Елена Иваницкая
Филолог, педагог, прозаик, критик. Родилась и училась в Ростове-на-Дону. Преподавала в Ростовском университете и в Институте международного права и экономики им. Грибоедова. Автор нескольких книг прозы. Публиковалась как литературный критик и публицист в газетах «Будни», «Первое сентября», «Общая газета», «Новая газета», в журналах «Знамя , «Октябрь», «Дружба народов», «Вопросы литературы», «Нева», в сетевых изданиях «Русский журнал», «Лиterraтура» и др. Лауреат премии журнала «Октябрь» за 1995 год. Живет в Москве.
Автор фото Ольги Бугославской – Анатолий Степаненко, автор фото Елены Погорелой – Сергей Чередниченко.
ЛИТЕРАТУРНАЯ КРИТИКА:
ПРАВА САМОЗВАНСТВА ИЛИ ПРАВОТА ЭКСПЕРТИЗЫ?
«Заводишь профиль в соцсети, начинаешь вести персональный блог, регистрируешь свой интернет-видеоканал – и ты уже критик, колумнист, обозреватель. Устанавливается формат автолегитимности любого высказывания – достаточно лишь его обнародования, публичной фиксации. При таком порядке вещей институция экспертизы не то чтобы вовсе отмирает, но становится отчасти фикцией» (Юлия Щербинина. Поиски скакуна (об экспертизе литературного творчества). – Знамя, 2014, 12).
«…школьная или любительская, подчас импрессионистическая, подчас – наукообразная литературная рефлексия. Её почему-то принимают за критику, – сначала сами авторы, потом редакции журналов, а потом и читатели. В результате происходит размывание границ профессионального поля и, в конечном счёте, исчезновение профессиональной критики как института» (Инна Булкина. Критика.ру. – Знамя, 2016, 12).
«Эти сайты [Стихи.ру, Проза.ру.- Е. И.] организуются и наполняются энтузиастами ((некоторых по старинке можно назвать графоманами — исходя из прямого, не оценочного смысла этого слова), беззаветно преданными делу литературы, но уничтожающими границы профессионального подхода» (Наталья Иванова. Такова литературная жизнь. – М.: Б.-С.-Г.-пресс, 2017. с. 530).
Новые возможности и формы существования «разговора о литературе» на немодерируемых интернет-площадках размывают критерии профессионализма. «Textura» предложила нашим респондентам задуматься над вопросами:
- Кто, что и как удостоверяет сегодня профессионализм литературного критика?
- По каким критериям мы сегодня можем отличить «настоящего» литературного критика от «самозваного»?
В опросе участвуют Наталья ИВАНОВА, Ольга БУГОСЛАВСКАЯ, Константин ФРУМКИН, Елена ПОГОРЕЛАЯ, Лев УСЫСКИН, Никита ГЛАДИЛИН, Анатолий КОРОЛЁВ, Андрей ТИМОФЕЕВ
Идея опроса, составление и предисловие – Елены ИВАНИЦКОЙ
Наталья ИВАНОВА, литературный критик, доктор филологических наук, заместитель главного редактора журнала «Знамя»:
- Один скажет словцо, бросит фразочку, подмигнёт словечком, и уже видно – профессионал. А другой – пишет, и много пишет, и подробнейше излагает, – и всё равно не критик, а самозванец. Впрочем, ежели и в царях обманывались, принимая самозванцев за престолонаследников, то что говорить о критиках…
Что поразило почти все сферы нашего общественного – и соответственно литературного – организма? Имитация и подмена. Читательские восторги, разочарования или всхлипы появляются на книжных сайтах под рубрикой «рецензии», хотя представляют собой никак не рецензии, а эмоциональные отклики, далёкие от профессионализма. Что же удостоверяет профессионализм, отделяет критику от отзыва читателя, «домашнее литературоведение» от филологии? Какой инструментарий необходим литературному критику?
