихи.

 

Щёлоков выступает просто с подборкой хорошей лирики:

 

Возвращаюсь по сумрачной рани.

Двухэтажный экспресс скор и хмур.

На туманном перроне Рязани

Две минуты всего перекур.

 

Затянусь – и в вагон по ступеням

К чашке чая, газете, теплу.

За Рязанью пожалует темень,

Постучавшись дождем по стеклу.

 

Принимая как должное морось

С промелькнувшим в окне фонарем,

Поудобнее в кресле устроюсь,

Буду думать о чем-то своем.

 

До Воронежа вечером мглистым

Рельсы сон мой в труху перетрут…

Поезд – рай для непознанных истин,

И понять их поможет маршрут.