Егор Львов родился в 2005 году в Москве. учится на философском факультете ГАУГН при РАН. Занимается философией языка и философскими проблемами языкознания. Публиковался на порталах «Полутона» и Prosodia.

Редактор публикации — Александр Правиков

у ирины константиновны тремор рук

* * *

у ирины константиновны тремор рук
когда она показывает мне конъюнктив
её курсор совершает круговые движения сначала возле k, потом возле j

любовь вениаминовна сказала, что я швед
и называла егорушкой
я сохранил от неё слово «s’épanouir»
её дочка написала: «умерла мама(»
я сидел в щербинке на станции и думал, что написать в ответ
когда я занимаюсь французским с кем-то другим, мне кажется, что я изменяю её памяти

этого никто не может понять и не поймет
ира, на которую я хотел быть похож так, как никогда и ни на кого не хотел, написала в одном стихотворении:
— и ты поймешь, что никогда ни к кому не остывал
да, никогда и ни к кому
каждое лето я езжу на велосипеде к дому, где мы жили с тобой
варшавское шоссе, 52/2
я не тоскую
это страсть увидеть, как живет то, что жило в тебе

я не скучаю, наверное, вообще ни по кому
но я человек места
человек истории
история началась, потому что мы опоздали к полноте
и кончится она полнотой
ага

дом давида снесли
если доехать до чонгарского, а там дворами,
то можно выйти к тому месту на варшавке
теперь я его не люблю,
потому что там строят многоэтажку
и приходится объезжать леса и заборы на велосипеде прямо по дороге против хода машин

все места, где я был когда-то счастлив,
посчитаны
и упакованы
усадьбы «узкое» больше нет
как нет и моих шестнадцати лет
я понимаю себя через места
я — где

некоторые люди — это что-то очень интимное
ими не хочется делиться
речь — это место
человек — это речь
и от всего человека нам остается часть речи, ага
нихрена
нам остается место
нам остается полнота
к которой мы опоздали
любовь вениаминовна и понятия не имеет, сколько значила для меня
ира и понятия не имеет,
сколько значила для меня
и это невозможно понять
и донести это невозможно

мне кажется, что я очень безликий преподаватель
меня не вспоминают
да и не за что
но будет ли кто меня помнить, я никогда не узнаю, ага
вот и правильно
что должен делать человек, который понимает, что экзальтированный юноша равняется на него во всём и считает его своим сакральным?
в этот момент он перестает быть человеком

я ездил на улицу саморы машела, 4к1 прощаться со своими воспоминаниями
глупость
никто никогда никуда не вернется
я думаю, что буду ездить на платформу «тарасовская» еще года три
как вор
пожидаева, 18
этот адрес выучили курьеры и подруги

ирина константиновна умрёт
её дочь напишет: «умерла мама(»
я поеду в смоленск
всё будет вновь: последний взор коня, ага
«зимой мы уже будем жить вместе»
«ты слабый. ты так тяжело переносишь смерти вообще не близких людей»
ага
ещё я помню, что было в каждом углу, и номера маршруток, которые ходили до ясенево
галина михайловна михалева умерла
— так бывает
— ага
шмотки собрал
чемоданы уже стоят
только дверь подпереть надо
а то войдут — ой что будет
ага
чё взять?
блейк или чосер?
набоков или оскар уайлд?
гомер?
похуй
лосева и ноут
две тетради в клетку в матовых обложках на 96 листов и линер
пакет желтых приторных конфет, которые мы привезли из крыма в 2016
блять, как я плакал
книжку славятинской и арину, которые были во всех местах, где я жил
подлинность
цацки, значки
когнитивную карту, ага
лекции профессора петухова
театр чехова
спектакль с литвиновой, на который я так и не попал
французский, ага-ага
нычки по углам, дневники, которые я не умею вести, выброшенное время, глупые книжки арбениной, недострой у леса, портсигары, ни одной строчки наизусть из поэтов, которых люблю, две ринцевские статьи по проблеме я,
по проблеме
рпд,
дбд,
шз,
впк, снт, ифран

ага

Аудио: Егор Львов читает отрывок из стихотворения «у ирины константиновны тремор рук…»

* * *

nothing but anxiety nothing but sorrow nothing but contempt

во мне постоянно какие-то бури

ворох (капкан) мыслей

никаких возвращений не существует

движение нельзя осознать

каждый миг мы покоимся —

каждый миг мы меняемся, ускользаем

кажется, что мне достаточно больно, чтобы что-то изменилось

изменение как исход из чего-то —

было какое-то пространство, а я вы-шел ис-шëл

пространство осталось собой

я перестал

ex-īre

ex-cusāre

ис-ходить, из-винять, из-меняться

никогда невозможно находиться в себе —

ты каждый раз пытаешься выйти (изойти) наружу

ты пытаешься написать о том, как больно делает тебе конкретный человек, как от этого в тебе выворачивается каждая жила, как тебе становится невыносимо быть рядом, а потом садишься и пишешь о детстве, о словах, о своих мерзостях, о невозможностях повернуть или постучаться

инструкция по уходу

инструкция по эквивокации

в каролингской школе учили чудесам:

сначала ученик задавал физические вопросы, а учитель отвечал метафорой

потом учитель задавал метафорические вопросы, а ученик отвечал физическими фактами

в конце учитель задавал метафорические вопросы и ученик отвечал метафорой

— я видел мертвеца, который много болтает

— так бывает, когда его подвесить

— мëртвые гуляют по воде

— было восемь, уронили шесть, осталось семь

каждое слово — это просто имя

я — тоже имя

я — просто вещь, которая что-то означает

иногда мне кажется, что во мне абсолютно пусто

я заглядываю в себя и думаю:

— кажется, я больше не могу ничего чувствовать

— i can feel nothing

nothing but anxiety nothing but sorrow nothing but contempt

и хочется закрыть лицо руками и сказать:

— нетнетнетнетнетнетнет, приходите завтра, сейчас никак, не вариант, не смогу, я буду вовремя, но не сейчас, выньте руку из моей души, я хочу уйти, пожалуйста

так больно мне было только в детстве

мне хочется что-то высказать, но высказать нечего

завтра я пойду к ольге юрьевне и расскажу всë ей

она скажет, что я себя не уважаю, раз позволяю такое

бабушка мне говорит, чтобы я не выбирал своё детство, иначе я погибну

мне ужасно тесно

этот текст нигде никогда не опубликуют

я, в общем, даже и не поэт

если бы была возможность никогда больше ничего не писать, но перестать переживать то, что я переживаю, я бы замолчал навсегда

— я не стану петь громких песен, я не стану ждать чужих писем из ниоткуда

я вру себе, когда говорю что-то об этом

я вру себе, когда говорю что-то о себе

я вру себе, когда говорю что-то о тебе

мы не дотянем

как объяснить онтологическую связь слов и реальности тому, кто говорит без умолку?

как объяснить, что мы погружены сами в себя и никогда не всплывëм?

однажды (многожды) я сидел на семинаре по греческому и сдерживал слëзы

екатерина алексеевна потом уехала забирать кота с вокзала (?), а я опять не смог разреветься

я не умею плакать

я не умею быть честным с собой

я не умею себя уважать

и всё это глупо

текст-вопрос. без ответов