Ярослав Пичугин – родился в Москве в 1953 г. Закончил МГТУ им. Н. Баумана. Автор 9 поэтических сборников и многих публикаций в периодике.

Член СП Москвы. Работает в редакции журнала Всероссийского общества глухих «В едином строю».

Серьезно занимается фотографией. Член Международного художественного фонда (фотохудожник).

Провел несколько персональных фотовыставок, имеет публикации. Живёт в Москве.

Хороший писатель часто является изумительным фотографом. Textura просит известных писателей поделиться своими любимыми фотоснимками и рассказать, почему они любимые и как появились. В этот раз о своей фотографии рассказывает Ярослав Пичугин.

РУССКИЙ БРЕЙГЕЛЬ

ПОРТРЕТ МАСТЕРА

С творчеством выдающегося глухого художника Юлия Ведерникова (1943 – 2015) я впервые познакомился по «огоньковской» публикации 90-х годов. Его называли русским Брейгелем. Действительно, по умению собрать в картину множество персонажей и показать фантасмагорию нашего мира, пожалуй, такое сравнение напрашивается. Но как всякий большой художник, Ведерников своеобычен…

«Вживую» работы Мастера удалось увидеть гораздо позже, когда семь лет назад в галерее «Арт-Ликор» в подмосковном Пушкино открылась ретроспективная выставка этого большого мастера. Кажется, в живописи он умел все – например, создал целый ряд портретов своих современников. Но главным действующим лицом на его картинах стал, конечно же, подмосковный поселок Клязьма. Именно там происходит вся утопия «поселковой» жизни, как в зеркале отражающая нашу недавнюю действительность. В своих воспоминаниях он писал: «В Клязьме я видел всю Россию и мне не было надобности ездить по стране… Я видел позор нашей системы, видел власть, у которой не было ничего святого, всюду кругом и на каждом шагу шествовало победоносное хамство…»

После выставки удалось договориться с женой Ведерникова – Эльзой Модестовной, о встрече. К Мастеру в Клязьму я поехал со своими друзьями, глухими художниками, которые в середине 90-х годов посещали его художественную студию. Мастерская Ю. Ведерникова располагалась в старом деревянном двухэтажном доме. Всю гостиную на первом этаже занимало впечатляющее по размерам, недавно законченное полотно «Большая крокодила». Здесь изображен своеобразный «конец света», которого кто-то ожидал в 2012 году: потрясенные неожиданной бедой люди мечутся по улицам города, на который накатывается огромная волна…

Перед тем как побеседовать с художником, хотелось сначала установить эмоциональный контакт. А легче всего с глухим человеком это сделать во время фотосессии. Я попросил Юлия Анатольевича сесть у картины, чтобы она послужила фоном для портрета. И художник оказался окруженным своими персонажами, он как бы врос в это яркое и динамичное полотно… Я сделал несколько кадров, один из них оказался удачным… Из-за спины художника выбегает старуха, вдруг неожиданно приобретающая поразительное портретное сходство с автором. С другой стороны в ужасе пляшет человек – на фото видна только одна нога, словно служащая ритмическим камертоном картины… В кадре осталась и немного ироничная улыбка самого художника, затеявшего это действо, необычное по своей эсхатологической тематике.

Меня приятно впечатлила внутренняя молодость художника, во время разговора он буквально преображался, когда заходила речь об искусстве. Художник рассказал о годах ученичества у известного мастера Василия Ситникова и показал репродукцию своей первой самостоятельной картины с говорящим названием «Кретин».

Интересно было, как глухой художник воспринимает музыку, которая его окружала с детских лет (его отец – известный музыкант Анатолий Ведерников). Ранняя потеря слуха прекратила музыкальные занятия мальчика.  На мой вопрос об отношении к музыке художник выразительно показал на свой лоб и сказал: «Она здесь, внутри». И действительно, его картины удивительно ритмичны и музыкальны… Художник совсем не знал жестового языка, на котором я обычно общаюсь с друзьями. Но в беседе он умел что-то нарисовать в воздухе своеобразным жестом, у него была и выразительная мимика. Конечно, спросил его мнение и о современных художниках. Юлий Ведерников ценил мастеров русского андеграунда, с которыми познакомился еще у В. Ситникова – Виктора Калинина, Дмитрия Краснопевцева, Александра Харитонова. Он вспомнил, что в конце 70-х годов они выставлялись в зале на Малой Грузинской. Но сам он, хотя и чувствовал творческую близость к ним, в этих вернисажах участия не принимал. В то время это было опасно. А творчество Юлий Анатольевич ставил всегда выше всех социальных акций интеллигенции, включая и авангардные выставки. 

Этой осенью Юлию Ведерникову исполнилось бы 75 лет. Но в памяти он остался совсем еще не старым человеком. Художник помнится в распахнутом пиджаке на открытой террасе своей мастерской в окружении мартовских осевших сугробов, когда он, прощаясь, вышел из дома, чтобы нас проводить…