Михаил Ковсан – автор комментированного перевода ТАНАХа на русский язык, ряда книг по иудаизму и литературоведческих статей. Прозаик, поэт. Автор многочисленных публикаций в интернете, двух книг прозы и трех поэтических сборников. Живет в Иерусалиме.
Апокриф
Я — Лот сын Арана, которого родил Терах, которого родил Нахор. Аран умер, когда я был ребенком, меня растил Терах, мой дед. Двух сестер моих взяли в жены братья отца: Милку взял в жены Нахор, а Иску взял в жены Аврам. Имя сестры моей не нашло милость в глазах ее мужа Аврама, Сарай ее он назвал.
Детей не было у Сарай. Я был еще мал, когда Терах, мой дед, взял сына Аврама, невестку Сарай и меня, своего внука, и пошел в землю Кнаан. На пути мы поселились в Харане, там умер Терах, мой дед. Сказал мне Аврам: «Я иду в землю Кнаан, я и Сарай, с нами пойдем». Отвечал я Авраму: «Куда еще мне идти? С тобою пойду». Думал, Аврам, у которого не было сына, мне скажет: «Лот, будь моим сыном», но он не сказал.
В месте Шхем мы поселились, чему я был рад: устал я скитаться. Но Аврам, двинувшись, снова раскинул шатер, я радовался, но недолго. Аврам на юг, дальше пошел: любил он скитаться. Был голод тяжелый, сказал Аврам, что в Египет надо идти, там много хлеба. Когда подходили к Египту, сказал мне Аврам: «Не выдай меня, я скажу, что Сарай не жена мне — сестра». Ответил: «Скажу, как велишь». Хотел добавить: отец, но не посмел. В Египте в дом Паро взяли Сарай. И постигла Паро и весь дом его болезнь страшная, многие умирали. А я жил вместе с Аврамом, никто не спрашивал о жене, а если б спросил, ответил бы, как он велел. По уходе тяжел был наш караван, много золота, серебра и скота подарил Авраму Паро, не знаю за что, а спросить не посмел. По возвращении дал мне Аврам из стада и пастухов. Хотел я сказать: «Спасибо, отец», но не посмел.
Став богатым, решив взять жену, пришел за советом. Сказал мне Аврам, что вошел я в лета, и мне решать самому. И еще он сказал, что земля широка, но вместе нам на ней тесно, его пастухи и мои пастухи в постоянном раздоре: «Ты — направо, тогда я — налево, ты — налево, тогда я — направо». Хотел ответить: «За что гонишь, отец? Не нужны мне стада, всё твое, не гони!» Не посмев, быстро ушел, чтобы он не увидел на глазах моих слезы.
Слышал, что есть прекрасные города Сдом и Амора, напоенные водами, словно сад. Раскинул шатры свои возле Сдома. С жителями города я торговал, но они были скрытными и в город чужаков не пускали. Мне нравились их одежды, их музыка манила меня, в Сдоме я хотел поселиться, но мне отвечали, что чужой не может в город проникнуть, такой закон, данный великим отцом, именем которого назван их город. Но пришли чужие, убили царя, многих жителей, а Сдом разорили. Уцелевшие спаслись на горе. Меня взяли в плен. Когда Аврам меня освободил, я хотел обнять его, но он, отстранившись, сказал, что разбил всех врагов, всё имущество мое возвратил и что я могу поселиться, где пожелаю. А я желал одного — обнять Аврама, сказать спасибо, отец, но не посмел.
Новый царь, чтобы город не был пустым, велел пустить чужаков. Много к городским воротам пришло, и важные люди решали, кого пустить жить. Мне в благодарность за спасение их Аврамом разрешили на краю города, у стены поселиться. У каждого здесь было свое ремесло: одни ткали, другие делали из ткани одежды, были красильщики, были дубильщики, были сапожники. Из Египта купцы привозили папирус, переписчики писали, а потом отдавали художникам, рисовавшим диковинных птиц и зверей, рыб и деревья. Из города увозили одежды и ткани, обувь и книги, а привозили золото, серебро, часть в царскую казну отдавали. Из этого пропитание получали жрецы, солдаты, звездочеты, музыканты, поэты и летописцы. В новомесячье жители Сдома собирались на площади слушать рассказы о звездах, слушать музыку и поэтов, а потом молились они красоте. Самым прекрасным почитали они человека, созданного из глины тем, кого называли Творцом Всемогущим, человеком, город их основавшим. В остальное время каждый трудился от зари до зари.
Был в Сдоме храм, куда вход только коренным жителям был разрешен. Мне очень хотелось узнать, что там происходит. Однажды, напоив одного старожила вином, узнал, что, молясь красоте, старожилы своих сыновей, не мальчиков уже, но еще не мужей, обнажают, юные тела умащают, благовония воскуряют и с песнопеньем вокруг них ходят кругами. Веруют жители Сдома, что однажды к ним придут юноши неземной красоты, сыновья праотца Сдома, который принес их в жертву, и даруют городу познание Божественной красоты. В небом назначенный час они придут к чужаку, в городе поселившемуся. Судьба Сдома — в руках чужака. Юношей неземной красоты выдаст он на познанье бунтующей плоти — вечно жить горожанам на этой земле, не выдаст — погибнут, познав: красота — искушенье и чудо, проклятье богов и награда.
Об Авраме доходили странные слухи, которые приносили торговые люди, его «иври» называвшие, то ли потому, что все время скитался, то ли потому, что к старости он ослеп. Говорили, хозяином всей земли себя возомнил, имена, свое и жены, переменил, теперь зовут его Авраам, а жену его Сара, что от наложницы родился сын Ишмаэль. Последний слух был всех горше: пусть отдал бы сыну наложницы всё богатство свое, лишь бы сыном своим меня, Лота, назвал.
Было однажды. Вечером у ворот я торговал вином моих лоз. Увидев, что идут два человека, приготовился вино я расхваливать. Но, вблизи увидев идущих, юношей неземной красоты, забыв о вине, говорю: «Ночь близка, в дом мой войдите, ноги омойте, ночуйте, утром продолжите путь». Отвечали: «На улице заночуем». Долго-долго уговаривал — согласились. Поели, еще не легли — слышу шум. Вышел и вижу: все жители, от малых детей до немощных старцев дом окружили, кричат: «Выведи, мы их познаем!» Рассмеялся: «Как познаете их, малые дети, как познаете, старцы седые? Не делайте зла, жители Сдома, сыновья праотца дом мой почтили! Дочери у меня, не познавшие мужа, возьмите их и познайте! Это жертва моя, подобная жертве великого Сдома! У него сыновья, а меня дочерями наградил Творец Всемогущий!» Они закричали: «Чужак, пришелец, а судит, сломайте дверь и познаем!»
Выйдя, юноши руки простерли, ломящихся ослеплением поразили. А меня в дом затащили, дверь затворили. Ослепнув, мучаясь от недоступности красоты, натыкаясь один на другого, в дом ломиться продолжали безумцы.
Сказали мне юноши: «Бери семью, и уйдем до зари». За город вывели. Удаляясь, слышали гром. Жена моя, нарушив запрет, обернулась, стала столпом соляным. Я с дочерями очнулся в пещере. С тех пор помню лишь терпкость вина и тоску по отцу Аврааму.