Невозможен «музыкальный критик» без слуха, без владения музыковедческим аппаратом. Неспособный отличить замечательное исполнение от провального, того, где оркестр сфальшивил. А в области литературы – даже постоянные газетные критики фальшивыми голосами нахваливают полуграфоманские книги, которые по каким-то неведомым причинам близки их сердцу (или сердцу газетного редактора, или самой газете – в её идеологическом направлении), и тут же чрезвычайно строго снимают штаны с настоящего, серьёзного писателя, чем-то (опять-таки сердцу – или газете – или редактору) не угодившего. Непредставим «балетный критик», выпячивающий своего Тютькина на фоне Барышникова, подтасовывающий карты, – мол, «а мне нравится», а это всё дело вкуса: мол, кому по нраву солёный рыжик, а кому трюфель. Типа «я так вижу». Непредставим искусствовед, судящий сегодня об актуальном искусстве по понятиям передвижников. А у критиков литературных, особенно в Интернете, благо он безразмерен, – так называемых, – возможно всё. Впрочем, эта беда распространилась не только на интернет-пространство.
- Профессионализм литературного критика удостоверяется аналитичностью подхода, точностью представления произведения. Честностью отношения к текстам, книгам, публикациям в журналах, на которых он(а) сосредоточивает своё, а значит и читательское внимание.
Профессиональная заповедь: не искажать смыслы в угоду своей концепции и своим убеждениям. А у кого их нет – понятиям.
Ещё одна заповедь из важнейших: не бежать с оценкой впереди паровоза, то есть анализа.
Настоящего критика всегда можно отличить по полноценному литературному контексту его суждений, контексту, к которому он постоянно – и легко – апеллирует, при этом его не акцентируя, просто «имея в виду». Необходимый настоящему критику контекст всегда при нём. Начитанность литературного критика уподоблю насмотренности кино- или театрального критика: сразу видно, по нескольким строкам – этот критик находится внутри кинопроцесса или не очень-то в нём ориентируется. Причём контекст должен быть и по вертикали, и по горизонтали. Мой университетский преподаватель, Владимир Николаевич Турбин, в одной из своих ипостасей был провокативным критиком, – так вот, он учил, что перед тем как написать рецензию, надо в идеале прочесть всё, чтó было об этом авторе и об этой книге уже сказано. Или по крайней мере стремиться к этому.
На самом деле сейчас получила широкое распространение «самодельная критика». Это как у Шукшина в рассказе «Срезал»: Глеб Капустин всегда готов с наслаждением поставить на место умника-профессионала, теперь ещё и при одобрении интернет-публики.
Ну и последнее, а на самом деле первое условие и первый критерий: талант и свобода. Быть настоящим критиком – редкий литературный дар, всё равно как быть поэтом, прозаиком или драматургом. (Разумеется, если речь идет о настоящих). Профессиональных филологов – много, и каждый год каждый университет на своём филологическом факультете готовит им новую профессиональную смену; а настоящих критиков – мало. Как думаете, почему?
Ольга БУГОСЛАВСКАЯ, литературный критик:
- Полагаю, что, в первую очередь, удостоверяют редакторы, публикующие тексты того или иного критика во вверенных им изданиях. Теоретически сегодня критик имеет возможность обращаться к читающей публике напрямую, минуя посредников. Однако, как показывает практика, всерьёз позволить себе это могут только профессионалы с именем, уже имеющие долгую историю сотрудничества с авторитетными изданиями.
- Отвечая на данный вопрос, необходимо перечислить наиболее значимые требования, которым профессиональный критик обязан соответствовать. Заранее прошу прощения за злоупотребление словом «должен».
Во-первых, критик должен быть филологом, профессиональным литературоведом, хорошо знакомым с теорией и историей литературы. Его задача состоит в том, чтобы проанализировать произведение и поставить его в соответствующий контекст, как современный, так и исторический. Критическая статья в конечном виде может и не содержать литературоведческого анализа или экскурса в историю, но на предварительном этапе работы и то, и другое должно быть сделано.
Во-вторых, критику необходимо следить за литературной ситуацией в целом. Знакомство с творчеством Виктора Пелевина, к примеру, не даёт , увы, основания для профессионального суждения о нём. От профессионала требуется понимание того, какое место романы Пелевина занимают в общем литературном процессе.
В-третьих, профессиональный критик прекрасно осознаёт границы своих возможностей и своей компетенции. Он обязательно выбирает специализацию и не пытается писать обо всём. Профессионал, как правило, занимается либо прозой, либо поэзией, литературой либо отечественной, либо зарубежной, либо взрослой, либо детской и так далее. При этом ещё нужно учесть, что, например, критику, который берётся оценивать качество перевода, необходимо прочитать произведение и в оригинале тоже. Широта диапазона может варьироваться, но полноценно следить за происходящим во всех сегментах невозможно. Слишком велик поток.
