Литературные итоги первого полугодия 2020 года

1. Чем запомнилось Вам прошедшее условное «полугодие» (январь-июнь 2020)? Какие события, имена, тенденции оказались важнейшими в этот период? 

2. Назовите несколько самых значительных книг прошедшего полугодия (поэзия, проза, нон-фикшн). 

3. Появились ли на горизонте в этот период интересные авторы, на которых стоит обратить внимание? Удивил ли кто-то из уже известных неожиданными открытиями?

4. Как, по Вашим ощущениям, пандемия повлияла на литературный процесс и собственно на Ваш писательский опыт? Скажите несколько слов о Ваших прогнозах в отношении литературного будущего, обусловленных нынешней ситуацией.

В этом выпуске на вопросы «Textura» отвечают Дмитрий БАВИЛЬСКИЙ, Ольга ДЕВШ, Валерий ОТЯКОВСКИЙ, Мария ГАЛИНА, Ольга БУГОСЛАВСКАЯ, Евгения РИЦ

Ответы Александра МАРКОВА, Владислава ТОЛСТОВА, Евгении БАРАНОВОЙ, Анны МАРКИНОЙ, Анны ГОЛУБКОВОЙ, Людмилы ВЯЗМИТИНОВОЙ, Ольги БАЛЛА-ГЕРТМАН, Игоря ШАЙТАНОВА читайте во ВТОРОЙ ЧАСТИ ОПРОСА

Дмитрий БАВИЛЬСКИЙ, прозаик, критик, эссеист:

1. Пандемия началась в конце зимы, когда все только выдохнули после новогодних трат, чтобы впрягаться в новые покупки и проекты, которых не случилось из-за эпидемиологического занавеса. Поэтому привычный режим восприятия очередного сезона «по нарастающей» сменила чреда редких, но крупных планов. Событий в первом полугодии 2020 вышло мало, но все они важные. Хотя самым существенным и перспективным для первой половины года оказывается дебют новой толстой и красивой газеты «Logos Review of Books».

Валерий Анашвили, главред философского журнала «Логос» и издательского дома «Дело», подарил работу над этим изданием себе на юбилей, имея на это полное право, так как у него уже был опыт рецензионных изданий «На посту» и «пушкин». Правда, выходили они совершенно в иной социокультурной ситуации. Но ведь и задачи у них тогда были несколько иными, как и авторский коллектив, занимающийся описью и анализом гуманитарных, в основном, новинок.

Предыдущие проекты Анашвили делал в эпоху «тучных лет», и дело не только в политической и экономической ситуации, но и в общем течении интеллектуальной жизни страны. Она, конечно, зависит от политики и наличия денег, но не целиком (кстати, по легенде, весьма похожей на правду, первый номер «Logos Review of Books» сделан без единого рубля, на одном только голом энтузиазме, — настолько все участники события истосковались по работе в полноценном медиа), и теперь, по всей видимости, речь и вовсе должна идти о сохранении интеллектуального потенциала издательской инфраструктуры хотя бы в таком вот свёрнутом виде. Чем сейчас и занимаются немногочисленные СМИ, сумевшие сохраниться внутри путинской пандемии (тут, в первую очередь, кстати, следует вспомнить именно толстые журналы и то, как отлично оказалась отстроенной, несмотря на все попутные сложности вживания в «Горький», работа вовремя воскресшего «Журнального зала»).

«Logos Review of Books» пришёл им не на смену, но в помощь и в расширение территорий. Первый номер, открывающийся препринтом из травелога Монтеня по Германии и Италии, вышел превосходным, второй выпуск, запланированный на середину лета, судя по всему, получится ещё интереснее. Далее, если не произойдет ничего случайного, всё продолжит развиваться по возрастающей и третья коллекция рецензий выйдет ранней осенью.

Может быть, и правильно, что «Logos Review of Books» выходит лишь четыре раза в год (все авторы, в нём участвующие, люди занятые), хотя, честно говоря, в мечтах я проглатываю по такой, чуть ли не стостраничной, газете (всё-таки форматом своим она ближе к «матовому журналу») ежевечерне.

2. Обычно я не пишу «про стихи», но тут, ещё до пандемии, екатеринбургское издательство «Кабинетный учёный» Фёдора Еремеева затеяло очень правильную по формату серию поэтических сборников «InВерсия» (потому что составители весьма адекватные — Юлия Подлубнова, Наталия Санникова, Екатерина Симонова), небольших, но концентрированных. Нечто среднее между традиционной подборкой в толстом журнале и чашкой капучино. Всего-то на пару-другую глотков, что, кстати, тактично подчеркнуто оформлением Альберта Сайфулина. К тому же в каждом сборнике есть ещё и небольшое сопроводительное эссе — как писать о современной поэзии, так никто и не знает, поэтому важно, в параллель, вести ещё и такую, описательную, метаработу.

«Движение скрытых колоний» Марии Малиновской с послесловием Алексея Порвина. «Ну или вот о нежности» Саши Маниченко с эссе Данилы Давыдова. «девочкадевочкадевочкадевочка» Юлии Подлубновой с очерком Галины Рымбу. Сборник Никиты Иванова «Василий» сопровождает комментарий Алексея Сальникова. «Матрицу Э. Дикинсон» моей любимицы Галы Пушкаренко, возникшей из ниоткуда буквально год с небольшим назад, послесловием наградила Виктория Файбышенко.

