Корицкая Полина Николаевна
Поэт, прозаик, детский писатель, автор-исполнитель.
Родилась в г.Томске. Выпускник Литературного института им. А.М. Горького (семинары Ю.П.Кузнецова, Г.И.Седых).
Победитель фестиваля молодой поэзии «Филатов-Фест» 2019.
Лауреат премии «Начало» Союза Писателей Москвы 2019.
Публикации: «Сибирские Афины», «Тверской бульвар, 25», «Литературная Россия», «Российский колокол», «Кольцо А», «Литературный оверлок», «Подъем», «Юность», «Начало века», другие издания и коллективные сборники. Автор книг «Самокрутки» (проза, 2014) и «Симптомы быта» (поэзия, 2019).
Участник литературной студии «Коровий Брод» под руководством Елены Исаевой.
Член СП Москвы.
Лонг-лист премии «Дебют» (малая проза, 2011).
Лонг-лист VIII Международного славянского литературного форума «Золотой Витязь».
Лонг-лист XV, XVI Волошинского конкурса по поэтическим номинациям. Участник и стипендиат форумов молодых писателей ФСЭИП.
Лонг-лист премии «Лицей» 2019 и 2020 (поэзия).
Прогулка по клетке прекрасных уродов. Обзорная фантазия по следам Кругосветова
Саша Кругосветов*. «Клетка», «Прогулки по луне», «Остров Мория», «Киты и люди», «Путешествия капитана Александра: Большие дети моря», «Послания из прошлого», «Цветные рассказы», «Таврида»
«Опять все вокруг — то плохие, то несчастненькие или в крайнем случае — так себе».
Саша Кругосветов не таков. И герои его не несчастненькие. Будь то миссионер Бриджес из книги для детей, КГ из «Клетки» или «лунный» Юра Ветров, — каждый замысловат и фееричен.
Взять хотя бы Ветрова, персонажа наиболее интересного и неоднозначного романа «Прогулки по луне». Это документальная фантастика. И мистификация. А еще — шпионский детектив. И при этом всем — совершенно детская книга. О луне? Скорее, о лунатиках. О людях, запутавшихся в мире, как герои «Матрицы». Проснувшихся насекомыми, как Грегор Замза. Ползающих по кратерной поверхности Земли. Автор утверждает, что история правдивая. Судите сами: русский ученый Ветров выяснил, что Луна не бесплодная пустыня. Ее населяет колония землян. А пока он это выяснял, успел и в тюрьме посидеть, и со спецслужбами посотрудничать. Такой вот он ветреный — Ветров этот.
Другому роману — другая история. В «Острове Мория» речь идет о подвигах Федерального Канцлера, о жизни пастуха бездны Симона Рыбака, прекрасной Белле Куле и еще множестве любопытных существ. Эдакий сатирически-приключенческий эпос.
В лицах «Острова» всплывают гротескные образы политических деятелей. В географических наименованиях угадываются конкретные населенные пункты, в отдельных событиях — зеркальное отражение действительности. Народы, населяющие Морию, колоритны и достоверны. Однако центральный персонаж, капитан Александр, словно заглянул сюда в гости. Откуда? Из истории под названием «Саша Кругосветов — писатель для детей».
Чем может впечатлить Кругосветов как детский писатель? Захватывающими приключениями, духом природы и силы человеческой. И, что важно, редкой сегодня нравственностью: «кашалоты — не какие-нибудь серые киты или финвалы, где каждый гуляет, кто с кем хочет. У нас, кашалотов, всё строго. Кашалоты живут парами. Рожают и растят детей. Защищают друг друга. И живут своей семьёй до самой смерти» («Киты и люди»). Если даже киты в его книгах живут как предписано Богом, то и в детских умах отложится пара правильных мыслей.
Но главное достоинство детских произведений Кругосветова — будоражащая фантазию многогранность. Перенасыщенная плотность текста в стандартной взрослой книге смотрелась бы неуместно, но здесь она работает отлично. Дети крайне быстро поглощают информацию, жадно, и Кругосветов дает им столько пищи, сколько возможно. Кстати, родителям тоже будет интересно. Хотите узнать, какие народы использовали челюсть дельфина в качестве гребня?
Переход Кругосветова от детской литературы ко взрослой очень органичен. Мореплаватель оставляет корабль в порту и отправляется пешком по городу. Его улицы в «жирном свете фонарей» выпуклы, словно картонное чудо детской книги с разворачивающейся панорамой: «Однажды, когда было особенно грустно, в ярко-голубом небе я увидел ослепительно белого лебедя. Он медленно плыл, взмахивая крыльями и перебирая четырьмя громадными пушистыми белыми львиными лапами; наблюдая его, я одновременно ощущал, что он — это я, и дух захватывало от высоты» («Послания из прошлого»).