В-четвёртых, замечательно, если критик сам умеет хорошо писать. В идеале ему необходимо выработать собственный узнаваемый авторский стиль. Настоящий критик интересен публике сам по себе, а не только в качестве связующего звена между писателем и читателем.
В-пятых, критик, конечно, обязан отличать объективную оценку от «нравится – не нравится» и личных предпочтений. Критик может не любить детективный жанр, но не должен на этом основании априори объявлять плохим любой детектив.
В-шестых, профессиональная оценка требует аргументации. Критик-профессионал не напишет: «Читайте этот роман, потому что он мне понравился», или: «Это потрясающая книга, всем рекомендую».
И, наконец, базовое требование – критик элементарно должен уметь читать. Он не имеет права, как это иной раз делают любители, читая произведение, цепляться за ключевые по его представлениям слова, затем строить, отталкиваясь от них, какие-то свои ассоциативные ряды и уже на их основе сооружать собственную конструкцию, далёкую от оригинала, чтобы затем вступить с ней в отчаянный спор. Критик обязан слышать автора и понимать, что тот говорит. Слышать то, что прозвучало в произведении, как это принято называть, помимо воли автора, критику тоже не мешает.
Работа критика – дело не самое простое. Абсолютно любой читатель, разумеется, имеет полное право высказать своё мнение о прочитанной книге. И чем больше будет озвучено мнений, тем, безусловно, лучше. Если вы обратитесь к отзывам, которые оставляют читатели на сайтах книжных магазинов, то обнаружите множество интереснейших рецензий. Излишне говорить о том, насколько это хорошо и важно. Профессиональная критика ни в коем случае не должна исключать любительские отзывы, но и любители не должны вытеснять профессионалов. Литература живёт и функционирует в сложном культурном пространстве, на разных его уровнях, и любое упрощение этой модели станет плохим признаком.
Однако профессиональное суждение от дилетантского отличить очень просто. Если автор пишет об историческом романе, всегда понятно, читал ли он другие исторические романы или нет. Если читатель оценивает новый роман Пелевина, очевидно, известно ли ему также творчество Сорокина, Ерофеева и других. И даже если в тексте не упомянуты литературоведческие термины, всегда, тем не менее, ясно, знаком автор с ними или нет.
Константин ФРУМКИН, журналист, культуролог, шеф-редактор журнала «Инвест-Форсайт»:
- Первый вопрос сформулирован в понятиях, которые нечто обозначали в социальных реалиях прошлого, но теперь во многом устарели – и так, как и в случае с понятием «интеллигенция», их употребление сегодня требует серьёзных размышлений о том, как же их можно «конвертировать» в актуальные описания реальности.
Начать разговор о критике надо с указания на тот факт, что это слово («критика») обозначает не только «род занятий», но и некий литературный эссеистический жанр. И здесь возникает две проблемы. Первая – что тексты этого жанра могут в большом количестве встречаться в творчестве некоего литератора, однако не определять общий характер этого творчества и не быть в нём доминирующими. Вторая проблема – что определение границ этого жанра издавна считается довольно проблематичным.
Прежде всего, существует давняя напряжённость в разграничении «критики» и «рецензирования». Еще в 1980-х годах, отвечая на вопрос «Литературной газеты» о главных проблемах литературы, Булат Окуджава сказал, что слишком много рецензентов, которые считают себя критиками. Однако, несмотря на наличие давней традиции жанрового отграничения критики от рецензирования, сегодня по факту очень часто критиком называют человека, систематически пишущего рецензии, и с этой практикой тоже надо считаться. Также проблематично разграничение литературной критики и литературоведения, в особенности популярного литературоведения, публикующегося на страницах литературных журналов и подобных им ресурсов. Тут иногда критерием разграничения служит эпоха разбираемого писателя: критикой называют статьи о современниках, а литературоведением – о классиках.
Ещё более запутан вопрос о «профессии критика». В полном смысле слова профессии критика в России не существует, то есть не существует в том смысле, в котором существует, скажем, профессия врача. Последняя включает в себя набор определённых элементов: 1) профессиональное образование; 2) соответствующая этому образованию и предопределяемая им работа; 3) признаваемые коллегами и официальными инстанциями компетенции; 4) наличие основного источника дохода, связанного с работой по специальности. Есть четыре «угла» профессионализма: образование+трудоустройство+признанная компетенция+источник дохода. В случае с литературной критикой такого гармоничного сочетания элементов нет.
