Андрей Антипин (р. 1984) — прозаик, поэт. Родился в селе Подымахино Иркутской области. Окончил сельскую школу, выпускник факультета филологии и журналистики Иркутского государственного университета.
Автор двух книг прозы и многих публикаций в периодических изданиях. Среди них — «Наш современник», «Москва», «Юность», «Роман-газета», «Енисей», «Сибирь», «Бийский вестник», «Нева», «Дон», «Литературная газета» и другие.
Стихи — способ выживания вне прозы. Почти нигде не выходили, не считая еженедельников «Литературная Россия» и «Слово» (Москва), а также алматинского журнала «Простор».
Лауреат Международной литературной премии имени И.А. Гончарова в номинации «Ученик мастера» (2015 год) и Всероссийской премии «За верность Слову и Отечеству» имени Антона Дельвига в номинации «Молодой Дельвиг» (2016 год) — за продолжение традиций русского реализма.
Живёт в посёлке Казарки Иркутской области.
* * *
А весна, между тем, заливается трелью синицы,
Лёд ещё не пошёл, но обсох во дворе тротуар,
И так соком берёз набираются за ночь криницы,
Как стихами — страницы, которые пьёшь, как отвар
Этих сказочных трав, а тем паче — сибирских, таёжных,
Тех, что в детстве твоём наготовила бабушка впрок…
Вот и бабушки нет! Но цветёт, как при ней, подорожник,
Чтоб, к душе приложив, ты утишить волнение мог.
А как боль отойдёт, как увянет и жечь перестанет,
То воспрянешь и ты, рукава засучив наяву,
И посмотришь вперёд основательно, будто крестьянин,
Что пришёл на покос и с восторгом глядит на траву.
По веленью строки, по весеннему крику глухарки
Зашатается лёд, разольётся река по края
И слетятся опять, словно голуби к рваной буханке
Уходящая жизнь и последняя радость твоя.
* * *
Идти, рассеивая тьму
И отключая телефоны,
По-детски радуясь тому,
Что наконец-то мы вне зоны.
А впрочем, это только звук,
Ведь этот рот и это тело
Уже в пределах этих рук,
А значит — моего предела.
Глаза читаем, словно текст.
Метель — как тысячи инъекций
Для задыхающихся тех,
Кто драпанул с вечерних лекций.
Перебегаем переезд.
В потоке воздуха — составы,
А семафор наперерез —
Как пограничник у заставы.
Как два кормящихся птенца,
Стоим, целуясь на тропинке.
И пахнет дыней у лица
Пузырь жевательной резинки.
* * *
По-над Леной кричат журавли,
За эпохой проходит эпоха.
И живёшь ты, художник земли,
На распутье печали и вздоха.
И печаль, словно даль, голуба́.
Ну а вздох, как известно из сказок,
Это боль, и ладони у лба,
И смеркание слова и красок.
А меж тем, на закате горит,
И пророчат синоптики стужу.
Но перо против ветра летит,
Наполняя движением душу.
* * *
Любимые, в детстве мы злобно шутили
Над тихою жизнью седых стариков:
То в речке у бабки очки утопили,
То деду гурьбой надавали пинков.
И бабка — беснуясь, и дедушка — строже:
«Ну, где тут крапива? Держите его!»
Воскликнут: «Андрюша!», вверх палец: «Серёжа!»,
«Эх, Мишка-паршивец!» — и только всего.
Дед умер, а бабушка зла не попомнит:
Как Господа, встретит впотьмах у ворот,
Как Бога обнимет, как Бога накормит,
Из ковшика Богу на шею польёт.
* * *
Земные дни не на святой Голгофе
Ты завершишь. И вылетишь в дыру
Не пулей сбит, а свежей чашкой кофе,
Затяжкой «Winston Classic» поутру.
Ну а пока на жизнь немало шансов,
Ведь в череде возможных катастроф —
Косячный файл, отсутствие финансов
И убыванье веры или дров.
ОСЕННИЕ СТИХИ
Никакой побеждающей прозы.
Словно женщина, осень близка.
И, как трассеры, листья берёзы
Пролетают весь день у виска.
Это всё не судьба, а привычка:
Просыпаться, курить поутру
И смотреть, как потухшая спичка
Несказанно дымит на ветру.
* * *
И всё-таки счастье возможно, притом
Что солнце — восходит, роса — высыхает
И мир за окошком огромный, как дом,
Где мама косичку свою заплетает.
Там ве́дом далёкой тропинки изгиб.
И шпаришь стихи без единой запинки.
А в речке навалом не пойманных рыб,
Каких не бывает на уличном рынке.
И в этой мозаике давних примет
Навроде фрагментов заветного пазла —
Стакан голубики, вечерний омлет
И булочка с лунной дорожкою масла.
НА БЕРЕГУ ЛЕНЫ ВЕСНОЙ 2015 ГОДА
(возвращаясь с утиной охоты)
Металлический холод реки, желтоглазая че́рнеть
Да в бору за спиной надоевший надрыв глухарей…
Я здесь тридцать прожи́л и ещё один год, и ничем мне
Этот край — промороженный, лютый — не стал ни милей, ни родней.
Даже если сейчас всё предам, всё продам, всё разрушу,
Если всё то, что дорого, мором накроет и мглой, —
Ничего не заломит: ни совесть, ни память, ни душу,
Так как нет ничего, хоть до самых печёнок разрой.
Только Бог и порог… Ну а между — ты в жалкой кепчёнке.
Ты собрался уйти? Не прощайся. Кому здесь: «Прощайте!»? Идёшь…
Всё, что есть у тебя, — это русская наша никчёмность,
И талант, и надежда, цена за которые — грош.
* * *
Не из книжных червей. И, придя в этот мир,
Не со слов полюбил его — древний, целинный.
Там дорожную даль отворяет шарнир
И скрипит, имитируя крик журавлиный.
Догорает огонь в огородах, и днесь
Белый дым по глазам ударяет жестоко.
Так смыкается высь, но рассветную весть
На хвосте неизменно приносит сорока.
А зима на носу. Но тебе не впервой
Равнодушье и снег, словно пули в затылок.
И стоишь на ветру, извлекающем вой
Из ружейных стволов, проводов и бутылок.
Попрощаться потом, подвязаться узлом,
Разрыдаться, щекою коснувшись заплота,
Уходя, подпереть по-старинке колом,
Чтобы бурей ночной не разбило ворота.
Аудио: Андрей Антипин читает стихотворение «Не из книжных червей. И, придя в этот мир…»
Спасибо за то, что читаете Текстуру! Приглашаем вас подписаться на нашу рассылку. Новые публикации, свежие новости, приглашения на мероприятия (в том числе закрытые), а также кое-что, о чем мы не говорим широкой публике, — только в рассылке портала Textura!