Не было бы счастья, да несчастье помогло: «InВерсия» стала особенно заметной на всеобщем нынешнем безрачье. Насколько мне известно, в серии на подходе ещё один пул важных книг, точно так же содержащих тайны, тайные имена и интертекстуальные игры, но, что самое важное, крайне трепетных, непосредственных и очень живых.

Жизненность, настоящесть драмы и чувств, питающих тексты, — вот чего, кажется, больше всего современной поэзии не хватает и чего в избытке у Виталия Пуханова, чьи сборники этого года (правда, пока вышел только «К Алёше», на осень запланированы «Приключения мамы», а там недалеко и до особенно ожидаемой «Одной девочки» вслед за только что вышедшим  сборником прозы «Один мальчик») стали бомбой. Давно уже не припомню такого интереса к современным стихам со стороны не профессионалов и людей не из поэтической тусовки, какой вызывает лента Пуханова в ФБ, постоянно подпитывающая квартет его безразмерных циклов новыми составляющими. Впрочем, о «новом Пуханове», работающем сегодня плодотворно как никто другой, следует говорить отдельно и с подробностями.

3. Для меня приятным открытием нового имени стала проза уральской писательницы Елены Соловьёвой. Новичком её не назовёшь — сборник «Перед тем, как исчезнуть» опубликован в 2014, другой сборник «Альпенгольд» вышел в 2016-м, но я раньше не знал о существовании этих книг и этой прозы — многослойной, символически насыщенной и почти всегда печальной (ок, меланхоличной), так как повествует она, в основном, о жизни в небольших уральских городках (Соловьёва родилась в шахтёрском Копейске Челябинской области и этим почти всё сказано), где особо радостным существование не назовёшь. Тем не менее Соловьёвой удаётся пройти по «краю отчаянья» и вырулить, наконец, в относительно «светлое настоящее», где есть место не только воспоминаниям, но и надеждам, планам на будущее. Хитроумно устроенный сплав памяти и надежды делает сборники Елены Соловьёвой свежими и интонационно неповторимыми: пожалуй, именно свежесть подхода — вот что в её текстах особенно важно.

4. Пандемия создала идеальные условия для письма и для чтения. Для претворения в жизнь давно задуманного и многократно обдуманного, для изучения богатств, накопленных за все последние годы в книжных магазинах. И речь здесь не только об импульсных покупках. Это значит, что, если в идеале, то уже начиная со следующего года нас ждёт небывалый расцвет поэзии и прозы — шедевральные следы обдумывания жизни в добровольной изоляции, анахоретстве и самоукороте. Поскольку интеллектуальные (то есть сложные, требующие усилия) практики существуют у нас по остаточному принципу, как ещё одни гаджеты, а обычная жизнь забита более доступными соблазнами под завязку. Так уж человеческий мозг устроен, что трудиться он хочет в самую последнюю очередь, и там, где можно сфилонить, он, разумеется, филонит. Предпочитая «лучшему учению» кино, вино и домино.

Чтение и письмо это «забота о себе» и занятия с самим собой, а «мы напряжённого молчанья не выносим» и бежим от сосредоточенности в тишине. От лишних интеллектуальных нагрузок и опасностей узнать о себе что-то новое. Из-за чего, конечно, если литературные премии ближайшего года и ждёт двойная нагрузка, то не от шедевров, накопленных в тишине, но только оттого, что в этом году почти все начинания подвисли и отложились на послезавтра.

Так что лауреатам 2021-го придётся конкурировать с коллегами в более плотной среде, что, опять же, не скажется на качестве текстов, но разве что на круговерти подковёрных интриг и распасовок. Как показывает история России последних десятилетий, наши люди не умеют пользоваться идеальными условиями, грамотно мы умеем только выживать.

Лично для меня первое полугодие было максимально работоспособным: удалось довести до предпубликационного состояния две книги, особенно важные для меня, — дневники итальянского путешествия «Желание быть городом» (вышел в «НЛО» в июне) и роман «Красная точка» (который «ЭКСМО» обещает в августе).

Кроме этого, весной как раз придумалась новая проза, которая растёт медленно, но верно. Вместе с «Новым миром» вышли два выпуска (в майском и июньском номерах) коронавирусного дневника «Из-под маски», неожиданно для меня оформившегося в особенный «коронанарратив», актуальный жанр размышлизмов о текущей жизни «в свете последних тенденций».

Люди, думающие об эпидемии, делятся на две категории — одни считают, что из всемирной болезни мы выйдем без изменений, другие уверены, что после COVID-19 мир не будет прежним. Я вижу, что мир уже изменился и продолжает меняться как на ускоренной перемотке, так как, в первую очередь, меняемся мы сами.

Все это нуждается если не в осмыслении (рано ещё), то, хотя бы, в осмысленной фиксации.