А что есть? Есть некоторое количество людей, которые время от времени публикуют тексты, которые могут быть классифицированы как литературно-критические – с теми оговорками о границах жанра, о которых сказано выше. При этом в эпоху интернета становится проблематичным и расплывчатым даже понятие «публикуют», ибо публиковать можно на своей собственной сетевой странице. Автор этих строк такие тексты иногда тоже публикует. Сам я себя критиком не называю, но в аннотациях к статьям в литературных журналах меня иногда представляют как «в том числе критика». Есть некоторые критерии, с помощью которых мы могли бы судить о профессионализме критика. К числу этих критериев относятся: регулярность и частота публикации критических текстов; высокая доля затрат времени на изготовление таких текстов в общем бюджете рабочего времени человека; большая доля доходов от публикации таких текстов в совокупном доходе автора; востребованность текстов данного автора со стороны публикующих ресурсов; мастерство и компетентность, признаваемая в литературных кругах; известность в литературных кругах.
Любой из этих критериев можно использовать для идентификации «профессионализма» авторов критических текстов, однако нет понятного консенсуса, какой из критериев или какое их сочетание определяют статус профессионала в этой сфере. Поэтому на заданный вопрос нет ответа, но можно сказать, чем в принципе можно руководствоваться, если мы хотим оперировать подобными статусами. И ещё раз повторю, что авторы регулярно публикующихся рецензий наиболее часто удостаиваются наименования «профессиональных критиков».
- На второй вопрос также нельзя дать однозначного ответа хотя бы потому, что непонятно, кто те «мы», от лица которых можно выносить суждения о компетентности критиков. «Мы» бывают разные. В литературе оценка качества текста – в том числе литературно-критического – довольно субъективна. Критик, который пишет для другой страты читателей, в том числе для страты читателей менее подготовленных, менее образованных, не перестаёт быть профессионалом своего рода. В фантастике, например, есть собственные критики, с собственными каналами для публикации и собственными конкурсами. Ну а в общем, всё, что я мог сказать про критерии профессионализма в критике, я сказал в ответе на первый вопрос.
Елена ПОГОРЕЛАЯ, литературный критик, редактор отдела современной литературы журнала «Вопросы литературы»:
- Ещё пару лет назад я бы ответила, что главным образом институт издательств и толстых журналов. Сегодня скажу по-другому: профессионализм критика определяется количеством и качеством ресурсов, заинтересованных в сотрудничестве с ним. Я имею в виду не только журнальные и сетевые ресурсы, но и любые площадки высказывания, в том числе лекции, выступления, радио и телевидение. Сейчас критика постепенно выходит из внутрицехового пространства на разговор с читателем, соприкасается и взаимодействует с риторикой, педагогикой, психологией etc. Публичные лекции, книжная колумнистика, библиотерапия и прочее – это ведь тоже критика, которая часто востребованнее, чем более узкий формат. Мне кажется, критика нового поколения должна владеть самыми разными жанрами и форматами, но – не теряя при этом изначальной филологической базы, без которой даже самый острый отклик оказывается привязан к определённому поводу и не обретает самостоятельного значения.
- Да вот как раз по этим критериям – по самостоятельности высказывания и по владению контекстом. Настоящая критика всегда контекстуальна, она не просто высказывается о тексте, но встраивает его в некую целостную систему. Задача любителя, постящего реплику «по поводу» в блоге либо читательский отзыв на книжном сайте, – выразить собственное впечатление; задача профессионального критика – восстановить контекст, определить место текста в «горизонтальном» (среди современников по литпроцессу) и «вертикальном» (среди произведений-предшественников) ряду. Поскольку «не человек пишет стихотворение, а каждое предыдущее стихотворение пишет следующее» (И. Бродский), только такое высказывание, имеющее в виду и предыдущий, и следующий тексты, имеет шанс на самостоятельное, не привязанное к произведению-поводу литературное существование.
Лев УСЫСКИН, прозаик, эссеист, публицист:
Как я вижу литературных критиков? Если грубо, то пишущих о текущей литературе можно поделить на три группы.
