Ольга Клюкина родилась в поселке Приволжский Саратовской области, окончила филологический факультет Саратовского государственного университета

имени Н.Г. Чернышевского.

 Автор исторического романа «Эсфирь», повестей для детей «Огненный меч Гедеона», «Верный страж Мардохей», «Братская победа», «Никита-мизинчик и чудесный клад», серии «Святые в истории» из шести книг, других произведений для взрослых и детей.

С 2010 года по 2013 гг. работала на телеканале «Радость моя» (Москва) в качестве сценариста, главного редактора детского познавательного журнала «Шишкин лес» и альманаха «Доброе слово».  В 2016 г. в Калужском ТЮЗе поставлена пьеса Ольги Клюкиной «Беликов. Реабилитация» (по мотивам рассказа А. П. Чехова «Человек в футляре»).  Член Союза российских писателей с 2005 г.

В настоящее время живет в Калуге.

Конспекты из роддома

Мой дорогой   …………………самый-самый………………………………………….

Меня спрашивают в палате: что я там всё время пишу? Нельзя позвонить, что ли? В конце концов, все сошлись на том, что я делаю конспекты, для учёбы. Не могу же я им сказать, что всё время пишу тебе письма? Без них я тут точно не выживу. В палате я ни с кем не разговариваю, вообще ни слова.

Как же глупо получилось с этой больницей! Подумаешь, разок кольнуло. Никто даже слушать не хочет, что у меня всё в порядке. Врачиха сказала: надо всё время лежать, строгий постельный режим. Здесь даже с хорошими анализами держат неделю, а я ещё даже кровь не сдавала. Не надо нам было всё-таки «скорую» вызывать, но теперь ничего не поделаешь. Моя палата номер три на четвёртом этаже, отделение патологии беременности под самым козырьком, напротив красного пятиэтажного дома. Из моего окна видны машины скорой помощи в ряд и газетный киоск. Если ты встанешь возле киоска, я тебя сразу увижу и помашу рукой, ты ведь знаешь, как я без тебя ………………больше жизни ……………мой…….……………………………………………..

Самое невыносимое время – после девяти вечера. Соседки по палате выключают свет и начинают говорить про убийства, маньяков, анекдоты, про свекровь, свах, снох – всё, что приходит в голову. Уснуть невозможно, не слушать тоже, даже под одеялом слышно. Ужас, ты бы только слышал, что они несут! Это же настоящая пытка, когда совершенно разных людей запихивают в одну палату и заставляют вместе жить. Лучше сразу застрелиться, если бы не наш ребёнок. Я в роддоме пришла в полнейшее разочарование от бабских натур. Боюсь стать такой, как они. Люто, до слёз  заскучала по университету, Ленке, научной библиотеке, всему нашему. Скоро опять начнётся. Трудно поставить точку, только с тобой я могу говорить обо всём, пусть хотя бы на бумаге, но ведь ты у меня  ………………до самой смерти …………..…………………………………….

 Нет, ну как же обидно получилось! В тихий час мне принесли твою записку с соком, я бросилась к окну, а там уже нет никого. Наверное, ты долго стоял, ждал возле киоска, когда я выгляну. А передачу твою не сразу принесли, ужасно глупо. Я стояла-стояла возле окна, но даже вдалеке тебя не увидела. И все мои письма остались неотправленными, что вообще караул. Эти два дня без тебя мне показались бесконечно длинными и тёмными, словно я попала на другую планету.

Врачиха у меня – зверь. Как только я сегодня заикнулась, чтобы меня поскорее выписали, она пришла в ярость. И сразу нашла во мне кучу неправильностей, как здесь говорят – патологий.  До этого всё ведь было нормально. По-моему, она из породы тёток, которых лучше не злить. Постараюсь не привлекать к себе внимания, буду лежать тихо-мирно, тогда к выходным отпустят. Я целыми днями молчу, как немая. Они тут все прямо с каким-то вдохновением говорят о запорах, клизмах, анализах, икоте. В данную минуту, когда я тебе пишу, в палате бурно обсуждают, кто от чего потеет, уже два часа, наверное. Палата номер шесть, хотя на самом деле номер три. Про то, что у меня ничего не болит, врачиха даже слушать не хочет. Спасибо за игрушку! Собачка Пауль на тумбочке будет охранять меня от злых врачей и напоминать, что ты………………………….чудо ………………………нет и никогда не будет… тысячу раз…………………………………………..

