Александр Беляков родился в 1962 году. Окончил математический факультет Ярославского университета (1984), работал программистом, журналистом, редактором на радио и телевидении. Начал печататься в 1988 году, в 1992 году выпустил первую книгу стихов «Ковчег неуюта». Далее последовали сборники «Зимовье» (1995), «Эра аэра» (1998), «Книга стихотворений» (2001), «Бесследные марши» (2006) и «Углекислые сны» (2010), «Ротация секретных экспедиций» (2015), публикации в журналах «Знамя», «Дружба народов», «Воздух», на сайте «Новая Камера хранения». Публиковал также переводы поэзии (А.Э. Хаусмен, Аллен Тейт и др.). В 2012 году удостоен премии-стипендии Фонда памяти Иосифа Бродского.
* * *
Не добытчик, а вечный лазутчик,
Перебежчик к чужим от чужих,
Я приветствую звоном получек
Свой бездомный, взъерошенный стих.
В утлом звоне — ни склада, ни лада,
Поступь рваная, выпад цепной,
Нищих лет родовая надсада,
Быстрый танец над бездной-страной.
То ли менеджер, то ли продюсер,
А вернее всего — раздолбай,
Ворошу геральдический мусор,
Накликаю просроченный рай.
По губерниям прыгаю белкой,
Строю глазки, сгибаюсь в дугу,
Пью в каптерках, ворую по мелкой,
Засыпаю на каждом шагу.
Зависть белая, желчь голубая
Беспощадные песни поют,
И двоится судьба столбовая,
Распирая непрочный приют.
* * *
Мне хорошо, потому что
Утром, перед работой,
Взял и заехал к Ваське —
Разбудил, курили на кухне,
Пили чай с овсяным печеньем.
Мне хорошо, потому что
Вечером, после работы,
Пили с Корнеичем в «Жопе»
Рябину на коньяке —
Наговорились вдоволь.
Мне хорошо, потому что
Новое стихотворенье
Понравилось им обоим…
Или они притворились,
Чтоб сделать мне хорошо.
* * *
Жена ларёшника, копчёная юла,
Напела, напылила — не дала.
В конце четвёртого квартала
Жена бюджетника так вяло
Дала, что лучше б не давала.
Натура — лес. Там дура сеет лекс,
Мятежный бови кличет йови.
Там неопознанный рефлекс
Подбрасывают до небес
Домкраты тектонической любови.
Катись, разменная монета,
От менуэта до минета!
Встречай серебряной усмешкой
Случайной воли благодать:
Валяться с отрешённой решкой,
Орлом налево выпадать.
* * *
Поэт считает чёрный нал, —
Он государство наебал.
Гордыня распирает грудь:
Почетно зверя обмануть!
Цветёт за окнами чернуха.
Залётный ангел шепчет в ухо:
«Молчи, скрывайся и таи
Доходы скромные свои.
Кому ты здесь? Зачем ты здесь?
Терпи и жди благую весть».
Поэт в ответ: «Хранитель мой,
Не дремлет мытарь мировой.
За каждый звук, за каждый слог
Он кровью стребует налог.
Ужо тебе, и мне ужо…»
Свежо предание, свежо.
* * *
По улице имени палача,
С карманами, полными сорных слов,
И справкой от лечащего врача
О том, что хронически нездоров.
Шарманка взамен триумфальных труб,
Сивуха взамен благородных вин,
А в небе кочует имперский труп,
Похожий на вражеский цеппелин.
ПАМЯТНИК
Душа имела форму шара.
Она летала и дышала,
Пока зашоренные дали
Ей форму куба не придали.
Лежит, темна и угловата,
В лучах имперского заката.
Надгробье или знак протеста?
Ее уже не сдвинуть с места.
* * *
Ни в службу, ни в дружбу, ни в родину-мать
Не мог, не хотел, не умею впадать.
Конторы, архангелы, люди,
Простите иуде!
Сухой колобок укатился домой,
Дневной теремок нарядился тюрьмой,
И вервие ластится к вые
Уже не впервые.
