Вячеслав Шаповалов родился в 1947 году во Фрунзе (ныне Бишкек). Народный поэт Киргизии. Профессор, доктор филологии, заслуженный деятель культуры КР, лауреат Государственной премии Киргизии, Русской премии и других. Автор 12 книг стихотворений и поэм, переводчик тюркской и европейской поэзии. публиковался в журналах «Арион», «Знамя», «Грузинский дом», «Дружба народов», «Иерусалимский журнал», «Интерпоэзия», «Литературный Киргизстан», «Новая Юность», «Новый берег», «Шо», «Prosodia», «Эмигрантская лира».
В 2017 году в издательстве «Воймега» вышла книга «Евроазис».
ШКОЛЬНЫЙ ВАЛЬС
Бал выпускной средь ночи на бульваре.
Фонарик есть? – тут где-то наблевали,
сотрите кровь, мы больше не враги,
ряды сомкнули, молча попрощайтесь,
покаемся – назад не возвращайтесь,
не возвращайте старые долги.
Законспектирован роман толстого
про юную наташу из ростова,
про «мир» и «мiр» и примиренье мер –
ведь летопись бесхозной русской крови,
изложенная на французской мове,
наш символ веры, хоть в итоге – хер.
Узнаем, что дано узнать изгою,
не этой жизнью преданну – другою,
той, где нет места истине нагой,
где князь андрей с отстреленной ногою
разит татар за курскою дугою –
и бьется колокольчик под дугой!
Лишь успокойте нас: мол, все мы бренны,
«черемуха» родит нам флёр гангрены,
и пахнет гнилью время перемен,
и сплевывают нищие камены,
и спят с тореадорами кармены:
нырки и крены и в итоге хрен.
Эх, пронеслись, алмазные, в чахотке
то выборы, то танки по чукотке,
с победою все тех же ермаков! –
не зря же там, где полегли иваны,
друг другу гланды вырезают кланы,
не скинув камуфляжных башлыков.
История, мы твой барак тифозный
в испарине вспомянем коматозной
как некий знак: вот здесь – Земля Отцов.
Не зря мы поколеньями томились:
калашников – нам всем однофамилец,
а мы – шеренга дружных мертвецов.
Открой, конвой, нам бал в Колонном зале!
Нам папы с мамами всё рассказали –
и каждый страх свой в генах передал.
Мир плачет в ритме вальса выпускного.
И сыплют соль земли.
И снится снова
все тот же сон, где всем – один финал.
ГРУППОВОЙ ПОРТРЕТ
вынырнув из интернета руки впотьмах разбросав
там где застыли вполсвета лики родных в образах
старое фото без грусти по именам нас зовет
в маленьком городе фрунзе улица юных сирот
где-то там наши невесты мы не ходили в детсад
чьи-то отцы неизвестны чьи-то по тюрьмам сидят
сонное зарево зноя маркс бородат и сердит
небо грохочет за мною юный гагарин летит
эхо небес оседает необратимая пыль
из ничего созидает время печаль и ковыль
парнокопытных фламинго к звездам полет ломовой
физик валерка ломидзе молча качнет головой
старший из нас он не промах споро шагает во тьму
шепчет на быстрых нейтронах хмурый реактор ему
в чистых холодных ущельях в тихом раскосом мирке
гений избушек замшелых старый этюдник в руке
жорка макаров рисует кисть молодую берёт
выжечь палитру рискует нежная астма берёз
с ними увидевший чудищ век я бреду по селу
спросят меня третьим будешь буду отвечу всему
злобные злаков колосья хищная нежность серпа
чёрные дыры колодцев чуждых надежд черепа
тянется между мирами в каменном русле река
как далеко умиранье как эта жизнь коротка
дней пересчитанных добрых не истощился запас
целится молча фотограф вечность приветствует нас
МАТРИЦА
не ищи за деревьями леса
а в песках мановенья воды
всё что в нас тяжелее железа
только отзвук погибшей звезды
только отсвет вселенной багровой
где мгновеньями вечность качнём
мы бездомное пламя сверхновой
злая искорка в небе ночном
смутный разум впотьмах разметала
зов сирот исчезающий свет
лишь ментальная тяжесть металла
нас уверит что нас уже нет
это знанье недолго продлится
краткий разум в награду зачти
матерь матрица злая таблица
первосмыслов слепые зрачки
СОПРАНО
не тишиною нет но глухотою
бессвязных мыслей и ночных тревог
измучен – я дрожал над запятою
и кто бы знал что надиктует Бог
но Голос был вначале а не Слово
и Божий дух был бессловесно нем
и мирозданье сотрясло от зова
беззвучного но ведомого всем
бездомной грустью ширью океана
жизнь наполнялась в тот случайный час
когда над залом алый свет сопрано
победно разгорался и не гас
и слышала вселенная немая
как ясный луч пронизывает тьму
неведомому таинству внимая
и силе не подвластной никому
АВИАЭТЮД
Подобно Господу, небесный
пересекаю интерьер…
Э. Межелайтис
Вгляжусь однажды в одинаковые
миры, в их бедных душ бедлам,
в их замышлений клетки раковые –
на кой я их лепил, болван! –
склонюсь над скоротечной сутолокой
инакомысленных трудов,
над их посуточною судорогой,
над протоплазмой городов,
над малостью – прослыть творением,
над болью – побывать творцом
приматов, истомленных временем,
над юношей с моим лицом.
Надежды первой тень парящую
узрев в несотворенный миг,
пусть! – отымаю длань творящую,
стираю скользкий черновик.
Прощай, судьба моя возлюбленная –
зима, и осень, и весна,
до сотворения загубленная
в столпотворении страна,
ее леса с ночными просеками,
селений злобных нищий рай,
и небо, небо, небо с просверками
галактик и вороньих стай! –
оно, глубокое до обморока,
и век продлит, и дождь прольет…
Не глядя, суну руку в облако –
найду пропавший самолет
и, крылышки к хвосту привинчивая,
скорлупке, полной смертных тел,
смахнув слезу, шепну привычное:
«Не дергайся. Ты – прилетел».