Сегодня увидела в окне ваши весёлые солнечные рожицы – и сразу легче стало. Врачиха сказала, у меня повышенный тонус и анализы не очень. Но это пустяки, здесь такое у многих. Назначили курс профилактического лечения. Видишь, как я теперь выражаюсь? Делают несколько разных уколов, ещё какой-то «электросон», плюс таблетки и велят много спать. Вокруг всё такое белое, замедленное, и так как во сне. Женщины ходят в ночных рубашках или халатах, даже без трусов. Мне интересно, чему вы там с Ленкой так смеялись? Сегодня у нас в палате сплошь разговоры про несчастные случаи в роддоме и ошибки врачей, опять почитать не удалось. По меня думают, что я ненормальная, с большим приветом, вот и пусть. 

Из последних новостей: одна женщина, когда была беременная, всё время возилась с кошками и собаками. От этого у неё девочка вся в шерсти родилась. Ужасть! Надо мной смеются, что если я буду целыми днями смотреть в книжку, родится ребёнок с квадратной головой. Но я-то знаю, он будет похож на тебя…………мой………….до конца жизни………………  …………..в один день…………………………………………………….

Слушай, а ты меня ещё не разлюбил? Тогда я точно сразу же умру. Прости, такая муть в голове от лекарств. Сегодня весь вечер были истории про коварных подруг. И при этом все почему-то смотрели и кивали в мою сторону. Я только потом догадалась, ты же несколько раз приходил вместе с Ленкой. А она в их глазах нехорошая, потому что на улице открыто курит и одевается в рваньё как с помойки. Я так разозлилась, что ушла в коридор, сидела там до отбоя. Даже смеяться уже не хватает юмора. Так что-то стало противно, и тоска навалилась. Их послушать, так все мужчины одинаковые, слабые, но ведь ты у меня………………навсегда………………мой………………………………………..

Последние известия из палаты номер три:

1. В мединституте – сплошной разврат!
2. В роддоме есть хороший молодой врач, гинеколог, все хотят к нему попасть. Интересный мужчина, но странный, потому что жене не изменяет.
3. Одна девушка в общежитии родила ребёнка, хотела его в туалете утопить, а смыть забыла. Ребёночка спасли, и теперь они вдвоём живут в общежитии припеваючи, всё у них тип-топ.

Такой вот полнейший бред, что с них возьмёшь? Иногда я впадаю в страшное озлобление, а ведь это хуже всего для здоровья, как только врачи не понимают. 

Никак не могу с тобой расстаться, даже ручку трудно в сторону отложить. Держусь за ручку как за соломинку и плыву……………………………пусть  на листке бумаги……………………….…………………………ведь я…счастье …..……………………

Получила записку от отца, совершенно кошмарную. Родители решили взяться за меня железными когтями. Давят на то, что теперь я обязана думать не только о себе, но и о ребёнке. И мы с тобой должны, наконец, начать жить нормально, как люди. Опять это наше с тобой любимое словечко: нормально. Я уж знаю, что это такое, проходили. У нас с тобой свой мир. Совсем свой. Мы его придумали и живём, как хотим. И ребёнок будет жить в нашем мире. Скоро всё так и будет.

Когда сегодня был обход, я лежала смирно и не возникала. Врачиха сказала: «Не очень, конечно, но лучше» и криво улыбнулась. Боюсь даже подумать, что она не отпустит меня, я тут останусь на все выходные. Отсюда ведь не сбежишь. Все мои вещи сложили в больший мешок и куда-то запрятали. Не роддом, а настоящая тюрьма: никого не впускают и не выпускают даже в фойе из-за этой эпидемии гриппа. До смерти боятся инфекций. Тётки говорят, ради такого можно и пострадать, а уж мне ……………и умереть в один день ………………………………………………. миллион раз…………………………