Ольга ДЕВШ, литературный критик, редактор отдела критики журнала «Лиterraтура»:

1. Главная тенденция первого полугодия високосного 2020 — самоизоляция, безусловно. Вынужденная, насильственная, тревожная, спасительная… Восприятие и отношение к карантинным мерам отличаются по жанрам, развитие подчинено драматургическим законам. По литературным лекалам проходили и плачи отверженных, и бунты несогласных, хоррор и абсурд ситуации замораживания книжной индустрии, что усиливало общую форс-мажорную трагедию. Отвлекаться не на что, все и всё закрыто. Остался только онлайн. Премии, презентации книг, литературные вечера, конференции, курсы получили неожиданно полное воплощение в виртуальном мире. И, слава богу, Сеть не подвела, выдержала безальтернативно возросшую нагрузку на соцсети и сервисы видеоконференц-связи. Матрица явно довольна. Эффект единения через «годы и расстояния» превзошёл ожидания: например, прийти на чтения современных поэтов в Zoom гораздо проще, чем перелететь, допустим, через океан. Зачастую даже в пределах одной страны вырваться в другой город на творческий вечер или дискуссию если не некогда, то затратно. Я бы вот, к примеру, в обычных условиях «докарантинной» жизни точно не смогла приехать на презентацию новой книги Владимира Козлова «Красивый добрый страшный лживый смелый человек-невидимка». А тут, как ни парадоксальна поговорка, ковидное несчастье помогло: онлайн-презентация проявила себя как инструмент волшебной кнопки, окошка, микрофона — как угодно назовите, кстати, вспоминаются телемосты на передовом советском телевидении, — и сконнектила разъединённых в реале. Закономерно, что человек ищет выход из любого ограничения и, как правило, находит, часто в неожиданной форме. Вдохновение, извлекаемое из актуального контекста, интересно в структуре моментальности его возникновения, его же плоды принадлежат истории. Поэтому важным признаком начала 20-х годов будет «линейка» текстов, темой которых стал коронавирус. Посмотрите… Писатель, литературный критик Дмитрий Бавильский пишет цикл эссеистически-дневниковых заметок аналитика-философа под объемлющим почти всю окружающую среду названием «Коронанарратив» (некоторые части печатались в «Новом мире»). Поэт, переводчик Игорь Котюх собирал «Стихийную антологию коронатекстов» — проект из 85 ежедневных подборок (почти 3 тыс. текстов), куда вошли «стихи, проза, рефлексии», найденные в блогах Фейсбука. Драматург Дмитрий Данилов с новой пьесой «Выбрать троих» попал в актив хроникёров общества, усаженного в самоизоляцию, как на стул с клеем для училки. Все пишут правду. Все откровенничают. Нарушенная привычность миропорядка — удобнейший сачок-транслятор для уловления и фиксации эмоционального потока в определённой фигуре, орбите, точке. Переломное время? Нет, стабильность премиальных списков, где есть устойчивый костяк книг, прошедший во все лонги и шорты, утверждает нерушимость колонн и колоссов. Переломиться старается сознание. Оно уже изменено полгода длящейся зыбкостью. Но перелом не наступает из-за страха окончательных перемен. Мы боимся не узнать, не найти самих себя в переформатированной реальности. Эта противность сейчас особенно увлечённо играет мускулами в критике. Живой труп критики, казалось бы, мил и классичен, но разговоры о её жизнеспособности и правильной жизнедеятельности, по принципу американских горок, только громко нарезают зигзаги дискуссий. К знаменателю общих критериев оценки и компетенций путь лишь начат. Залог успеха — чёткие устойчивые позиции оппонентов. Принципиальность аргументированного мнения критика должна приветствоваться, потому что литературный процесс без критики так же нелеп, как отец русской демократии без Остапа. Потому-то и необходимы проекты вроде «Лёгкой кавалерии» и «Лаборатории критического субъективизма». Нужен «Неистовый Виссарион», который и во втором сезоне проявил себя вдумчивым, лояльным судьёй. Но рано или поздно лавры будут розданы и придётся растить новые ветви.

2. По актуальному счёту — все книги, изданные в карантинный период. Двигаться внутри замершей действительности трудно. Даже трудней, чем пробираться в толпе, ведь по физическим законам там неизбежно возникнет энергия от соприкосновения, от трения биополей и тел, обязательно кто-то подтолкнёт или перенаправит. В остановленном же карантином на полном ходу цикле движений, в опустевшем пространстве справиться с растерянностью нелегко, а найти силы идти вперёд без успокаивающего фона автоматической синергии окружающих людей ещё сложнее. Толстые журналы, издательства не показывали паники, продолжали работать. Хотя электронные литературные журналы и порталы, думаю, ощутили в данной ситуации выигрышность своей локализации. Но книгу заменит только новая книга. И вопрос о самых значительных хлопотен выстраиванием признаков значительности. Для общественного культурно-литературного поля значительные или лично для меня как критика? Или как читателя? Априори надо читать списки главных премий, потому что там сконцентрирован локус литпроцесса. И фокус в том, что литература не меняется синхронно с шортами и лонгами. То есть книги, значительные на момент конца 2019 года не перестали ими быть сейчас. «Декамерон» и «Записки блокадного человека» разве вписываются в искомый круг? Нет, это классика. Но она снова актуализировалась. А свежеизданные книги входят в круг активного зрения и обозревания несколько сбивчиво, скорость реальных релевантных коммуникаций пока не прежняя. Однако без маячков не оставлю и отмечу среди новинок роман-фантазию художника и писателя Леонида Тишкова «Взгляни на дом свой», который издан в «Художественной серии» НЛО, а я его читала ещё в журнальном варианте («Знамя», № 2, 2019), и он мне запомнился мягкостью и нежностью грустных образов «страны водолазов», перекличками с «Маленьким принцем», атмосферой авторской аллегорической мифологии. В том же издательстве совсем недавно вышла книга Дмитрия Бавильского «Желание быть городом. Итальянский травелог эпохи Твиттера в шести частях и тридцати пяти городах», в серии «Отдельные издания». И действительно, это совершенно отдельная история: художественный философско-лирический будто бы аллюзия на нон(авто)-фикшен, но роман существует романом, и, главное, в нём есть любовь и отношение автора к видимому им, чувствуемому, и этой определённостью авторских знаний книга притягательна — утоляется тоска по авторитетности, по повествованию большой умной личности. Невольно вспоминается «Итальянское путешествие» Гёте и переплетаются времена, города…

