Олег Демидов
Родился в 1989 году в Москве. Окончил филологический факультет МГПИ. Литературовед. Составитель книги «Циники: роман и стихи» (М.: Книжный клуб Книговек, 2016), а также двух собраний сочинений – Анатолия Мариенгофа (М.: Книжный клуб Книговек, 2013) и Ивана Грузинова (М.: Водолей, 2016). Готовится к печати книга «Первый денди страны Советов» (М.: Редакция Елены Шубиной). Со стихами печатался в альманахах «Ликбез» и «Лёд и пламень», в журналах «Кольцо А», «Нижний Новгород» и «Новый мир». С прозой – в «Волге». С литературоведческими статьями – в журналах «Октябрь», «Homo Legens» и «Сибирские огни». С публицистикой – на порталах «Свободная пресса», «Кашин», «Перемены» и «Rara Avis: открытая критика». Работает преподавателем словесности в лицее НИУ ВШЭ.
Обзор литературной периодики и Интернета (июль 2018)
ЛИТЕРАТУРНАЯ ПЕРИОДИКА
Мария Елифёрова на «Горьком» разбирается, откуда в пушкинской «Сказке о царе Салтане…» появилась белочка. Для тех, кто не дойдёт до самого главного, сразу скажем, что белочка долго добиралась до Пушкина через русский и финский фольклор прямиком из «Младшей Эдды»:
«В 1907 г. в деревне Усть-Цильма Архангельской губернии (ныне в составе Республики Коми) была записана сказка “Федор-царевич, Иван-царевич и их оклеветанная мать”, близкая по сюжету “Сказке о царе Салтане” <…> В ней среди экспонатов волшебной коллекции названа именно белка: “…середи моря есть остров, на острову есть сосна, на этой сосне ходит белка, на вершиночку идет, песенки поёт, на комелек идет, сказки сказыват и старины поёт. У этой белки на хвосту байна [баня], под хвостом море, в байне вымоешься, в море выкупаешься; то утеха, то забава” <…> Можно, конечно, заподозрить, что сказка Пушкина вторично попала в народ и была пересказана простодушному фольклористу. Однако есть и еще свидетельство того, что образ волшебной белки был не “совершенно чужд” русскому фольклору. В так называемом Олонецком сборнике заговоров, который был составлен около 1630-х гг. и лишь недавно издан А.Л. Топорковым, причудливо перемешались русские и финские (точнее, карело-вепсские) тексты. Среди русских есть и такой: “Есть море окиян, едет из окияна моря человек медян; и конь под ним медян, и лук медян, и стрелье медное; и тянет крепок лук и стреляет метко. На мху стоит сосна золотая, на сосне золотой белка золотая. И пострелит медной человек белку золотую и вынимает у ней сердце булатное…” Сердце белки предполагается использовать как лекарство. Поскольку составителя рукописи XVII в. никак нельзя обвинить в подражании Пушкину, остается заключить, что волшебная белка на сосне у моря была известна фольклору на русском Севере на протяжении многих веков <…> Олонецкий заговор отмечен явным финно-угорским влиянием: именно для финно-угорских заклинаний характерны образы металлических людей и животных, – золотых, серебряных, железных и медных, – которые живут на острове среди моря или выходят из моря. Если взглянуть на географию сюжетов о белке, то Олонецкий сборник найден где-то в Карелии, сказка, где упоминается поющая белка на сосне – в республике Коми. А откуда родом была Арина Родионовна? Деревня Суйда Копорского уезда, у которой даже название типично финно-угорское <…> [Однако]читатель наверняка уже вспомнил о куда более знаменитой белке – скандинавской Рататоск (она же Грызозуб), бегающей по стволу Иггдрасиля, мирового древа. Освежим в памяти “Младшую Эдду” Снорри Стурлусона: “Тот ясень больше и прекраснее всех деревьев. Сучья его простерты над миром и поднимаются выше неба. <…> Белка по имени Грызозуб снует вверх и вниз по ясеню и переносит бранные слова, которыми осыпают друг друга орел и дракон Нидхегг”. Вербальные способности эддической белки, конечно, не столь приятны, как у пушкинской, но возможную эволюцию несложно представить: белка бегает вверх-вниз по стволу ясеня и передает бранные слова («Младшая Эдда») – белка бегает вверх-вниз по стволу сосны и поёт песни (архангельская сказка) – белка сидит под елью и поёт песни, а также грызёт золотые орешки (Пушкин)».
Там же, на «Горьком», вышло большое интервью с Андреем Родионовым. Детство в Мытищах, первые стихи (даже пьеса в стихах!), первая работа в книжном магазине «Москва», факультет книговедения, работа красильщиком в театре и т.д.
Мы же процитируем фрагмент о круге чтения Родионова:
– А как формировались ваши книжные предпочтения? Как вы открывали для себя новые произведения, новых авторов?
– Инстинктивно. В детстве я либо шлялся по болотам, либо читал. Вдоль Яузы было огромное количество болот, заросших кустарником, мы с друзьями бродили по ним и зимой, и летом, как какие-нибудь путешественники на Северный полюс. Потом я приходил домой и читал. Чтение уносило меня в другой мир. Когда я записался в Перловскую библиотеку, прочитал там все книги – не могу даже назвать это чтение систематизированным, просто читал ради удовольствия.
– И стихи, и прозу?
– Нет, стихи я начал читать позднее, после одной книжки. Мама купила в институте книгу Владислава Холшевникова «Мысль, вооруженная рифмами», чудесную антологию русской поэзии – от Кантемира до, кажется, Евтушенко и Вознесенского – с подробнейшим разбором поэтики (то есть серьёзный научный труд, причём блестяще сделанный). Я прочитал там много чего, но, конечно, больше всего меня тронула поэзия Серебряного века. Стихами я заинтересовался после чтения Бальмонта, Блока, Гумилёва.
В газете «Взгляд» Василий Авченко рассказывает о своей поездке в Северную Корею. При этом редакция забавно играет с восприятием читателя: даются фотографии – сначала чёрно-белые, но стоит навести на них курсор, сразу же становятся цветными. Словом – обретаем новый взгляд, разрушая мифы и фейки.