Соседка по палате, Галка, говорит, у меня серьёзная патология. Нельзя так любить мужа. Вообще никого не надо сильно любить, кроме детей, это ненормально. Она единственная в палате, с кем я переговариваюсь, мы вместе ходим в столовую. К ней под окно приходит муж-карлик с двумя дочками, и она всех вокруг чем-нибудь угощает. Ещё Галка меня за Камю всё время ругает. Возмущается, зачем я в роддоме притащила книгу под названием «Чума»? Как бы всех вокруг не заразила. Другие соседки по палате тоже перешли в наступление, начинают меня потихоньку доставать. Привези мне в следующий раз «Тошноту» Сартра, пусть они все удивятся. Одну Таню в нашей палате круглосуточно рвёт, и она всё время  докладывает, чем на этот раз. «Тошнота» в книжном шкафу на третьей полке в глубине стоит, с жёлтой обложкой.  Но не вздумай ко мне приезжать, пока твой бронхит не пройдёт. Письма для тебя копятся в тумбочке, их тебе потом сразу пачкой передадут, и ты сразу…………………… что я ………….…мы с тобой……………

Ленка в записке написала, какой-то у неё есть серьёзный разговор ко мне. Потом понаписала всякой ерунды, а сбоку приписала, для разговора на бумаге места не хватило. Ну, ты знаешь, как она умеет скрытничать. Не могу даже представить, о чём она хочет поговорить с глазу на глаз. Ты случайно не знаешь? А то ведь потом сделает вид, что забыла. Не собралась ли она из универа уходить? И ведь никому, кроме меня, ничего не скажет, она такая.

Сегодня утром соседки по палате смешно рассказывали, какие они бывают в ярости, когда их мужья разозлят. Одна бегает за мужем с половой тряпкой, другая от злости царапается, а от третьей муж на несколько часов запирается в туалете и только ещё больше выводит из себя. Они мне придумали кличку «Лев Николаевич Худой», и требуют, чтобы я про них роман написала. Мои соседки огромные как слонихи, я среди них как суслик с животом.

А врачи меня что-то совсем забросили. Делают только один укол в вену, дают какие-то витаминки, но ни за что не хотят выписывать, заставляют лежать. Вчера на обходе мелькнула слабая надежда, но врачиха меня насквозь взглядом прожгла. Хорошо, что мы с тобой умеем говорить не только по телефону, но и так, через письма, потому что иначе я…………………………твой голос ………………………всегда-навсегда ……………

Настроение моё меняется в противоположность всей палате. Вчера все были в трансе, ходили сонные, жаловались на скуку. А я, наоборот, хорошо себя чувствовала. Читала много, тебе писала. Зато сегодня у нас всеобщий подъём. В палату пришла новенькая и все с самого утра говорят о мужчинах и сексе. Новенькая рассказывает о своём муже такие интимные подробности, просто уши трубочкой сворачивается. Весь тихий час обсуждали постельные дела, а потом ещё и вечером. Я спряталась под одеяло, сделала вид, будто сплю, но не тут-то было. Мечтаю, чтобы твои записки стали длиннее. Я их каждый день по сто раз перечитываю, чтобы не сойти с ума. Самые грустные минуты, когда ты уходишь. Мне хочется выпасть из окна и побежать за тобой следом. Когда ты стоишь возле киоска и машешь мне рукой, у меня прямо начинает всё метаться внутри от бессилия и тоски. Знаешь, ты лучше разок махни рукой – и сразу уходи. Но мне не запрещай смотреть тебе вслед  из окна……………………….…мой………………………..

Чем-то Ленка сегодня пришла расстроенная. Смотрела на меня грустно-грустно. Я ей тоже про всякий больничный бред пишу, наверное, ей надоело. У неё какие-то проблемы с читательским билетом, а в универе новое постановление про задолженности. И записка от неё странная. Пишет, с гор идёт лавина, она стала немой до весны. А в конце приписка: «Я всё вру. Про всё. Это всё враки!». В общем, поток сознания. Наверное, я совсем в роддоме отупела. Вчера в палате опять подробно обсуждали тему любви. Новенькая Настя (хотя она уже не самая новенькая) вышла замуж в тридцать пять только для того, чтобы родить ребёнка. На своего мужика по телефону матом ругается, но у неё как-то смешно получается, не противно. Всякие любовные чувства и вообще сантименты считает тяжёлой болезнью, от которой не лечат. Когда по радио передают классическую музыку, тут же вскакивает и выключает, на дух не переносит. Зато у нас все друг друга чем-нибудь угощают, пробуют, и обсуждают, кто и что именно в эту минуту хотел бы съесть. И сразу же бросаются к телефонам – своим мужикам звонить, чтобы срочно принесли. Такие общительные, даже немного завидно. Но ведь ты у меня другой……поступать во ВГИК….……….….умоляю, хватит болеть, а то я ………………….