А если хочется биографический нон-фикшен с запоминающимся героем и ярким стилем повествования, то это вышедшие в серии ЖЗЛ «Олег Ефремов: человек-театр» Елены Черниковой и «Бурлюк» Евгения Деменка. Исторический нон-фикшен обогатился книгой Сергея Чупринина «Оттепель», и здесь снова тот момент, когда прошлое общества видится сквозь повествование, благодаря личной вписанности автора в тогдашнее время. Опора в том, что сегодняшность ещё коммуницирует с прошедшей эпохой.

Из прозы также упомяну неоднозначный сборник Павла Селукова, принятый в премиальные списки, несмотря на споры и претензии критиков о нём. Для меня эта книжка выглядит как интерпретация сказки о дурачке Иванушке, что так-сяк парень и вообще не герой, но умудряется выкручиваться из пренеприятнейших ситуаций да посмеиваться опосля незлобиво над нашей наивной надменностью. Типа не смотрите свысока, небеса гораздо выше и одинаково для всех недостижимы. И здесь сакраментальное: идеальных текстов нет. Но помним — есть поэзия. С ней хорошо. «Посмотри на муравьёв» Михаила Айзенберга — без малого сотня стихотворений, итожащих четырёхлетнюю работу одного из формообразующих современную лирику (в широком значении) поэта. Вышли книги у Василевского, Караулова, Пуханова, и всех их выделяет почерк. Индивидуальности сдвигают плиты истории. Однако более чем актуальны сейчас слова Айзенберга из его эссе «Вопрос количества» (тоже четыре года назад написанного): «Стихи, от которых не отмахнуться, пишут сейчас сотни авторов, а количество читателей, как мы уже знаем, остаётся неизменным. То есть принципиально изменилась культурная ситуация: раньше многие читали немногих, а сейчас многие читают многих». И это рай и ад одновременно.

3. Удивление — необходимое явление для творческого человека. Практически каждый день, открывая Фейсбук, удивляюсь, сколько интересного пишут люди. Им интересное. Когда же автор претендует на публичное высказывание художественной ценности, удивляться приходится иначе, более требовательно. И мне было вкусно удивляться первой сольной книге поэта Юрия Смирнова «Вселенная неформат» («Издательский дом “Вездец”»). Её название исчерпывающе отражает содержание: многообразное в собственном единстве, разностилевое на первый взгляд, но на самом деле органично согласованное, ведь Смирнов профессиональный сценарист и обладает чувством кадра в слове. Смотрите, чем не триллер:

Когда демоны танцевали
Вокруг нашего бивуака,
Грустный Денис сказал:
Знаете, когда я читал Керуака,
Я всё представлял себе
Идеальное путешествие.
В конце его я вас всех убиваю.

Но бунт его сродни трагедии. Кто там всех убил? Тот, кто пошёл против абсолютного закона. То есть неформат. И поэтому смирновский неверлибровый (так как рифма ненавязчиво, но вкраплена) верлибр свеж и удал. Он собрал «сливки» современной неформатности языка и жизненных примеров и заставил их работать как электроны, свёл в нераспадающуюся электрическую цепь — свет тухнет, свет зажигается, значит, живёшь.

Другую жизнь верлибра интересно видит уже упоминаемый мной Владимир Козлов. Его новая книга «Красивый добрый страшный лживый смелый человек-невидимка» («Воймега») экспериментальна, и по словам автора, десятилетний путь к ней был запутанным, но интригующим. Верлибры Козлова, написанные одним предложением, строже, чем у Смирнова, в эстетической целеобработке. Я бы назвала их эстетскими. Тем более что сама книга сделана инновационно: снабжена, опутана сложной (пока не разберёшься) системой метатегов (они же метки, символы, сноски, ассоциации, комментарии), которые каждый текст должны объяснять, а по сути расширяют и вариатируют стихотворение. Предлагается сверять своё прочтение с авторским замыслом. По-моему, это любопытная практическая работа, она может научить читателя считывать разные уровни произведения и даже стать конспектом начинающего версификатора.

Из молодых поэтов впечатлила Мария Гладцинова, финалистка 4-го сезона «Лицея». К сожалению, её не премировали, но конкурсная подборка, а скорее всего, это рукопись книги, заслуживает и внимания, и поощрения. Цельная, звучная поэзия. Рекомендую. Так же как и молодого прозаика Диану Янбарисову, блеснувшую в проекте «Страсти по Конституции», что выходит при поддержке программы «Современные литературные практики», рассказом «Шежере». Короткий, фрагментарный текст настолько ёмко и щемяще раскрывает смысл статьи 67.1. Конституции РФ (часть 2, предложенная поправка от марта 2020 года), что, дочитав, углубляешься в размышления. А это признак качественной прозы.