На мой взгляд, фантасмагория — самая сильная сторона авторского стиля. Созданные Кругосветовым миры восхищают и ужасают одновременно. Город, кишащий красными волками, голубями-убийцами, метафизическими всепоглощающими грибницами — и на фоне этих диких декораций бродят вялые, серые тени людей, ни к чему не причастных, ничему не удивляющихся.
Люди в «Посланиях из прошлого» «напоминали трупы больших животных», а «собаки возбужденно повизгивали и слушали тихий свист дельфинов». Очень похожая ситуация и в «Клетке».
«Клетка» — совершенно инфернальный роман. Микро-ад с эффектом смещения пространства. Пройдя небольшой коридорчик, попадаешь сразу на другой конец города. Персонажи — болезненно-порочные, уродливые даже при видимой красоте — подтверждают ощущение нахождения «по ту сторону». «Клетка» — о страхе. О страхе жить и умирать в мире, полном жутких иллюзий.
И рождается страшное предположение: а не наш ли это настоящий мир?.. Читатель оглядывается в ужасе и с удовлетворением замечает: нет — мир прежний, спокойный…
И тут появляется Кругосветов-публицист. «О, это прекрасный паноптикум прекрасных уродов. Устроен он идеально, организация его превосходна, подбор экспонатов великолепен, многообразие их бесконечно!» («Паноптикум уродов»).
В публицистике Саши ключевое слово «жалко». Тут именно жалко всех и каждого, с первых слов. В прямом, изначальном смысле. Я по своей природе далека от политики, но мгновенно вхожу в этот текст и застреваю в нем, потому что мне тоже — всех жалко. Может быть, когда человечество с благодарностью вспомнит это слово, мир станет лучше: «…и так может быть каждый день, если сердце не устанет любить и жалеть» («Опять о Невском»).
Вероятно, такое глубокое вхождение в текст обеспечивает верно сделанное начало — история о собственном сыне. Это сразу делает книгу архетипической, близкой всем.
Острые социальные проблемы раскрывает драматичная миниатюра «Наденька». Сколько Наденек в нашей стране? Сколько их еще должно быть? — молчаливо вопрошает автор. Посмотрим. Помолчим. Выпьем не чокаясь.
В «Опять о Невском» картина прямо противоположная. Прекрасная Земля, на которой хочется жить, вдоль которой хочется лететь…
Это книга о несбывшихся мечтах — не самого героя, но целого поколения огромной страны.
Продолжает историческую тему роман «Таврида». Тоже публицистика, но я позволю себе назвать её романом — ведь это прямое признание в любви к полуострову Крым: «Пришли однажды люди к морю и увидели: в лучах восходящего солнца песчаный берег блестел, будто его усеяли золотыми монетами».
Трогательно-пылкое произведение, несмотря на маркировку «18+», не является ни грубым, ни пошлым. Описание «запнувшейся второй жизни» полностью перекрывает собой маленький фрагмент единственной сексуальной сцены. Поэтому я бы не стала добавлять книге возраста. Сейчас и первоклассники в курсе, что у женщин детородного возраста «острые груди с коричневыми сосками и темный низ живота». А вот про любовь сегодня известно, кажется, далеко не всем.
Гораздо эротичнее «Цветные рассказы» — хотя безо всяких маркеров: «Он вобрал в себя все ее нутро, втянул ее живот, спину, плечи, сжал в объятиях, слился, как никогда не сливался, «познал», как именуют в книге книг».
При этом общая канва — совершенно чеховская. Та же «Дама с собачкой» в демоническом обрамлении борхесовских фантазий. Временами ассоциативный ряд перебрасывает нас в булгаковщину, но автор медленно поправляет завалившийся горизонт и возвращает к Чехову.
Во втором томе «Цветных рассказов» неожиданно появляется «почти пьеса» из двух действий. Но и она — о том же: «Долорес, Лолита, Лилит: Алисы лилейная шея». Обширная галерея женских лиц, женских тел, рельефных сосков. А в самом конце рассказы становятся прозрачными. Словно вернулся водопроводчик Паша из публицистики и починил какой-то главный вентиль.
И льется, льется из этого вентиля свежая вода, и разрастаются неведомые грибницы — в которых все едино: и Чехов, и Мория, и киты.
* Литературный псевдоним российского писателя, учёного и изобретателя Льва Яковлевича Лапкина.
Спасибо за то, что читаете Текстуру! Приглашаем вас подписаться на нашу рассылку. Новые публикации, свежие новости, приглашения на мероприятия (в том числе закрытые), а также кое-что, о чем мы не говорим широкой публике, — только в рассылке портала Textura!