Привет тебе, привет. Не удивляйся посылке. У нас в палате появился ритуал: все, кто уходят вниз, в родовую, что-нибудь мне оставляют на тумбочке, на счастье. Я для них вроде как юродивая, блаженная, представляешь? Дольше всех в палате, уже второй месяц. Это от той Насти матерщинницы пошло. Она, когда ночью уходила рожать, мне на тумбочке свой мармелад оставила. И за десять минут здоровую девочку легко родила, хотя анализы до последнего были – хуже не бывает. Теперь я каждый день что-нибудь у себя на тумбочке нахожу, даже из соседних палат приносят. Одна даже заплакала, когда я не хотела варенье брать. Так что не удивляйся, я тебе целый пакет всего переправила, ты ведь сладкое любишь. Я сколько никогда в жизни не съем. Или что-нибудь Ленке отдай. Она последний раз не курила возле ларька, какая-то стояла потерянная. Я так вообще забыла, что такое сигареты. Молоко пью, яблоки ем, они тут из меня другого человека лепят. Из-за малейшего отклонения в крови поднимают панику. Ты здорово написал, как выслеживал утром кошек по следам на снегу. Слушай, если Ленка потеряла читательский билет, разыщи мой и ей отдай, а то ведь скоро сессия. В читальном зале на фотографии особо не смотрят, а мы с ней немного похожи, если сильно не приглядываться. Здорово, в библиотеку. У нас только телевизор в фойе и «Давай поженимся». Мы ведь с тобой потом тоже поженимся по-настоящему, да? Мне-то всё равно, а для ребёнка так будет лучше. Я в твоих записках как будто чувствую твоё дыхание и……наша семья …………………очень-очень-очень сильно………………………………………………………………………………..

В моей палате опять все новенькие и кого-то до галлюцинаций напоминают. Одна (Люба) как бы олицетворение души роддома, самая рассудительная и правильная. Всё время взвешивается, всем даёт советы. Только говорит слишком много, во время тихого часа пересказывала индийский фильм. Хочет сына Павликом назвать. Вторая (Люся) – блондинка, нервная и крашеная. То сама доброта, а то вдруг начинает на всех выступать, бухтит как старая бабка. Ещё одна (Валя) почти всё время расплетает или заплетает косу. Или свои длинные волосы распустит и расчёсывает по три часа подряд. У неё бывает такое забуревшее бездумное выражение лица, даже у беременных редко встретишь. Врачи находят у неё какую-то серьёзную патологию, она часто плачет, и всё время норовит или на мою кровать сесть, или мою руку погладить. Верит в местные народные приметы. Четвёртая в палате я, самый долгожитель, про меня ты и так всё знаешь.  Я нарочно так подробно пишу, вдруг тебе для какого-нибудь сценария пригодится?  Знаешь, по телефону у тебя был какой-то чужой голос, строгий, как будто это вообще не ты. Из еды мне ничего не приноси, только если немного орешков – таких круглых, лесных, но только здесь поколоть негде, лучше дома.  Но это не срочно и не обязательно. И ещё все ручки стали плохо писать, без них совсем никак. Пиши мне побольше, ладно? Ведь в твоих записках………………….…….…как же я……………… … ненаглядный…………………………………………………………………..….………  

Ночью и рано утром, когда в палате тихо, все спят, снизу слышен хор младенцев. Я даже привыкла засыпать под эти звуки. Лежу и представляю, будто там уже и наш малыш. Почему-то он стал крутиться в животе как бешеный, особенно по ночам. Непонятно, чего ему не хватает? А утром снова привычные больничные звуки. Звон железных ложек в столовой, грохот лифта и тележек, на которых кого-нибудь везут в родовую. Иногда такое чувство, будто я целую жизнь провела в отделении патологии, на этой простыне с номерами, а всё прежнее мне приснилось. Но ты там сильно не привыкай жить без меня.  Я, как только подумаю, что ты уже целый месяц без меня обходишься, места себе не нахожу. Кстати, мой неразборчивый почерк не от слабости, клянусь. Просто я пишу лёжа в постели, а это ужасно неудобно. Буду присаживаться к тумбочке, чтобы тебя не волновать.