К которой относится и роман Ивана Зорина «Время сомнамбул», опубликованный в журнале «Дружба Народов» (№ 5, 2020). Рукопись ждала повода быть напечатанной в подходящем контексте три года. Дождалась пандемии. Попала в топ злободневности, так как в романе рассказывается о странном неуправляемом вирусе, который превращает людей в лунатиков, полностью лишает их воли, желаний, адекватного сознания, оставляя лишь голые рефлексы. Всех заразившихся изолируют… Предвиденье, не иначе. К несчастью, автор не дожил два месяца до публикации. Но, как написал Александр Снегирёв в предисловии: «Писатели — это не люди, писатели — это ступени ракеты, сгорающие ради того, чтобы вывести созданную ими книгу на орбиту. Удаётся это немногим. Да и сгорать готовы не все». Звучит жестоко, но, наверно, правдиво.

4. Пандемия заставила посмотреть на привычное и приевшееся как на дорогое и необходимое. Ограничения в общении, в самовыражении, — допустим, те же выступления в кругу друзей, коллег, перед публикой — истощают ранее полные резервы и потребность в человеке-собеседнике, человеке-слушателе резко обостряется. Живое должно быть чувствуемым. Казалось бы, освободилось время для творчества, но из противоречий ведь состоим. Отшельничать, творить в уединении могут единицы. Да и не в условиях тотальной мобильной связи и Сети. Интернет заставляет постоянно ловить сигналы и сверяться с силой своего передатчика. На вдохновение и организационные вопросы влияет всё, если позволять влиять. А если нет, то, что касается меня, явной пандемической инспирации не заметила, как писала иногда стихи, так и пишу. В целом же, литературный процесс стал домашнее и безыскуснее. Прямые смартфонные трансляции поэтических чтений, спонтанно, из дискуссий в Фб, возникающие конференции привлекают больше зрителей, и это не потому что любимцы муз стали ближе к людям, а потому что истосковались по отзвукам души. Благо интернет помогает преодолевать разобщённость. Прежнего в точности мироощущения не вернуть. Люди изменились. А значит, и литература будет фиксировать наши перемены. Их надо будет осознать и записать. От травм переходить к переменам.

Валерий ОТЯКОВСКИЙ, литературовед, редактор сайта «Прочтение»:

1. Главный культурный сюжет, который начался ещё в прошлом году и очень активно развивается в нынешнем, — взаимное притяжение книжников и академических музыкантов. Счастье началось в 2019-м с невероятно выстрелившей «Ферматы», укрепилось книгами Марка Бондса и Джона Гардинера, а затем нашло своего амбассадора в лице «Издательства Яромира Хладика». Выпущенный им сборник эссе Мортона Фелдмана «Привет восьмой улице» вышел ещё в конце прошлого года, я начал его читать в первых числах января, поэтому формально он является для меня первым — и, возможно, главным литературным событием этого года. Тот факт, что тиражи Фелдмана быстро и радостно распродаются, — свидетельство того, что наша тусовочка всё-таки живёт, а не гниёт. Затем в издательстве вышел умопомрачительный, почти эпилептичный сборник фейсбучных заметок Бориса Филановского, теперь готовится «Музыка 109» Элвина Лусье. В то же время в «Издательстве Ивана Лимбаха» переиздали виртуозные мемуары Николая Каретникова, а в «Самокате» выпустили второй сборник цепляющих очерков Стивена Иссерлиса для читателей помладше: если подросток любит читать, то после такой книги он полюбит ещё и слушать. Эти тексты подкупают тем, что они не замыкаются в профессиональных рамках, а через обсуждение музыки рефлексируют о самых основаниях культуры и жизни. Как и литература, академическая музыка уже давно потеряла статус главного медиума в общественном пространстве, она ушла на периферию набираться сил и влияния. Но Тынянов обещал, что периферия возвращается в центр, — так что мы ждём и прислушиваемся.

2. Вскоре после Фелдмана вышел ещё один претендент на звание главной книги года, но если «Привет восьмой улице» заметили и оценили, то книга Кирилла Кобрина «Лондон: Арттеритория» оказалась недопрочитанной. Хотя о ней писали прекрасные авторы (конечно, имею в виду не себя, а Дмитрия Бавильского и Владислава Дегтярева), этот тысячестраничный фолиант, видимо, обречён на непонимание. Впрочем, оно и ясно: задачей любого критика является актуализация, а книга Кобрина исключительно неактуальна. Очерки лондонского фланера о посещаемых им выставках, манифестирующих столицу Британии как столицу всей Европы, — в постбрекситовскую эпоху это может казаться ностальгией, меланхолией, издёвкой, то есть чем угодно, но не современной (читатель Кобрина понимает, что я использую это слово с улыбкой) литературой. Оно, наверное, так и задумывалось — и нечеловеческий формат книги, и винтажные снимки Натальи Викулиной: всё сделано, чтобы эта книга перешла в разряд истории, или даже Истории, с чем нелегко согласиться, поскольку тогда придется признать в дневниковой прозе современника знамение не сегодняшнего, а ушедшего, ergo вечного. Кроме того, с сегодняшней дистанции описанный в «Арттерритории» мир успел утонуть даже дважды — кто сегодня вообще способен думать о брексите? кто может представить людную выставку в модной галерее? кто эти люди с фотографий Викулиной, ходящие без масок в метро? Ответит история.