Первая – это собственно критики: то есть люди, претендующие на знакомство со всем сколько-нибудь значительным из вновь вышедшего и способные проинформировать своих читателей о том, на какой полке какая из новых книг должна стоять. Это в наши дни достаточно самоотверженная деятельность – если ей заниматься честно, то есть действительно читать то, что следует читать. Просто потому, что приходится в таком случае читать очень много плохого и скучного. Я с трудом могу вообразить себя в подобной роли – полагаю, что и самим критикам нелегко. Помню, Михаил Эдельштейн как-то в интервью сказал, что ощущал некоторую противоестественность этого занятия до тех пор, пока не стал работать в редакции словаря «Русские писатели 19 века» и не увидел, что даже откровенные графоманы с течением времени обретают некоторый, если не литературный, то хотя бы исторический смысл. С другой стороны, у критиков этой группы есть три способа схалтурить.
Первый – не читать до конца разбираемое произведение, ограничившись пролистыванием и составлением на основе этого некого мнения. Второй способ – ограничить круг отслеживаемых публикаций. Третий же – самый тонкий. Отказать автору в праве на углубленное осмысление его произведения. Ну то есть как – если вы Лев Толстой, то, пожалуй, стоит потратить время на поиск смыслов и аллюзий, не заметных при беглом чтении. А если вы Толя Левсой – то всё, что вы хотели сказать в своём романе, должно считываться синхронно с первым прочтением этого романа в вагоне метро. Претендовать на более глубокое и времязатратное знакомство с вашими работами вы не имеете права. Или иначе: с Толстым – читатель играет по правилам автора. С Левсым – он сам по правилам читателя. Хотя в некотором смысле это – развитие первого способа схалтурить.
Вторая группа критиков – это на самом деле не критики, а литературоведы. Они реализуют свои творческие задачи, взяв в качестве материала текущую словесность. Белинские, хе-хе. Когда Белинский писал о Пушкине – это ни грамма не прибавляло к пониманию Пушкина, но ловко выводило взгляды самого Белинского. И это могло быть кому-то интересно и ценно. Разумеется, писателю обычно лестно, когда о его работах пишет подобный человек – хотя бы потому, что здесь писатель оказывается в некоем серьёзном контексте и, как правило, удостаивается более длительного обдумывания, нежели в каком-нибудь регулярном обзоре журнальной прозы.
И третья группа – это дилетанты. Чаще всего сами писатели, решившие что-то высказать про написанное коллегами. В этой шкуре мне приходилось бывать – ничего в подобном действии зазорного нету, если только оно не продиктовано цеховым кумовством. Если захотелось что-то сказать содержательное, привлечь внимание к чему-либо, вниманием обделённому, – то отчего бы не сделать это. Важно не воображать себя при этом профессиональным критиком или литературоведом – и тогда всё получится. Впрочем, помню такой случай из собственной практики: написал для «Октября» небольшую статейку про рассказы Алексея Торка – замечательного писателя, живущего в Бишкеке и мало кому известного. Мотивацией было – просто привлечь внимание к обойдённому вниманием хорошему. Если б эту задачу решил профессиональный критик – я бы с радостью занялся чем-нибудь другим, никаких здесь авторских амбиций.
Никита ГЛАДИЛИН, доктор филологических наук, доцент Литературного института им. А. М. Горького:
- Кто, что и как удостоверяет сегодня профессионализм литературного критика?
Отвечая на этот вопрос, неизбежно буду пристрастен. Дело в том, что мой роман «Остров традиции», писавшийся 25 лет и изданный в 2013 г. в издательстве «Нестор-История», критикой абсолютно не замечен, если не считать единственной платной рецензии в «Книжном обозрении». Как литературовед, доктор филологических наук, преподаватель Литинститута, смею полагать, что в литературе кое-что понимаю, графоманию от качественного текста отличаю и вправе считать, что мой роман заслуживает большего. Может быть, дело в том, что я не сплю с критикессами и не пью с критиками? Я уже склоняюсь именно к такому объяснению…
В связи с названным обстоятельством следующим моим тезисом с неизбежностью должно быть то, что современные литературные критики – сплошь самозванцы и непрофессионалы. Но так далеко моя паранойя ещё не зашла. Я бы начал с другого конца, со слова «сегодня» в заданном вопросе. А вчера, позавчера, 200 лет назад кто удостоверял профессионализм критика? Были и есть, конечно, критики с соответствующим дипломом, но у Белинского и Сент-Бёва такого диплома не было. Поэтому вопрос, очевидно, следует понимать не в модальном значении «кто должен (имеет право) удостоверять профессионализм критиков?», а в буквальном: «кто (сегодня) делает это»? В том-то и дело, что кто угодно, любой читатель с претензией. При этом литература по природе своей иерархична, в ней есть короли, есть свита и есть простонародье. И в литературной критике когда-то наблюдалось то же самое. Учреждение таких институций как Совпис, Литфонд и толстые журналы преследовало, среди прочего, ту же цель: сохранять иерархическую вертикаль в литературе. Инерция этой вертикали сохраняется доднесь: у интеллигентного читателя веры критику из малотиражного, но толстого журнала гораздо больше, чем щелкопёру из популярного сетевого издания. Но интеллигентный читатель постепенно вымирает, вертикаль разрушается, литература превращается в горизонтальную структуру, а с ней, увы, и литературная критика.