«В КНДР я бывал четырежды начиная с 2005 года. Наблюдение даже за сугубо парадной стороной жизни позволяет увидеть перемены: стройки, дома, машины, киоски, телефоны… Вектор виден чётко: вверх и вперёд. Реакция на наши фотоаппараты в целом спокойная. Предупредили, что нельзя снимать военных. Еще нельзя снимать в некоторых особо значимых местах. Наверное, для того, чтобы поддерживать в них атмосферу сакральности. Как у нас в Мавзолее, например <…> Чем-то корейцы напоминают староверов, ревностно охраняющих свой уклад от внешнего мира, но вынужденных с этим миром как-то взаимодействовать».
В «Журнале ПОэтов» (№2-3 (78), 2018) появилась статья Ивана Чудасова о брахиколоне. Это особый поэтический жанр, предполагающий построение текста из односложных слов. Самый известный принадлежит Илье Сельвинскому и называется «Брахиколон о сущности жизни»:
Фырть-Ферть.
Чудасов, конечно, не ограничивается этим курьёзом и приводит более «традиционные» тексты Алексея Ржевского (1761), Владислава Ходасевича, Марины Цветаевой, Николая Асеева, Семёна Кирсанова и многих других. Статья небольшая, но позволяет ознакомиться с природой и историей употребления брахиколона.
В «Фейсбуке» начал активно работать аккаунт РГАЛИ. Среди публикаций можно выделить подборку редких фотографий Владимира Маяковского.
На «Rara Avis» прошёл первый критический баттл. Участвовали Алексей Колобродов и Сергей Морозов. Модерировала Алёна Бондарева. Обсуждали «Тобол» Алексея Иванова.
Илья Симановский открыл сайт, посвящённый квартирникам Алексея Кривомазова, на которых побывали многичисленные представители литературного процесса 1970-1980-х годов. Среди них – Дмитрий Пригов, Венедикт Ерофеев, Анна Гедымин, Константин Кедров и многие другие. Публикуются редкие фотографии, автографы и т.д. Готовятся к публикации аудиозаписи.
На «Полутонах» вышли миниатюры Сергея Круглова об о. Филофиле. Приведём одну из зарисовок:
«О. Филофилу приснилось, что идет он, а навстречу ему – Пригов.
– Здравствуйте, Дмитрий Александрович! – воскликнул о.Филофил.
– Еще как здравствую! – радостно отвечает тот.
– Ну как? Возлег Рейган с Милицанером?
– А то! Ещё как возлег!
– Значит, удалось вам?
– Эх, батюшка, – смеётся Пригов, – так мне ведь еще ТОГДА удалось!..
– А, ну да, ну да!.. А живёте-то где? В Беляево?
– Так точно! Нет краше моего Беляева! Вон оно, внимательно только смотри! – и пальцем показывает ввысь, в самую синеву…
Проснулся тут о.Филофил – хороший сон, ясный! – вскочил с постели бодро, словно мать поставила, смотал ВЖЖЖУХ обратно в тугую спираль, растворил дверь, вышел из клети сердца своего, и всё улыбался, и смотрел, смотрел».
КОРЖАВИН, ДЕМЕНТЬЕВ, ВОЙНОВИЧ, НАУМЕНКО
За последние месяц-полтора ушли в мир иной несколько знаковых для советской эпохи писателей. Мы остановимся на трёх – самых крупных и шумных.
22 июня умер Наум Коржавин.
Зоя Ерошок подготовила для «Новой газеты» материал о Коржавине, состоящий из высказываний поэта, обронённых в различных интервью, но так и не опубликованных. На портале «Год литературы» о поэте вдумчиво пишет Виктор Куллэ:
«После смерти, по слову Довлатова, “началась история”. С историей литературы надобно быть честным: с прискорбием вынужден констатировать, что нынешние не только читатели, но литераторы и профессиональные филологи, стихов Коржавина практически не знают. Навскидку, разумеется, процитируют “Какая сука разбудила Ленина?” или “…а кони всё скачут и скачут, а избы горят и горят”. Самые продвинутые, возможно, прибавят “…но никто нас не вызовет на Сенатскую площадь” – это практически всё. Сказанное – следствие глубокого культурного провала между поколениями, зазиявшего где-то в 80-х и продолжающего расширяться. Дело даже не в том, что – по принципу отталкивания – всё связанное с культурой СССР, в глазах последующих поколений выглядит каким-то порченным, что ли, скомпрометированным. Дело в отношении значительной части “актуальных” стихотворцев к литературной традиции как таковой. Точнее – в утрате ими ощущения насущности традиции <…> Коржавин, живший и дышавший поэзией, пожалуй, больше, чем кто-либо из коллег по цеху, которых знать доводилось, подметил эту тенденцию, может, одним из первых. В эссе, написанном вослед ушедшему Ярославу Смелякову, он внятно и жёстко сформулировал: “тон превосходства и насмешки при разговоре об этом поколении абсолютно недопустим”. Одним из крупнейших поэтов современности для него на протяжении десятилетий оставался Твардовский – если вдуматься, впрямь едва ли не единственный истинно великий поэт канувшей на дно советской цивилизации <…> Ужасно не хотелось бы, чтобы стихи Коржавина воспринимались исключительно в своей “гражданской” ипостаси либо в качестве историко-культурного бэкграунда эпохи. Прежде всего, Наум Моисеевич был поэтом. Поэтом драгоценным и – увы! – пока должным образом не прочитанным. Честно посвятившим жизнь служению Гармонии. Не его вина, что представления последующих поколений о гармонии подверглись значительному видоизменению, если не мутации. Но в искусстве понятие “прогресса” смысла лишено – то, что воспринималось как нечто безнадежно устаревшее, способно обрести новую жизнь чудесным и непредсказуемым образом».
26 июня умер Андрей Дементьев.
В газете «Культура» вышла статья Платона Беседина.