Почему-то ночью в голове сочинялась записка Ленке. Я же так и не узнала, о чём должен был быть наш серьёзный разговор. Никак не могла уснуть, в голове целый винегрет из всего.  Вдруг вспомнила, как ты  танцуешь, когда дурачишься. Такое делаешь смешное лицо и руками машешь как птица, а ещё ……………только мы……………………

Знаю, что сегодня ты точно не сможешь прийти за моей запиской, а всё равно пишу. Вчера вечером случилось чудо. Я лежала на кровати и зачем-то решила подойти к окну. Было примерно полвосьмого вечера. А там внизу Ленка стоит! Смотрит на окна моей палаты, а лицо под фонарём как у грустного клоуна. Оказывается, мне от неё не успели передачу принести, я раньше выглянула. Такая у нас с ней телепатическая связь. И записка в её духе, как ей невкусно одной, без меня, пить кофе. Она теперь тоже в кофе сахар кладёт и представляет, будто бы это я. Радио в палате целыми днями гудит, не даёт сосредоточиться. Ленка странно озиралась по сторонам и быстро убежала. Конечно, ты можешь завтра не приезжать, невозможно каждый день ездить туда и обратно в такую даль, отдохни хоть немного. Здесь в выходные вообще пусто, даже врачей нет. Скорей бы пришло лето, я снова буду бегать в шортах и забуду про глюкозу с новокаином. Оказывается, чтобы родить одного маленького ребёнка, надо ужас как много всего пережить. Но мне ………ради нас ……………………………………………на тебя………… ……………чтобы твои глаза и губы ……………………………………………………………..

Сегодня я склонна к многословию на нервной почве. Всю ночь не спала и просидела в фойе, глядела на фонари и машины. К нам в палату положили двух новеньких. Как же они душераздирающе храпят! Находиться рядом просто жутко. Булькают, клокочут, захлёбываются. Скорее бы их перевели вниз рожать. Раз уж я начала длинно писать, хочу про одну просьбу, обращённую лично и только к тебе. Конечно, я надеюсь на  хорошее, но ведь во время родов всякое бывает. Сегодня в палате я рассказывала про Лизу, жену Андрея Болконского из «Войны и мира». Все так слушали, будто сами в школе не читали. В общем, это я к тому, что рождение ребёнка всегда риск, как здесь говорят — запрограммированный риск. Я прошу тебя, в случае чего, сжечь дотла все мои письма, блокноты, дневниковые записи и прочие бумажки. Оптом, ничего не разбирая и не читая. Мне уже три года назад заглядывать в свои блокноты было неловко, как-то щекотно. Не хочу, чтобы после меня осталась всякая детская дребедень. Для меня это серьёзная просьба, надеюсь, ты выполнишь. Про такой финал я редко думаю, просто бессонница навеяла. Ладно, переключаюсь на повседневные нужды. Пожалуйста, переправь мне при случае сюда контрабандой (в какой-нибудь пачке из-под печенья) маленькие ножницы. Мы же тут как в дурдоме.

И, пожалуйста, не подбивай никого к посещениям. Это я раньше скучала, а теперь нет. Мне все за окном кажутся ненастоящими, я только расстраиваюсь. Знаешь, я достигла такого состояния, когда лежать, сидеть, стоять одинаково неудобно и тяжело. И над всеми чувствами преобладает усталость. Но ничего ведь нельзя ускорить, надо терпеть и ждать. В животе часто что-то болит, колит. Чувствую себя человеком, которому самое место в больничной палате и больше нигде. Привыкаю быть наедине с нашим малышом. Даже про дом почти не вспоминаю, хотя………………………………мой самый………………………….

Сын!!!!!!!!! Не обижайся, что так коротко пишу. Лёжа на спине неудобно, рука устаёт, а поворачиваться пока не могу… Рост – 51 сантиметр. Оказывается, без операции никак было нельзя. Поэтому они меня так долго держали в больнице. Завтра непременно………..…….наш Антошка …………на тебя………………….…………………..

Не волнуйся, я почти ничего не чувствовала. Дали какую-то маску, велели дышать, стали задавать вопросы. «Как тебя зовут?» — и всё в таком же духе. Последнее, что я помню: «А ты мужа своего любишь?» Я хотела им про тебя ответить, и отключилась. Больше я ничего не помню. Всё куда-то ушло, очнулась уже в палате реанимации.  Даже немного обидно. В сущности, я так и не узнала, что такое родить ребёнка, хотелось бы самой испытать. Многие в родовой громко орут. Уже завтра Антона Вячеславовича должны принести кормить, представляешь?………………………………….