Из других книг отмечу «Ворона» Теда Хьюза, новый сборник Евгении Риц «Она днём спит» и перевод поэмы Одиссеаса Элитиса «Достойно есть» (последний, кажется, вышел ещё в 2019-м).

Среди книг об авангарде назвал бы публикационные издания Венедикта Марта, Сергея Третьякова, а также ЖЗЛ-овскую биографию Давида Бурлюка. Но ни одну из них я пока не читал — мои симпатии заочны. Также среди нечитанных книг отмечу многообещающий альбом «Глава праВИТТЕльства».

3. Ещё одна заочная симпатия — Владислав Городецкий, тексты которого я с интересом читал в периодике, но бумажный сборник пока не успел оценить. Надеюсь, что он выиграет новый сезон премии «ФИКШН35». Среди совсем новых для себя имён назову Марека Шинделку с лаконичным романом «Карта Анны»; Рэймона Федермана с его «Шкелетами», которые, правда, скорее обещают большого писателя, чем его представляют; Максима Матковского, сборник стихов которого по всем критериям должен был мне резко не понравиться, — но всё же понравился.

4. Худшее, что было в эти месяцы, — закрытые архивы и библиотеки, что мешало работе над диссертацией. Впрочем, свободное время и невозможность выхода из дома создали условия для работы над её текстом. Что-то ещё про писательский процесс сказать не могу, поскольку писателем не являюсь. Прогнозы в отношении литературного будущего у меня самые худшие — но, кажется, так было и до пандемии.

Мария ГАЛИНА, поэт, прозаик, литературный критик, заместитель редактора отдела критики и публицистики журнала «Новый мир»:

Честно говоря, в основном тем, что всё стало на паузу, хотя это обманчивое ощущение, наша жизнь-то уходит, и её мы могли потратить с гораздо большей пользой. О каких событиях, именах и тенденциях можно говорить, когда не состоялась ни одна крупная книжная ярмарка, ни одна презентация… Литература — это помимо всего прочего, общение, хотя, казалось бы, профессия одиночек, ну чего там, сиди, пиши.  Вышли прекрасные книги, но в медийное пространство они втискиваются с трудом, потому что оно забито совсем другим. Рассказывать о том, какие книги вышли, наверное, важно и нужно, это организует мир вокруг нас, но несравнимо важнее судьба питерской поэтессы и корреспондента Радио «Свобода» Татьяны Вольтской, попавшей под закон о «фейковых новостях». Вот такие у нас литературные новости теперь.

Всё это, наконец, сообщило  нашей литературной жизни адекватный масштаб (а нам-то казалось, что она ужас как важна!). Но как редактору новомирского книжного блока (как-то так получилось, что в основном им занимаюсь я, а мой коллега Владимир Губайловский — серьёзными теоретическими материалами), мне от книжных новинок не убежать.

Вышли книжки у Екатерины Симоновой, Евгении Риц, Любови Колесник — это если говорить о поэзии. Очень интересным должен быть сборник  Юрия Смирнова, украинского поэта, пишущего на русском. Вышел практически полный свод текстов Аркадия Штыпеля, я, конечно, человек заинтересованный, но это объективно крутая книга. У Владимира Губайловского вышел сборник стихов, у Виталия Пуханова сборник стихов «К Алёше» и мини-новелл «Один мальчик». В прошлом году в «Литературе без границ» вышла «Экспедиция» Елены Михайлик —  очень интересная поэтическая романная форма, но она, как и многое, попала под ковидные новостные жернова. Очень интересно работает екатеринбургский «Кабинетный учёный». Я рада, что составила для него антологию «стихов про шпионов», их в современной русской поэзии оказалось не просто много, а очень много. Надеюсь, когда она всё-таки выйдет, она окажется  хорошим подспорьем для культурологов и литературоведов, к тому же она иллюстрирована концептуальными фотографиями Елены Дорогавцевой и Андрея Черкасова.

Вышел книгой, наконец, чему я очень рада, многострадальный «Автопортрет с устрицей в кармане» Романа Шмаракова, «странный детектив», который в журнальной версии выходил в «Новом мире».  Но вообще интересная проза, по-моему, только обещает быть, у неё более длинный разбег. Что до нон-фикшн, то вот работа филолога Марии Елифёровой «#Панталоныфракжилет: что такое языковые заимствования и как они работают», которая обещает стать хитом, и «Лондон: арттерритория» Кирилла Кобрина — вот её-то я собираюсь купить с ближайшего гонорара. О хите конца прошлого года — «Опасных советских вещах» Александры Архиповой и Александры Кирзюк — я уж и не говорю… Из совсем свежего — вот, в «Новом мире» вышли «карантинные» дневники Дмитрия Бавильского.