«Назидательность и некоторая прямолинейность творчества Дементьева – следствие понимания поэтом природы человека, а также умения сочетать сакральное и общедоступное. Автор во многом лишь резонатор: уловит строчку – раскрутит спираль. Но для начала надо жить так, чтобы уметь откликаться на все важное, что происходит в мире <…> Здесь за внешней простотой, бросающейся в глаза, хорошо видна апелляция к традиции русского гражданского и исповедального стиха. Говоря с читателями без выкрутасов и постмодернистских игр, Дементьев воздавал должное своим учителям – и Пушкину, и Есенину, и Высоцкому, и Асадову. Поэт может не быть трибуном или борцом, но не должен забывать о том, что стихи – одновременно и часть высокой культуры, и зеркало, в которое смотрится общество. Слава Дементьева не следовала автоматически из биографии, но органически вырастала из его умения быть учителем, не забывая своих наставников, уважая читателя, – и не заискивать ни перед авторитетами, ни перед аудиторией. И конечно, теперь, когда литературные снобы иронично рассказывают друг другу о том, что “рифма у него была глагольная”, невозможно не удивиться, насколько чуток даже самый, казалось бы, простой читатель, который всегда безошибочно находит наставника. Чтобы услышать: “Мир держится на состраданьи, / А не на важности пустой”».
В октябре прошлого года Сергей Шаргунов брал интервью у Дементьева. Многое из того, о чём пишет Беседин, проговорено и здесь:
27 июля умер Владимир Войнович.
Вышло несколько некрологов – на портале «Год литературы», в «Комсомольской правде» и «Новой газете», в информационном агентстве «ТАСС».
Но лучше слов в данный момент будет картина самого Войновича (в последние несколько лет он окунулся в живопись) – «Встреча поколений».
Невозможно также не упомянуть об уходе Виталия Науменко (1977 – 2018). Об этом сообщил 5 июля в своём ФБ Санджар Янышев. В то время как фейсбучане недоумевают преждевременной смерти любимого многими поэта, прозаика, переводчика, критика, автора «Ариона», «Октября», «Дружбы народов», «Интерпоэзии», СМИ молчат – удалось найти лишь ссылку на OK.ru и на перепостивший сообщение Янышева сайт Льва Оборина «Литературные новости». Процитируем одно из самых ярких стихотворений Науменко, опубликованное в 2013-м в «Дружбе народов»:
Матисс, «Красная комната»
Смотрите, как он ревёт
и лезет в прогляд строки.
Графин золотой поёт,
но губы его сухи.
Я сам, как графин, пою,
А он, уже еле жив,
Врезается в боль мою
(И краски пятнят рукав),
Всю силу вложив в прыжок,
Всю кожу с себя содрав.
А ты всё: «лубок, лубок».
Как вышколено мотив
Пылает – глубок, глубок.
МАЯКОВСКОМУ – 125!
На юбилей поэта-горлопана откликнулись многие издания. В отличие от празднования 150-летия Горького, пока не вышло ни одной разоблачительной статьи. Посмотрим, о чём же пишут.
Олег Лекманов проводит небольшой ликбез в студии RTVI.
Андрей Россомахин подготовил для «Горького» обзор 20 книг о Маяковском, которые вышли за последние двадцать лет. В первой части – «Маяковский: pro et contra», «Воскресение Маяковского» от Юрия Карабчиевского, «Ставка – жизнь: Владимир Маяковский и его круг» Бенгта Янгфельдта и т.д. Во второй – несколько книг, выпущенных Европейским университетом, «Тринадцатый апостол» Дмитрия Быкова («… эту книгу можно назвать лучшей биографией Маяковского на сегодняшний день») и т.д. Каждое издание имеет свои плюсы и минусы и Россомахин высказывается максимально подробно. Удивляет только одно – где же книги Леонида Кациса?
Тот же Россомахин на «Артгиде» полемизирует с создателями выставки «Сотый апрель» на ВДНХ, посвящённой Маяковскому.
Большая статья Виктории Шохиной вышла на «Переменах».
«Московский книжный журнал» создаёт опрос: «Был ли когда-нибудь для вас Маяковский лучшим, талантливейшим поэтом эпохи?» и «Что бы вы посоветовали прочитать из него юноше, обдумывающему житьё?». Отвечают Константин Азадовский, Михаил Айзенберг, Иван Ахметьев, Николай Богомолов, Андрей Василевский, Денис Драгунский, Сергей Гандлевский, Галина Зыкова, Николай Кононов, Сергей Костырко, Григорий Кружков, Роман Лейбов, Константин Львов, Борис Минаев, Алексей Мокроусов, Вл. Новиков, Лиза Новикова, Александра Петрова, Игорь Пильщиков, Андрей Россомахин, Габриэль Суперфин, Татьяна Щербина, Михаил Эдельштейн.
ВОЗВРАЩЕНИЕ ПРИЛЕПИНА
Самое долгожданное событие нескольких военных лет – возвращение Захара Прилепина к литературной деятельности. После вопроса Владимиру Путину на прямой линии: «Как ответит Россия на возможные провокационные действия Украины во время Чемпионата мира по футболу?» – писатель получил внятный ответ: «Украина рискует потерять свою государственность». Прилепин решил, что появилось время, за которое можно навести шорох в литературном пространстве и закрыть несколько гештальтов.
В газете «Культура» об этом пишет Андрей Рудалёв. Сам писатель подробно говорит о возвращении с журналистами портала «Шторм».
В планах Прилепина – освоение и продвижение собственного хутора (культурное пространство в Одинцовском районе, построенное на манер знаменитой творческой деревни-резиденции Эмира Кустурицы), написание биографии Сергея Есенина, которая анонсирована в «Молодой гвардии» (давно пора, ибо вменяемой биографии поэта до сих пор не существует!) и помощь Вадиму Кумину на выборах мэра Москвы.
ОКТЯБРЬ. – 2018. – №№5-6.