Теперь я всё время пишу тебе записки заранее, чтобы успеть. А то вдруг утром не будет свободного времени. Нашего Тоху приносят кормить через каждые три с половиной часа. Расписание такое: 6.00 – 9.30 – 13.00 – 16.30 – 22.00 – 23.30. Минут сорок он у меня на руках, так что я даже не смогу подойти к окошку, чтобы махнуть тебе рукой. Придётся тебе ждать или подгадывать время.

Нас в палате реанимации четыре женщины после операции. Меня называют «хорошей операционной», я быстро поправляюсь. У одной ребёнок мёртвый родился. Она была совершенно здоровая, ничего не предвещало. Теперь лежит, отвернувшись от всех к стене. А у другой девочку откачали, но надежды мало, что будет здоровой, как бы вообще не ДПЦ.  Представляешь, как нам с тобой повезло! Когда мне стало плохо, как раз дежурил тот хороший врач, Глебов, о котором я писала. Длинный, под потолок, внимательный, диссертацию на нас защищает. Все говорят, мой случай – настоящее чудо. Оказывается, у меня по всем показателям было ужасно, просто врачи скрывали, а мальчик родился здоровый. Все приходят на меня посмотреть, шутят, чтобы я навсегда оставалась в роддоме, как наглядное пособие. В послеродовой вообще хорошие медсёстры, и даже санитарки. Зовут не «женщины, на ужин!», а «мамочки, на ужин!» Я уже начинаю потихоньку представлять день выписки. Той медсестре, кто при выписке будет держать ребёнка на руках, принято дарить какой-нибудь подарок, цветы или духи. Странный обычай, почему не врачу? По-моему, духи противно, лучше цветы. Лечись изо всех сил, чтобы не чихнуть на Тошку, он же такой……………ты даже представить…………………..

Не получилось Тоху-кроху как следует сфотографировать на телефон, лучше опишу. Когда приносят, он всегда красный, зарёванный. Начинает сразу крутить головой и открывать рот. Потом жадно сосёт молоко: торопится, кашляет, захлёбывается. А минут через семь успокаивается и засыпает. Надо его всё время трогать пальцем за щёку и будить, чтобы снова поел. Голова большая, круглая, а ножки попробовала через пелёнку – как игрушечные, тряпичные. Сама ни разу не слышала, как он плачет. Только морщится, кряхтит и глазами смешно косит. У моей соседки после еды мальчик спит, открыв рот, а наш губы поджимает, как ты. Хотя в палате все говорят, он на меня похож. Но он такой нежный, как ты, когда…………………..……………………………………….………………..

Продолжаю, пока появился перерыв. Знаешь, я теперь всё время волнуюсь за малыша. Он такой крохотный, живой. Они ведь все так: то ничего не хотят есть, то едят слишком много, то не спят, то болеют. Оказывается, летом, в жару опасно бросать детей кормить грудью. А когда кормишь, нельзя купаться в реке, можно подхватить какую-нибудь вирусную инфекцию. Я-то думала, мы с тобой будем летом на великах гонять на речку. Придётся год подождать. В роддоме я по-прежнему звезда. Я даже попросила маленькое зеркало, чтобы на себя посмотреть. Одно расстройство. Как я к тебе такая буду выписываться? И квадратность пока не проходит, хотя я всё ещё согнувшись хожу. В послеродовой любимые разговоры, кому и что муж подарит за ребёнка. Одна хочет кольцо золотое, другая шубу, а одной родственники вообще обещали машину. А ты мне что подаришь? Шучу, это же я просто так, от радости. У нас с тобой и так будет впереди сплошное счастье. Девчонки из университета недавно приходили поздравлять, помахали внизу, немного поболтали по телефону. Спрашиваю, а Ленка где? Говорят, не смогла, легла на сохранение. Вот это новость! Я ушам своим не поверила. У кого мне теперь взять конспекты за это время переписать? Ленка в своём репертуаре, сплошная загадка. Я же в роддоме целую вечность, отстала от жизни, ничего не знаю. Ты случайно не в курсе, кто он?