Романов Евгений Станиславович (р. 1960) – поэт. Окончил Астраханское мореходное училище. Работал строителем, матросом, предпринимателем. Автор сборника стихов «Океан между ног» (2010). Живёт в Волгограде.
***
Есть макароны по-флотски.
Есть графоманы по-бродски.
Пусть не благая, но весть
В тёмном чуланчике есть.
В красном углу есть иконки,
А за углом есть подонки.
Есть неоплатный должок –
Всё, что имеем, дружок.
***
Город Дублин, дубль гоблин,
Жалко, я туда не еду.
Был бы умный, был бы добрый –
Но живу своим трудом.
И в душе, согласно Фрейду,
Лебеда растёт дуро́м.
И, сдаётся мне, что ныне
Я стою колонной пятой,
Стыд не ведая лица.
Словом, мой глагол в камине,
И глаза мои буряты,
И в мошонке два яйца.
***
Я смотрю на картину природы –
То тудой, то сюдой
Там какой-то хтонический ходит
Полубог молодой.
Там касается ножка о ножку,
От носка каблучок.
Полубог полубожку
Там берёт под налитый бочок.
И петляя по лону ложбины,
Там журчит водоём.
То ли в сердце моём именины,
То ли тризна на сердце моём.
Только в мыле кастальского ила,
Под весёлой луной,
Это всё, разумеется, было
Может быть, не со мной.
Просто задник заката исполнен
В откровенных тонах.
Просто я это помню,
А луна в облаках.
***
и много было новых песен
в садах системы корневой
вопрос конечно интересен
не тем что все ещё воскресе
а тем что я ещё живой
и тем что ищет на закате
нетрезвый Блок тлетворный дух
что демон носится по хате
порой форсируя характер
как некий жареный петух
и если быть категоричным
я что-то ем и что-то пью
а в этой драме неприличной
пою бессмертие обычно
одно бессмертие пою
***
Всё относительно, парни,
Даже сладкое слово свобода.
Я в советской служил ещё армии
Полновесных два года.
И не то чтобы ждал катастрофы,
Но за небом приглядывал всё же.
Был и жареный ночью картофель,
И, бывало, давали по роже.
И, бывало, дыхание взвода
Колебало весы зодиака.
А свобода на то и свобода,
Чтоб смеяться и плакать.
***
Как шлейф теней за солнечным лучом
Ушла меж нами связь беспроводная.
Я был дурак, но это ни о чём.
А только птица, кровлю покидая,
Летит по склону пыльному зари.
Да муха мысли бродит по зерцалу.
Я часто говорил «Не говори»,
Что тоже никого не волновало.
Ещё я ждал, считая то за честь,
Не музыки, так мистики с бемолью.
Я был не прав, но что-то в этом есть.
И это называется любовью.
КВАДРАТ
Один подоконник, четыре горшка.
Из каждого кактус зачем-то –
Четыре зелёных, мясистых божка.
Четыре на сто – кватроченто.
Четыре застывших кривляки-ежа,
Четыре цветка в пятилетку.
Четыре – я знаю про жизнь от ножа,
Четыре – поставь на рулетку.
Четыре сезона, четыре угла,
Четыре аккорда на лире.
Четырежды ложь! Ты опять не смогла.
Четыре, четыре, четыре…
***
Праздные мысли – пенсне запотело.
Глядя дородной гражданке в корму,
Грезит моё комиссарское тело
И предаётся незнамо чему.
Да, – размышляет оно, – кифареду
Монументальность весьма дорога.
Лето кончается. Собственно, еду.
В старом троллейбусе еду, ага.
Еду, как водится, в сумерках мифа.
Хочется долго и счастливо жить.
Катится солнце, что камень Сизифа.
Лето кончается – мне выходить.
Мне бы туда, где от уха до уха
Дре́лит цикада, где воздух – абсент…
С ярмарки ехал не больно-то ухарь,
Ехал купец, молодой не совсем.
К МАРКУ
Три пополудни, и воля продрогла.
Волга впадает во мрак.
Так, на Голгофе, отдельно от Бога
Бог умирал, Марк?
Нынче не время, и Стенька из песни
Крутит красотке соски.
Поздняя осень, камень и плесень,
Венецианство тоски.
Скоро – лафа: распродажа и святки,
Скоро мороза кирза.
Так умирал? Инфернальные прятки.
Дерево, небо, глаза…
ОЛЬГЕ СЕДАКОВОЙ СОНЕТ
Твоя понимает моя колыма…
Как в опере Леонковалло,
Одной грановитой палате ума
Гармонии недоставало.
Так мысля в краю казаков и пейзан
Твои подмосковные вербы,
Хотел бы я детям такие глаза
И веру такую хотел бы.
И может, в дурацком своём колпаке
Хотел бы я Дантом в моменте,
Гружёный глаголом ходить по реке
По самые гланды, по дельте…
Где ультрамарин – золотая уха
Из рыбы завета и лавра стиха.
***
Крестный ход. Вкруг белой церкви
Со свечой бреду в толпе.
Разум с чувствами – по Беркли
С Локком вкупе. Как в купе
Сужен мир, пахуч и тесен.
Время – скатанный отрез.
Крик с крыльца: «Христос воскресе!»
Гул: «Воистину воскрес!»
Взгляд случайный, триумфальный
Из-за энного плеча…
А луна яйцом пасхальным
Светит вроде бы нейтрально,
Но на тайну – ни луча.