В майском номере – подборка стихов Любови Колесник. Сколько бы ни писали об этом поэте (из последних статей стоит обратить внимание на работы Владимира Коркунова в «Знамени» и Бориса Кутенкова в «Homo Legens»), самого главного сказать не могут. Ходят вокруг да около. Есть при чтении её стихотворений ощущение искусственности, постконцептуалистической деланности (то игра в пролетарского поэта нового тысячелетия, то филологические кунштюки), но и вместе с тем нельзя сказать, что тексты «мёртвые». Есть что-то живое, но из чего оно произрастает – остаётся неразрешённым вопросом.
в городе цветут акации
утки сели в водоём
два вина купил по акции
типа с кем-нибудь вдвоём
а сейчас пойду за штопором
и стаканом по пути
радио играет что-то там
только б в штопор не войти
и, нахохленный, окукленный
сяду, пьяненький дурак
я, как будто сам не купленный
ни по акции, никак
Любопытен отдел критики. Наталья Мелёхина пишет о «Чесноке» Даниэля Орлова. Роман – удивительный: пролетел мимо всех премий, но статьи о нём всё выходят и выходят. Елена Крюкова обращает внимание на сборник рассказов Елены Сафроновой «Портвейн меланхоличной художницы». Юлия Щербинина рецензирует «Тварь размером с колесо обозрения» Владимира Данихнова.
Июньский номер «Октября» посвящён молодым литераторам. В редакторском предисловии говорится:
«Мы решили помочь новому поколению писателей в поисках места в общекультурном контексте. “Октябрь” собрал этот специальный номер. Журнальная книжка получилась пёстрой и многоголосой: авторы разные, но безусловно талантливые. Объединяет их любовь (и не только к литературе), поиск собственного голоса и нового стиля. Они социальны и лиричны, актуальны и гуманны».
В номере представлена только поэзия и проза. Критику молодых авторов обещают публиковать (видимо, ещё больше!) в течение года.
Рада Орлова кажется наиболее убедительнее в тех стихотворениях, где идут поиски внятных окказионализмов и язык гнётся до самых удивительных сочетаний:
Не понимаю, почему под шапкой
он носит Люксембург, а не меня.
Но разве можно той принадлежать,
кто просится на маковку лежать
в компанию таких же чевенгурий.
…мне надо/нужно весело шагать,
чтобы нагнать того, кто покаурей,
пояблочней, посеребристо-бурей.
Легко шагать до своего предела,
шагать легко, шагать легко, но вышагнуть,
но вышагнуть – совсем другое дело.
ДРУЖБА НАРОДОВ. – 2018. – №6.
В июньском номере необходимо читать в первую очередь поэтическую подборку Алексея Ивантера. Здесь вся страсть и вся скорбь наших южан – россиян, украинцев, крымских татар – всей той имперской людской мешанины, которая из века век живёт в гражданской войне.
А если ночью ехать по Кубани,
Как партизан, скрываясь в бороде,
Где машут виноградники чубами,
И водомерки ходят по воде,
Где наподобье облачного дара,
Пока ещё вконец не рассвело,
Над рисовым квадратом Краснодара
Азовской чайки вспыхнуло крыло –
Там высохшим тутовником отжившим,
Приговорённым печкой к топору,
Старик сутулый, видимо, отбывший –
Смолит свою цигарку на ветру.
В разделе прозы – два рассказа Ричарда Семашкова. Этот молодой человек в основном читает рэп (и читает отлично!) и пишет публицистические статьи для «Russia Today» и «Рен-ТВ», но вот «Дружба народов» опубликовала «Подушку» и «Карту
чернобыльца». В дебютных текстах угадываются интонации старших товарищей Семашкова – Прилепина, Рубанова и etc., но есть и своя «пацанская» нота.
Илья Фаликов публикует очередные главы биографии Бориса Слуцкого, которая должна в скором времени появиться в серии «ЖЗЛ» издательства «Молодая Гвардия». Предыдущие публикации можно посмотреть в «Иерусалимском журнале», на «Текстуре» и в предыдущем номере «Дружбы народов».
Выделяется в этом номере и «сценарий для чтения» Анны Козловой под названием «Чёрная дыра». Но для разговора о нём начать надо издалека.
Шумный успех в премиальной гонке «Национального бестселлера» имела книга «Посмотри на него» Анны Старобинец: прерванная беременность по медицинским показаниям, определение жанра как «100% doc» и т.д. О ней говорил ваш покорный слуга, для «Textura» писала Анна Жучкова, на «Rara Avis» подводила итоги споров Валерия Пустовая. И вот, наконец, появился художественный ответ Анны Козловой.
Есть главные герои – Павел и Ася. Он собирается стать помощником российского посла в Париже. Она беременна. «Сценарий для чтения» начинается со сцены фуршета, где Павел и Ася выступают заурядными карьеристами. Испытывать к ним сопереживание читатель не может. Дальше – Ася рожает. Сроки ранние. Появляется девочка – еле живая, лежит под капельницами, при аппарате искусственного дыхания. И в конце концов гибнет.
Некоторые сцены повторяют эпизоды из книги Старобинец. Прибавляется к этому линия посольской жизни в одной бедной африканской стране, где живут нищие, голодные и больные люди, а в российском представительстве работают шизофреники, фашисты и маньяки – абсолютно козловские персонажи. Странное сочетаний сюжетных линий, не менее причудливая концовка, но что-то в этом есть.
НЕВА. – 2018. – №1.
О первой поездке Чехова в Европу рассказывает Дмитрий Капустин. Статья строится на письмах классика и воспоминаниях современников. Комментарий исследователя – минимальный. Зато много любопытных моментов: особенно интересно, как Чехова воспринимают Мережковский и Гиппиус, познакомившиеся с ним в Венеции. Капустин пишет:
«В Венеции случилась известная встреча и знакомство с Мережковским и его супругой, они провели какое-то время вместе. Тот оставил в 1910 году воспоминания, пролившие некоторый свет как на европейский вояж, так и на биографию писателя в целом. Он запомнил сдержанность Чехова, человека «с русским лицом интеллигента из поповичей», который «в горячие споры не вступал» и никакой восторженности по поводу Италии не высказывал. Схожие впечатления от первой встречи остались в дневнике и у супруги, Зинаиды Гиппиус: «Нормальный провинциальный доктор. Имел тонкую наблюдательность в своем пределе — и грубоватые манеры, что тоже было нормально»».