Из хищных известий и жвачных забот
Такое удушье над сердцем встаёт,
Что корчится речь испитая,
В молчанье впадая.
* * *
День сегодня какой-то резиновый,
И окрестность — на редкость нарядная.
Я забил на работу осиновый,
Потому что она плотоядная.
К оборотному стулу привязанный,
Изучаю цвета без названия:
Цвет обоев, туманный и смазанный,
И безоблачный цвет мироздания.
* * *
Говнистым девушкам я больше не потатчик.
Блаженство их сомнительных подачек
Не выпишет рассудку бюллетень, —
Жаль времени и шевелиться лень.
Я запер изнутри свою тюрьму.
На тёплых нарах — всех по одному:
Шьет женщина, ребёнок кашу ест —
Все на местах, и нет свободных мест.
Война ещё юна, а я уже
В осаде на последнем этаже
С небритой рожей ощущаю кожей:
Граница нашей Родины — в прихожей.
* * *
Вышел месяц из ума.
Здравствуй, матушка-зима!
Мой тотем в тумане скок,
Искры гаснут из-под ног.
Светит месяц, светит як.
Ты не пой военных бяк!
То не ветер ветку в лоб,
То моё сердечко стоп.
* * *
Чему эта мгла научить могла?
Смиренью чиновничьего стола,
Старанью кухонного ножа,
Молчанью книжного стеллажа,
Горячности байховой без нужды,
Надёжности пледа ледащим днём…
Затюкает сердце, и вспомнишь ты,
Что души вещей обитают в нём.
* * *
анненский крест одышливый
тихий мороз введенский
из оборота вышли мы
стёртыми не по-детски
кто опознает призраков
после мирской атаки?
вместо первичных признаков
лишь водяные знаки
* * *
Кафку мучила козявка.
Молодым остался Кафка.
Раздавить её не мог,
Потому что не дал Бог.
Рыбарями закавычен,
Фыркал в омуте Добычин.
Он бы плакал, господа,
Да кругом и так вода!
В землю каменную бросьте
Кости Вагинова Кости, —
На развалинах минут
Изваяньями взойдут.
В чаше чистого озона
Брезжит роща Аронзона:
Райский берег, майский храм,
Скачут дети по холмам!
* * *
цветёт на камне циферблат
поёт под камнем ключ
но воздух горек от цитат
и окоём колюч
из тверди высунут на треть
не начинай опять
ведь циферблата не стереть
а камня не поднять
* * *
пикник в аллее безголовых женщин
(безликих не целуют — только славят)
гнев сладок избиением кумиров
даёшь глоток живительного свинства!
горазда глина мраморы хулить
пристроили снегурку в кочегарку
чудовище в будильники одето
красавице не выспаться в гробу
опять изба нагрелась докрасна
несём невыносимое на вынос
но истинный язык ведёт в тупик
и только пленный знает кто здесь пленный
скорее мох обнимет скомороха
чем это небо упадёт в стакан
пора любить поношенную тень
за шутовскую джигу за плечами
* * *
всё есть у города сего
он весь — нашествие картинок
но может быть важней всего
смотреть в метро на свой ботинок
как совершенный дуболом
стоять без желчи и елея
не сожалея о былом
грядущего не вожделея
ноябрь 2012, Рим,
Трастевере-Челимонтана
* * *
флагманский шатл выжил один за всех
корпус оплавлен — ни выбраться ни войти
меру частот затопило море помех
силы небесные сбились видать с пути
больше никто никому не отдаст приказ
ветхая память последний живой связник
кем они стали и как им сейчас без нас?
может быть даже хуже чем нам без них
* * *
три гуманоида
смерды запретной зоны
бродят в магнитных полях до хвостов раздеты
волчьим очам отдав окрестные бездны
первый астральным телом стрижёт газоны
второй представляет угрозу для всей планеты
способности третьего прекрасны и бесполезны
* * *
сюртуки выходят на сиртаки
от личин неотличимы лики
тики переваривают таки
улицы попрятали улики
будущее тает под сурдинку
фабула рассыпалась на части
если плавно высветлить картинку
в кадре остаётся только счастье