Как повлияла? Я завидую тем, кто может в этих условиях работать, я  не могу сосредоточиться, всё время лезу смотреть новости…  На чистом адреналине в самом начале эпидемии я написала «Горьенну», поскольку уже предвидела, к чему все идёт, но на этом недокарантине в основном делаю журнал, выпуск каждого очередного номера никто не отменял. Августовский номер, по крайней мере в нехудожественной части, посвящён 95-летию Аркадия Стругацкого, и там обещают быть очень интересные материалы. За время карантина начала и закончила нелёгкую для перевода поэму  английской поэтессы Фионы Сампсон, перевод, надеюсь, выйдет в летнем номере «Артикуляции» (вот как раз то, что «Артикуляция» в культурном пространстве занимает всё более заметное место, по-моему, очень важно). Перевод в этом смысле очень хорошая психотерапия, он требует сосредоточенности и баланса, это как вышивание… Ещё я неосмотрительно дала согласие войти в жюри премии «Новые горизонты»,  одной из самых интересных на нынешний момент, где пытаются нащупать какие-то узлы развития нереалистической прозы (сюда всё чохом, и фантастика, и мистика, и хоррор, и магреализм). Потому читаю сейчас тексты, выдвинутые на эту премию, они очень любопытные, не все, но многие, и надеюсь, что благодаря премии и рецензиям, выложенным на её страничке, на рукописи обратят внимание издатели, а на уже опубликованные тексты — критики. Но вообще, думаю, появится очень много «карантинных» текстов, уже появляются — вынужденная изоляция заставила многих посмотреться, метафорически говоря, в зеркало за отсутствием иных источников вдохновения, обычно это не самый приятный и довольно жёсткий опыт.

На последний вопрос ответить трудно. Я не футуролог и не пророк, но сейчас время очень уплотнено, сжато, эта пружина будет раскручиваться с такой же резкостью, и, возможно, нас ждёт всплеск литературной активности, скажем так, и появление очень ярких, острых текстов. Но, как я уже сказала, проза — оружие замедленного действия, а вот поэзия и нон-фикшн — инструменты быстрого реагирования. Так что каких-то ярких поэтических событий (не обязательно связанных с темой пандемии) нам, наверное, следует ждать довольно скоро.

Ольга БУГОСЛАВСКАЯ, литературный критик, лауреат премии журнала «Знамя» за критику:

1. О некоторых литературных трендах скажу после того, как отвечу на следующий вопрос. Что же касается событий и новых явлений в общественной жизни, то среди главных можно назвать два. Первое — наше российское обнуление. Честно говоря, не знаю, будет ли литература на это реагировать. Владимир Сорокин уже давно исчерпал данную тему и уже, наверное, устал ею заниматься. А вот формирование за океаном так называемой новой этики, движения вокруг лозунгов Black lives matter, All lives matter, White lives don’t matter и их влияние, весьма своеобразное, на российскую жизнь должны, как мне кажется, вызвать у писателей живой отклик.

2. Нон-фикшн:

Сергей Чупринин «Оттепель: События. Март 1953 — август 1968 года» (М.: Новое литературное обозрение, 2020). Работы столь высокого уровня и такого качества выходят, к сожалению, редко. Подробнейшая хроника, составленная из огромного числа документов и свидетельств, в диапазоне от официальных протоколов до личных дневников и писем, позволяет не только погрузиться в описываемую эпоху, но и проследить целый ряд исторических закономерностей. Внутри представленной в книге широкой панорамы разворачивается множество отдельных драматических сюжетов, а само документальное повествование о коротком периоде свободы заряжено мощным трагическим пафосом.

Александр Архангельский «Русофил. История жизни Жоржа Нива, рассказанная им самим». (М.: Издательство АСТ, Редакция Елены Шубиной, серия «Счастливая жизнь», 2020). Головокружительно захватывающий автобиографический рассказ Жоржа Нива воплощает саму идею полноты жизни. Автор не только исследовал русскую литературу со стороны, но, будучи тесно связанным с Россией,  во многом разделил судьбу русских интеллигентов и представителей русской европейской культуры. Отдельная благодарность автору серии за пропаганду счастья как борьбы и созидания.

Наталья Громова «Насквозь» (журнал «Знамя» 2020, N 1-2). Автобиографический роман Натальи Громовой замечателен психологической точностью, смелой искренностью и попаданием в больную тему освобождения от груза прошлых преступлений, инерции несвободы и зависимости от прошлого.

Детский нон-фикшн:

Мариэтта Чудакова «Рассказы про Россию. 1861 — 1922». (М.: Издательство «Время», 2020). Главная цель автора — разрушить стойкие и культивируемые сегодня советские исторические мифы о Российской империи, революции и её лидерах, советской власти. Одна из лучших детских книг, направленных на развитие критического мышления.

Проза:

Денис Драгунский «Богач и его актёр». (М.: Издательство АСТ, Редакция Елены Шубиной, 2020). Великолепный образец русского европейского романа, одновременно аристократичного и рискованно-провокативного. Новая интерпретация сюжета об украденной жизни и потерянной личности. Строится на многочисленных прямых и косвенных аллюзиях на классическое европейское кино.

Дмитрий Воденников «Сны о Чуне». (М.: Издательство АСТ, 2020). Нежная и ироничная история о любви хозяина к своей собаке, в которой воплотилось всё тепло хрупкой живой жизни,  противостоящей пустому и холодному небытию.

Владимир Сотников «Холочье. Чернобыльская сага». (М.: Издательство АСТ, 2020). Книга состоит из двух частей. Первая — воспоминания автора о детстве, проведённом в белорусской деревне Холочье. Этой деревни больше не существует, она опустела после чернобыльской аварии. Писатель точно обозначил особенность детского восприятия, которая состоит в преобразовании окружающих людей и предметов в символические образы. Вторую часть книги составляют ценнейшие мемуары деда и матери писателя, относящиеся к первой половине двадцатого столетия.