Константин Фрумкин рассказывает, как был устроен советский фантастический рассказ, Олег Алифанов – о загадках «Пиковой дамы» А.С. Пушкина.
ЗНАМЯ. – 2018. – №6.
Виктор Есипов разбирает стихотворение Семёна Липкина – «У гроба», описывающее похороны Бориса Пастернака. Там есть такие строчки:
Точно с первой горсточкой тепла
Робкого ещё рукопожатья,
К мертвецу с букетом подошла
Женщина в потёртом сером платье.
Кто скрывается за образом «женщины в потёртом сером платье»? Логично было бы предположить: Ольга Ивинская. Однако по ряду причин этот вариант отметается. Есипов настаивает на Марине Цветаевой:
«Обратим внимание на первые два стиха третьей строфы (“Точно с первой горсточкой тепла / Робкого еще рукопожатья…”). Как понимать “первую горсточку тепла” и “рукопожатье” (робкое ещё) неизвестной нам женщины, с которым она подошла к мертвому? И вообще, что может означать рукопожатие с только что умершим на его похоронах? Только одно это может означать: встречу! “Женщина в потёртом сером платье” пришла из мира умерших встретить вновь прибывающего в загробный мир. А РОБКОЕ это рукопожатие и «горсточка тепла» ПЕРВАЯ, оттого, что умерший ещё не похоронен, ещё находится среди живых. Эта женщина и всё, что она совершает на похоронах Пастернака, – поэтическое видение Семёна Липкина. Она давно уже находится в мире ином. И ждала умершего “там”, и вот почти дождалась…»
Также в номере – статья Елены Дорогавцевой о фильме «Тряпичный союз» Михаила Местецкого.
«Тряпичный союз» Михаила Местецкого – современный вариант гайдаровской истории, в которой четверо молодых людей ищут справедливость, себя, место под солнцем, а заодно и «целеполагание» – смысл существования. Снятый в 2015 году, получивший приз «Кинотавра» (за лучшую мужскую роль), хрустальный медведь Берлинского кинофестиваля (за лучший фильм для юношества) и, в итоге, европейский прокат, эта комедия мало знакома русскому зрителю – что совершенно необъяснимо. Можно придумать массу изощренных эпитетов, соответствующих термину «замечательное кино», но сам его дух мешает – пафос должен быть максимально занижен. Были крупные премии, интересные интервью и статьи, но широкий зритель фильм пропустил. А немногие увидевшие растащили его на цитаты и остались «тряпичными» фанатами <…> Поговаривают, что в некоторых регионах фильм даже не пустили в прокат. Были зрители, которых «Тряпичный союз» фраппировал (термин самого режиссера). Молодые всегда немного не в себе, а творческие молодые люди – вдвойне сумасшедшие. Действительно, радикального в фильме предостаточно – уголовный кодекс в большом долгу. Бомбы изготавливают, взрывы готовят, планируют поджоги и сомнительные акции, валят ветхие дома и всячески портят чужое имущество – у каждого героя своя версия целеполагания, каждый ищет свой способ существования, противоположный окружающему мироустройству. Видимо, поэтому «Тряпичный союз» трещит по швам – каждый находит свою дорогу. Главный герой, как когда-то и сам режиссер, держащийся на минимальной дистанции от «Радека», чуть в стороне от радикальных товарищей, и это, возможно, позволяет ему найти себя и стать настоящим. Пример безумного лета, в котором все время происходит что-то опасное, заряжает юмором и правильным позитивом, питает энергией действий и настраивает на ироничное отношение к крайностям…»
АРИОН. – 2018. – №2.
Из всего номера можно выделить только подборки трёх авторов – Романа Рубанова, Сухбата Афлатуни и Льва Козовского. Есть претензии на «закрытие спорных тем» (Вероника Зусева выступает со статьёй «Шум времени и шумная известность» и пытается дать рецепт поэтам, как добиться всенародного успеха), есть критика, есть громкие имена, но, увы, в этот раз ничего из всего арионовского арсенала не срабатывает.
И остаются только стихи.
Роман Рубанов со «Сретеньем»:
Весна шагнула в зиму, с ней, как
со скатертью, – стащить и в стирку.
Ну, день, ну, два – не станет снега,
по небу будут птицы чиркать,
и отсыревшие, как спички,
не зажигаясь, не горя,
они на ломаном, на птичьем
заговорят.
На горизонте – лента света, что
коснётся выплаканных глаз.
И слышно, как сухая веточка
под ветром хрустнет. – Дождалась.
Сухбат Афлатуни:
Как многогуба тишина.
Зачем ей столько губ, когда
они молчат?
Потом ты видишь: да, молчат
они, но все они молчат
по-разному:
одни так плотно сжаты, что
невидны стали, побелев;
другие же
чуть выпячены, и губа
при этом нижняя сильней,
чем верхняя.
Ещё – улыбки. Здесь уже
такое… или, лучше, нет:
такой разброс
изгибов, мимолётных форм,
что вряд ли опись составлять
имеет смысл.
И все молчат. И тишина
губами тёплыми – слегка
целует вдруг…
Лев Козовский:
Есть у Верховного Админа
от всех аккаунтов password.
Не надо создавать архива
и обновлять Excel и Word.
Там за тобою ни двуглавый
орёл не проследит, ни лев…
На облаке все видит главный,
контент хранится в pdf.
Забудь и ники, и логины,
поверь, нужны они на кой,
где мировую паутину
ощупать сможешь ты рукой.
Из почты выбежит собачка,
под виртуальные кусты
скриншот положит в раскорячку
и все облайкает посты…
ДЕТИ РА. – 2018. – №3.
Одессит Евгений Деменок продолжает публикацию своей бурликиады. На этот раз пойдёт разговор о Людмиле Кузнецовой-Бурлюк. Это старшая сестра Давида Бурлюка, художница. Как и подобает филологическим изысканиям, повествование здесь – почти детективное.
