БАГАЖ
РУЧЬЯТ ЖУРЧИ, или Можнопожалуйста
Стихотворение в прозе
Все болезни от нервов, а главные нервы – от стереотипов (синонимы: убеждения, принципы, пр.). Например, если вы монархист, вы не любите демократию. Если ты демократ – ты не любишь монархистов. Я не оговорилась: ты, демократ, не любишь именно монархистов, а не монархию. В монархии ты не разбираешься, откуда тебе, ты что – фрейлина? А монархистов ты терпеть не можешь с первого взгляда до последнего вздоха, поскольку на их затаённых лицах – не перебивайте меня со своей лексической сочетаемостью – так вот, на затаённых, как столетний клад, тихо мерцающих знанием и гонором лицах видна уровневая осведомлённость, уму невместимая, неприемлемая. Ладно, для ума. Лишние предлоги появляются в интересные времена (согласно китайцам, во времена перемен, о которых вечно грезят полногрудые российские интеллигентки, будто перемены суть символ качества и жизни, да, именно и, sic!), а все падежи суть ошибки речи. Лингвистка поведала: тысячу лет назад во-поле-стоит-себе слово на своём месте, знают его в лицомалочисленные начитанные лица, и тут появляется вася-с-лопатой, гнёт своё, крутит словечкам хвосты, заливает самодельную скрутку расплавленной смолой своеволия, и так рождается родительный падеж и прочие косвенные, а был прямой, хорошо стоял, именительный весь, имел всё, царил; а детишек потом учат, учат, а детишки путаются, хвостики отвинчивают по-своему, и неровён час опять обеспадежат великий тургеневский язык, являющийся, согласно частотно цитируемому опусу барина с несчастной личной жизнью, верным спасательным инструментом для путешествующего по Европе русского дворянина, странно переполненного зрением «при виде того, что совершается дома». Надеюсь, никто ничего не понял, но есть интернет. Тюкайте запрос «стихотворение в прозе». Для тех, кто подстрелил дичь – крупную –десятую часть моего пассажа, – бонус, оздоровительное сообщение: суть – глагол. Они есть. Множественное число третьего лица. Догоняете? Ещё есть близняшка, существительное женского рода: суть дела. Это другая часть речи, это можно. А кто говорит ах, не суть важно, тот мурло. Повторяю: тот ошибается, кто вместо «не имеет значения» говорит «не суть», то есть использует царственное слово (если вы понимаете Ахматову), как паразит неизвестного роду-племени, как подзаборную девку, всю в струпьях регулярной любви с народом (если вы понимаете меня). Думаю над формой множественного числа; видимо, правильно будет мурла. Это я и про тех, кто говорит можнопожалуйста – так поступают юные незнайки. По-старинному – недоучки. И никогда не доучатся, если не снимут приросшую кепку-стереотип со своей гаджетированной черепушки, американизированной вдрызг. Снимайте кепку, а то у меня нервы, а все болезни от нервов, смотри в начало. А случись тебе, мурлошенько, цитировать Священную Книгу (я тебя цепляю на прописные крючки, а ведь манипулирую, братан), ладно, священную книгу древнего народа, то не путай вначале со в начале. Не жмёт? Вперёд, мой славный бронепоезд. Сойди с запасного пути. Для мурлошенек тут поставлено ударение, вынесенное из песни, являющейся прецедентным текстом для данной аллюзии. Доктора звать?
Ведь что такое можнопожалуйста? Это склейка можно ли мне кофе? и дайте мне, пожалуйста, кофе (книгу, денег, пр.). Склеивается спешкой, стеснительностью, но в попытке вежливости, но как бы побыстрее, чтоб отделаться от формальностей. Ужасное нетерпение. Научный факт. Эх, наука… (Тут новая мысль, она тоже спешит.) Если правильно выбрать научную тему – можно всю жизнь, как сыр. Например: «Подходы к выявлению катаракты на ранних стадиях у голубей уличных (на примере голубя сизого в подмосковном городе Красногорск)» В масле (не люблю парцелляцию, но ради усиления, штриховки, ради сближения с массами, а массы без парцелляции прозу не едят, поскольку рваное дыхание, протестное, вот-как-сказану-вам-сейчас! и не подавлюсь) кататься. Чтобы читатель занервничал, выбираем наживки разной прожарки опарыша. Например, пишем фразу: «Мы пользуемся правилами грамматики русского языка 1956 года». Первый вопль, яростный: где обновления? совковые учёные! выкормыши отца народов! Второй вопль, радостный: о, время великой оттепели! ХХ съезд, разоблачения! свобода! Третий – просто голос: правила 1956 года красивы, понятны, математичны. Элита делала. Настоящая. Правила 1956 года можно даже детям объяснить, и даже некоторым взрослым. И куда я завела разговор? Побряцала 1956-м годом, подцепила на мотыль (если червячок одушевлённый, то на мотыля, а для душевности – породы уральский гигант) знаменитой даты. А для театралов – год создания «Современника». А для… Для многих – что-то. Кроме юных. У них в массе нет ассоциаций с годами нашей истории, ну нет. Как содрать приросшие кепки? Может, как-нибудь снимется? Ну не могу я больше слышать можнопожалуйста. Уши завяли в значении совсем. Я монархистка русской грамматики. Ни грана демократизма. Сделайте что-нибудь, а, литераторы? И эту ложнокультурную не суть засутьте куда-нибудь. А то нервы. А все болезни от нервов. А главные нервы всегда от стереотипов – в значении если у тебя другие, ты мурло. Вздор! Мои – лучше.