Анатолий Курчаткин «Открытый дневник: сборник эссе». (М.: ArsisBooks, 2020). Автор книги выступает здесь не только как писатель, но и как проницательный критик и яркий публицист. В сборник включена повесть, посвящённая родителям писателя, которая существенно расширяет представления о раннем периоде советской истории и людях того времени.

Игорь Савельев «Как тебе такое, Iron Mask». (М.: Издательство АСТ, Редакция Елены Шубиной, 2020). Роман о сюрреалистической жизни российской элиты в ракурсе проблемы отцов и детей.

Ирина Богатырёва «Согра» (журнал «Новый мир», 2020, № 4-5). Отторгнутая современным городским миром девушка-подросток, чья мама умерла, а папа женился на злой мачехе, приезжает в патриархальную деревню, которая тоже существует за пределами современной цивилизации.

Татьяна Риздвенко «Пан» (журнал «Волга», 2020, № 1-2). Роман с сатанинской искрой о тёмной природе вдохновения, граничащего с наваждением, одержимостью и трансом. Главный герой — скульптор, который создаёт собственные художественные проекты и при этом оказывается внутри чужого проекта.

Алексей Слаповский «Ксю. Потусторонняя повесть» (журнал «Волга», № 5-6). Ещё одно гротескное произведение о нашей элите, её жизненной философии, представлениях о любви, идеалах, а также о деньгах как способе реализации частной утопии.

Проза для детей:

Эдуард Веркин «Тот, кто стоит за спиной», «Ведьмин день», «Страж водопоя», «Чудовище с улицы Розы». (М.: Издательство ЭКСМО, 2020). Переиздание серии детских триллеров Эдуарда Веркина, помогающих подростку исследовать страх и область страшного.

Вернусь к вопросу № 1. Как мы видим, по-прежнему очень актуальны обращения к советскому опыту. Кроме того, литература уделяет внимание на так называемой российской верхушке. Мы имеем также российско-европейское рукопожатие: с нашей стороны руку протягивает Денис Драгунский, с европейской — Жорж Нива. «Наше исконное» воплощают образы архаичных деревень, которые, помимо прочего, представляются  колыбелью человечества, хранящей первобытные тайны нашего подсознания.

3. С дебютным романом, который называется «На берегу Тьмы», выступила Наталья Соловьёва. Повествует он о судьбе крестьянки по имени Катерина на фоне масштабных исторических событий в период между 1911 и 1945 годами. Наталья Соловьёва умеет писать, но своим умением пользуется, к сожалению, не всегда. Поэтому роман балансирует на грани между литературой и книжной продукцией. Но потенциал у автора, безусловно, есть.

4. До недавнего времени мы жили с чувством относительной защищённости, теперь же, как во времена средневековых эпидемий, каждый ощущает, что смерть стоит буквально за плечом. Наверное, нам предстоит научиться смотреть ей в лицо. Возможно, в современном искусстве, как в искусстве позднего средневековья, Memento mori появится в качестве отдельного акцента или отдельной темы. Но откровенно говоря, мне кажется, что конечным итогом пандемии станет не новая волна гуманизации, а, наоборот, падение цены отдельной человеческой жизни.

Евгения РИЦ, поэт, литературный критик, редактор интернет-журнала «Полутона», кандидат философских наук:

1. Полугодие запомнилось прежде всего карантином и, соответственно, тем, что литературная жизнь переместилась в Зум. Ещё у меня вышла книга, это мне, естественно, не могло не запомниться. Важное и интересное событие, по-моему, обновление сайта «Полутона» и расширение состава его редакции.

2. Я назову две поэтические книги, про которые точно помню, что они вышли в этом полугодии, и которые я успела прочитать. Это «Два её единственных платья» Екатерины Симоновой и «Рыба говорит» Сергея Михайлова. Про многие другие достойные книги я точно не помню, в этом году они вышли или в конце прошлого. В прозе сильное впечатление произвёл роман Вадима Месяца «Дядя Джо. Роман с Бродским». В нон-фикшне — книга Кирилла Кобрина «Лондон: арт-территория».

3. Для меня очень важное сравнительно новое (для меня, опять же) событие, но тоже, наверное, не только этого года, — удивительная проза автора из Америки Бориса Ильина, который и поэт удивительный, но об этом я знаю давно.

Пандемия, которая во всех прочих отношениях неизбывная трагедия, на литературе думаю, отразится скорее хорошо, не в плане новой темы, конечно, неплохо нам было и без этой темы, но в плане того, что литературный процесс ещё более уйдёт (уже ушёл) в интернет, и таким образом сотрутся границы, ещё более размоются и так уже условные рамки центра и периферии. В то, что пандемия означает конец книгоиздания и книжного бизнеса, я не верю: пока есть кому писать и читать, будет и кому издавать. Возможно, это означает усиление позиции электронного книгоиздания, но к этому и так шло.

Продолжение следует…

Спасибо за то, что читаете Текстуру! Приглашаем вас подписаться на нашу рассылку. Новые публикации, свежие новости, приглашения на мероприятия (в том числе закрытые), а также кое-что, о чем мы не говорим широкой публике, — только в рассылке портала Textura!