Эмиль Сокольский разбирает несколько поэтических сборников. Среди прочих – «Увидеть ветер» (М.: Водолей, 2016) Геннадия Русакова:
«Странное впечатление оставила эта книга <…> я начал легко, а продолжал с трудом: <…> Русаков на все лады повторяет самого себя, автоматически работая на мастерстве; я думаю, что эта книга обязательно предполагает знание читателем всего творчества автора, поскольку всё здесь держится на его личности – подводящей итоги, отягощенной бременем опыта, сетующей на старость и вспоминающей приметы детства и молодости <…> [Однако] двести пятьдесят с лишним страниц не могут быть сплошь неудачными; и я, пролистав уже прочитанную книгу, стал делать закладки, отмечая стихи, меня впечатлившие. А потом прочёл книгу уже заново – по закладкам. И что же оказалось? Сколько замечательных строк в этом большом сборнике, словно бы затерявшихся среди ворчания, бурчания, охов, вздохов и сердца горестных замет».
ЗВЕЗДА. – 2018. – №6.
Центральное место в июньском номере занимает подборка стихов Инны Лиснянской и письма (1979-1988) её и Семёна Липкина, касающиеся альманаха «Метрополь», выхода из Союза писателей СССР и многого другого (всё это сопровождается комментариями Елены Макаровой).
Приведём одно из стихотворений:
Ничто не ранит – ни божба,
Ни клюв орлиного Синая.
Тем хороша моя судьба,
Что я лица её не знаю.
Она незрима, как Господь,
Безлика, будто ангел падший.
А впрочем, что такое плоть?
Всего лишь прах, себя поправший.
А впрочем, что такое дух?
При всей усушке и утряске –
Лишь слово, сказанное вслух
Неведомо по чьей подсказке.
Рядом – небольшой очерк «Романтизм циника» Александра Мелихова, посвящённый Валентину Катаеву. И, как всегда большая и интересная, статья Александра Жолковского – «О неграмматичности. Карамзин, Гоголь, Толстой, Пушкин, Бродский, Лимонов».
НОВЫЙ БЕРЕГ. – 2018. – №62.
Жемчужина номера – долгожданная публикация бродскианы Игоря Караулова – небольшие эскизы, полные абсурда и
сарказма, которые работают с популярными симулякрами из литературного окружения И.А. Бродского. Понятно, что были анекдоты про Пушкина от Хармса; анекдоты про писателей ХХ века, сделанные под Хармса и гуляющие в самиздате; миниатюры уже про самого Хармса – от Александра Скидана. Но Караулову удаётся обойти предшественников – нетривиальными сюжетами и, так или иначе, «развенчанием» нобелиата как«лучшего современного поэта» и etc.
«К двадцати годам Бродский понял, что живёт во сне Джона Донна. Однажды он захотел увидеть реальный мир и стал будить Донна своими элегиями. Донн проснулся, и Бродский очутился в поселке лесорубов под Архангельском. Бродский стал бегать от барака к бараку, чтобы найти Джона Донна и упросить его снова заснуть. Но это был сон Михаила Танича, и никакого Донна в нём отродясь не водилось. Тогда Бродский подобрал один из беспорядочно валявшихся топоров и потопал в тайгу навстречу грядущей славе».
Хочется верить: ещё пара таких публикаций – и выйдет полновесная книга, которой суждено стать бестселлером.
НОВОЕ ЛИТЕРАТУРНОЕ ОБОЗРЕНИЕ. – 2018. – №2.
Обязательна к прочтению большая подборка материалов об Анри Волохонском. Начинается она с заметок Павла Рыжакова и небольшого мемуарного текста Ричарда Певеара. Следом идёт штрихпунктирная история отношений – от Владимира Эрля. В ней-то и находится один из самых любопытных моментов:
«Однажды меня попросили ответить для одного самиздатского проекта на вопрос, что такое поэзия. Я написал небольшой текст, слегка напоминающий “Замедление времени” Геннадия Гора, и послал свой текст Анри. Анри мне ответил. Оба текста были опубликованы в машинописном сборнике “Что такое поэзия”:
В.Э. – А.В.: Поэзию так же трудно определить, как душу кота или как описать красоту тапира. Вообще же поэзия есть нечто субъективное и в то же время объективное. Наверное, для того, чтобы ощутить нечто, когда читаешь незнакомый текст, надо, чтобы настрой стиха совпал с настроем читателя. Я, например, люблю Сологуба. Хоть стихи у него мастерские, но ведь не это важно. Просто у него иногда вдруг попадаются строчки, про которые можно сказать: “Лучше не скажешь”. То же самое я могу сказать про Крученых. Помните, в польском фильме “Пепел и алмаз” были такие стихи “Когда из пепла нам блеснет алмаз”. Именно это и должно произойти. Бывает, что одна строчка мучает всю жизнь, тогда как всё остальное стихотворение – ни то, ни сё. Одна эта строка превращает весь стих в нечто, а порой и всего поэта. Именно отдельные строчки для меня порой показатель подлинной поэзии в тексте.
А.В. – В.Э.: Ваш вопрос поставил меня в тупик. Поэту даже и отвечать-то на него неловко и думать над этим не хочется. Правильно вы сопоставили поэзию с мяуканьем кота и с хрюканьем тапира. Это вот самая она и есть. Вообще ведь язык изобретен поэтами. Но с того момента, как он изобретен, есть язык новый и старый: мяуканье коня и так называемая членораздельная. Ну, есть копыта, которые по-прежнему мяукают, иногда даже эффектно, с возвышений, а есть наш брат стихотворец. Ведь поэта лучше всего определить как “лицо, пишущее стихи, но не старше тридцати семи лет”. Вот и вопрос: а сколько вам лет? Так что как узнать: стих – не стих? Всё есть стих и всё же не всё. На сем встаю».
Игорь Вишневецкий, Полина Барскова, Евгений Сошкин, Татьяна Нешумова, Иван Ахметьев, Пётр Казарновский, Гали-Дана Зингер и Вадим Космачев рассказывают о любимых стихотворениях Волохонского и рассуждают о месте поэта в русской литературе.
Завершается всё это несколькими впервые публикующимися стихотворениями, которые подготовил к печати Илья Кукуй. Среди прочих – и такой дистих:
Две девки выставив двадцать четыре зуба в пустоту
Хи-хи-хихикают при встрече на мосту
HOMO LEGENS. – 2018. – №1.
Поэтические подборки в журнале традиционно коротки, поэтому концентрация текстов, обращающих на себя внимание, довольно высокая. Случайных текстов нет и быть не может. Чьи же стихи стоит прочесть в первую очередь?
Выделяется Валерий Черешня:
Если шторы раздвинуть – увидишь лес,
если лес раздвинуть – увидишь море:
что-то детское в этом движении есть,
примиряющее со злом,
успокаивающее в горе.
Так и стоишь, словно кто-то позвал, у окна,
напряжённым чутьём раздвигая преграды,
добираясь до дали последней, до дна,
за которым Ничто,
голый гул водопада.
Этой тёрке пустой только время тереть,
с тонким абрисом дней, с бабушкиным изумлённым идиш…
Если жизнь раздвинуть – увидишь смерть,
если смерть раздвинуть – увидишь…
Увидишь.
Удивляет Наташа Ройтберг:
Если буквы были бы зёрнами,
светлыми, гладкими зёрнами,
бережно высадил бы их
в тёплую рыхлую землю:
разные зёрна разных алфавитов –
суахили, португальского, иврита.
Через время они превратятся
в чудесные, небывалые
растения и травы,
которые будут перешёптываться на ветру,
каждое – на своём наречии,
безусловно, понимая друг друга.
Если буквы были бы птицами,
я кормил бы их крошками, как голубей,
и запустил высоко-высоко в небо,
выше солнца и звёзд.
Спустя несколько тысячелетий они возвратятся,
неся в своих крошечных клювах зеленую поросль.
Конечно, буквы не зёрна и, уж тем более, птицы.
Но в сердце моём проклёвывается росток.
Каждый раз, когда я читаю,
он становится чуточку выше, превращаясь в побег,
растёт.
В завершении – литературоведение, которого нам так не хватает, – умное, энергичное и нетривиальное: Денис Подкопаев разбирает стихотворение «Дождь» Н.А. Заболоцкого.
«Процесс рождения представлен и через форму произведения. Образ дождя возникает в коитусе мужских и женских рифм традиционного четырехстопного ямба. Указание на дождь посредством личного местоимения происходит в третьей строчке первой строфы. В ней же – единственное во всём тексте нарушение ритма – немотивированное появление (зарождение) десятого слога (не-ма-те-ри-а‑лен). Возникло что-то новое, “нематериальное” и с этого момента – существующее».
НОВАЯ ЮНОСТЬ. – 2018. – 3(144).
Любопытно выглядят не поэтические подборки, а отдельные стихотворения в рубрике «Terra поэзия». Почти каждый текст – на вес золота. Среди авторов – Константин Корнеев, Ольга Аникина, Дмитрий Дедюлин, Лесик Панасюк (в переводе Ии Кивы). Но мы приведём сонет Дениса Калакина:
Философ в старости выписывает пчёл
из южной Франции, разводит орхидеи.
Другой бы кто-нибудь, возможно, это счел
досужей прихотью, чудачеством, idee
fixe, но мыслитель наш, что вдумчиво прочел
всех римлян с греками, а с ними иудеев
и прочих авторов, свои на этот счет
представил выводы в обширнейшем труде и,
взяв под сомнение и разум, и прогресс,
утратил начисто научный интерес
к вопросам проклятым, им некогда искомым,
и в накомарнике уходит с головой
в мир обособленный, подробный и живой
цветов и запахов, к цветам и насекомым.
Продолжает неприятно удивлять «Лёгкая кавалерия».
Константин Комаров ругает наши обзоры, ошибочно называя их критикой. Стоит надеяться, что на очередном семинаре в Липках ему объяснят разницу между критической статьёй и обзором литературной периодики. Евгения Коробкова агрессивно нападает на новый роман Гузели Яхиной. Елена Пестерева жалуется на премии «Нацбест» и «Лицей» (ах, почему Елена Жамбалова не удостоилась первого места?..). Всё это никак не вяжется с публикациями «толстого» журнала и больше походит на отдельные посты из персональных блогов.
За молодёжь отдуваются Евгений Абдуллаев и Андрей Пермяков. Первый отвечает Игорю Вишневецкому, заявившему о профнепригодности современной критики. Второй детально и дельно разбирает поэтический сборник Владимира Кочнева «В порту Шанхая».
УРАЛ. – 2018. – №6.
Начинать чтение июньского номера необходимо с пьесы Семёна Вяткина – «Дом у дороги». Она уже ставилась в Коляда-Театре (2015) – и в целом заслуживает пристального внимания. Сначала кажется, что перед нами очередная вариация горьковской пьесы «На дне», но потом сюжет закручивается в трагикомедийное полотно: сцены не только драматически выстроены, но и очень кинематографичны.
На поминки отца съезжаются три сына. Всё как в сказке: старший Сергей, средний Андрей и младший Иван-дурак. Разговор заходит о наследстве. Братья ругаются, мать плачет. Выясняется, что отец продал свой бизнес (продуктовую лавку) и положил деньги на сберегательную книжку. Куда её дел – вопрос.
Читателя всё это время бросает из трагедийного быта бедной семьи в комедию русской жизни. И когда уже кажется: переругались, помирились, обо всём договорились – финал преподносит очередную порцию риторических вопросов.
Ещё стоит обратить внимание на подборку стихов Евгения Чигрина. У поэта выходит новая книга – и периодически в печать попадают тексты из неё. По ним уже видно, что нас ожидает магическое и исполненное музыки чтение.
В пол-Мандельштама музыка и снег,
В треть Гумилёва лунная Сахара,
Скачаю подходящий саундтрек,
В котором жизнь своё не отгуляла.
В такую тьму я к музыке щекой…
Скачаю свет луны в пустую чашку…
О том, что ты сегодня не со мной,
Не расскажу в инете нараспашку.
Во весь размах зависла тишина,
И снег стоит фарфоровым и твёрдым,
И где-то близко скрипнула сосна
Под сводом одиночества нестёртым.
Во всю длину змеится тишина,
И снег летит туда, где вдоволь хлеба,
И мается бессонницей одна
С безумной книгой на странице неба.
И буковки привычное скрипят,
И ангел тянет музыку за руку,
И с музыкой уходит в райский сад,
И отдаётся без причины слуху.
И тёмным спектром трогает меня
Глухая ночь в ботинках чернокнижья –
Метафорой нездешнего огня:
Поплавским Борей в мареве гашиша.
ИНТЕРПОЭЗИЯ. – 2018. – №2.
Гвоздь номера – подборки татарских поэтов: Рифата Саляхова (р. 1987), Луизы Янсуар (р.1981), Юлдуз Минуллиной (р.1985), Рузаля Мухаметшина (р.1989), Эльвиры Хадиевой (р.1989) и Лилии Гибадуллиной (р.1987). Переводы подготовили Наиль Ишмухаметов и Вадим Муратханов. Предисловие – Лилии Газизовой.
Начинается публикация с манифестарного стихотворения Саляхова:
Часто ли, друг, за бугром кругом шла голова,
И стерильность заморская виделась Родины краше?
А скажи, очень больно терзают простые слова –
Are you Russian?
Там земля под ногами чужая, чужая вода,
И ветра перемен задувают чужие, не наши.
В государстве свободы клеймо на тебе навсегда –
Made in Russia.
Ты и здесь-то не ел никогда ножек дядюшки Буша,
Не тревожит ли сон твой заморский пшеничная каша?
Это пытка, должно быть, по всякому поводу слышать –
Are you Russian?
Что в Америке люд любопытный, мой друг, что в России,
Закидают вопросами равно и молод, и стар.
Я хочу, чтоб однажды меня за границей спросили –
Are you Tatar?
Надо отметить, что некоторые поэты пишут по-русски и владеют языком в совершенстве. Вот, например, Юлдуз Минуллина с текстом, полным музыки, аллитераций и игры слов:
Но однажды
В ночи полной грудью вздохнёт,
Пробуждаясь от спячки, Идель,
Разрывая ледового панциря гнёт.
И маяк небесам озорно подмигнёт.
Зазвенит а капелла капель.
Интересен ещё Дмитрий Строцев, но только в тех текстах, где он уходит от традиционной силлабо-тоники к постконцептуализму, – это выглядит убедительнее:
откуда у парня афганская грусть
откуда у парня абхазская грусть
откуда у парня донбасская грусть
не знает
не знает
где брат его
Авель
ИНОСТРАННАЯ ЛИТЕРАТУРА. – 2018. – №3.
Марина Ефимова рассказывает о возобновившемся (после избрания Дональда Трампа в президенты США) интересе
американцев к антиутопиям. Помимо классики – «1984», «Скотный двор», «О дивный новый мир» – встречается ещё пара любопытных текстов:
«Писательница Маргарет Этвуд – единственный живой автор знаменитой антиутопии – стала героиней дня. Ее роман тридцатидвухлетней давности “Рассказ служанки” – о Новой Англии, где установился тоталитарный режим, сделавший женщин рабынями, – снова стал бестселлером, и издатель за последние три месяца допечатал 100 000 дополнительных экземпляров книги <…> А среди бестселлеров на сайте Амазона девятое место занял роман Синклера Льюиса “У нас это невозможно” – сатира 1935 года на воображаемого воинственного кандидата в президенты, популиста, который на деле оказывается демагогом фашистского толка <…> Книготорговцы и издатели, форсируя выгодный им интерес публики к залежавшимся на полках романам-антиутопиям, в аннотациях пишут прямо: “Роман «У нас это невозможно» предвещал феномен Дональда Трампа и предсказывал опасную привлекательность авторитаризма”».
ЛИТЕРАТУРНЫЙ ФАКТ. – 2018. – №7.
В.Н. Дядичев рассказывает об отношениях Маяковского и литературной группы «Резец», а также о редчайшем журнале «Спартак» и Давиде Бурлюке.
В.А. Черкасов пытается разобраться, как в газете «Возрождение» Владислав Ходасевич под псевдонимом «Гулливер» полемизировал с мемуаристами о роли Максима Горького.
А.Л. Соболев подготовил интереснейшую публикацию – мемуары, письма и дневники С.Г. Кара-Мурзы. Появляются Валерий Брюсов, Борис Койранский, Модест Дурново, Георгий Якулов, книгоиздательство «Скорпион». В качестве приложения публикуется краткая юмористическая пьеса В.Г. Лидина «Вторник у Кара-Мурзы».
Мы же приведём один эпизод из жизни художников – Георгия Якулова и Пабло Пикассо:
«Одно время Якулов был таким же баловнем московской художественной богемы, каким позже стал Есенин для богемы литературной. Жоржик был не только отличным собеседником в небольшом обществе, но прекрасно говорил и с эстрады. На излюбленных в последнее время театральных и художественных диспутах и судах он с большим успехом выступал то в роли защитника, то на амплуа прокурора, но никогда в роли
председателя или эксперта, ибо основная стихия Якулова была страстность и запальчивость, полемика, борьба и протест. Объективность и бесстрастие не были в числе его добродетелей. Бунтарство вообще является одной из самых характерных черт всей семьи Якуловых. Когда-нибудь московский мемуарист уделит немало страниц этой семье, в летописи которой есть и вызовы на дуэль председателей суда и звонкие пощечины бесчестным педагогам и много других проявлений независимости и личного достоинства (По семейному преданию, Я.Б. Якулов, защищая в суде юного М.В. Фрунзе, вызвал на дуэль председателя суда, обвинив его в несправедливом ведении дела <…>). Поэтому, когда два года тому назад из Парижа пришло сообщение о том, что Жоржик нанёс оскорбление действием известному Пикассо и что французский суд привлек Якулова к дисциплинарному взысканию, я нисколько не был удивлен. Правда, в действительности оказалось, что до пощечины дело не дошло и что Жоржик лишь словесно отхлестал зарвавшегося французского кубиста».