- Не раз задавался схожим вопросом: как отличить «настоящего» писателя от «самозваного»? Со временем понял, что ответ на подобные вопросы – сам в каком-то смысле литература: чем более (художественно) убедительны аргументы, тем больше шансов принять их на веру. Поэтому никаких объективных критериев не вижу, приведу субъективные:
– Литературная критика для меня «хороша» только тогда, когда она – хорошая литература. Вынужденный теперь объяснять, что такое «хорошая литература», выскажу субъективную точку зрения: прежде всего это неожиданные и непредвиденные приключения родного языка, и чем более простыми методами эта неожиданность/непредвиденность достигается, тем лучше. Каждая фраза (или соседство двух фраз) должна вызывать лёгкое приятное изумление, критический очерк должен иметь чёткую драматургию, внятный сюжет, в меру эффектную концовку. Да-да, чувство меры также должно присутствовать, но как его дефинировать, кодифицировать?
– Верно как для литературы, так и для литературной критики: читатель должен сопереживать автору и его герою (критикуемому), воспринимать его как живого, интересного, современного собеседника. В идеале художественная критика должна передавать не букву, но дух критикуемого произведения, воспроизводить его колорит, его дыхание, его посыл. Качественная литературная критика должна быть конгениальна хорошей литературе и тянуть за собой плохую и среднюю, потому что даже «плохой» и «средний» текст – необходимые и неотъемлемые главки великого мегатекста бытия и как таковые заслуживают пристального интереса и доброжелательного, если не благоговейного отношения. Идеальный критик благоговеет перед любым текстом.
– В критике, как и в литературе, должна, присутствовать изрядная доза «неистовства» (как у «неистового Виссариона»). Никакой претензии на объективность, но захваченность текстом, помноженная на темперамент.
– Литературный критик должен обладать широкой «общей культурой», уметь соотносить критикуемый текст со всем корпусом мировой литературы и внелитературным контекстом. Но, в отличие от литературоведа, он не имеет права быть академичным, скучным, его путь – не поиск объективной истины, а сотворчество. Как-то так…
Анатолий КОРОЛЁВ, прозаик, драматург, эссеист, доцент Литературного института им. А. М. Горького:
На мой вкус, поставленные вопросы почти что бессмысленны, потому что они ни о чём не спрашивают… да, форма разговора о литературе изменилась, ну и что? Ведь суть разговора осталась прежней. Оценка изначально есть род продажи продукта, часть рекламной стратегии, и текст писателя ничем не отличается от очередной разновидности смартфона.
В советские времена суд литературной критики был для меня чем-то вроде лабиринта на чердаке в романе Кафки «Процесс», цель суда судить, вывод неважен, либо присудить автора к смерти, либо его оправдать. Итог не имеет значения для рекламодателя итогов: любой вывод – награда суда.
Сегодня крышу с лабиринта снесло, и он висит в воздухе в виде облака интернет-площадки на чердаке интернета, ну и что? Да, чердаки судов размножились как грибы после дождя. Это факт, но! Но суть процесса в зале суда никак не изменилась – приговор критики определяет только стоимость продукта и не имеет никакого отношения к его качеству. Чистая пиар-акция. Реклама без границ. Размытость стен только расширяет поле суждения, тут любое сужение против правил рекламы. Восстановить иерархию процесса? Абсурд. Само существование телесной точки в виде литературного критика бессмысленно в полях интернета, как существование какого-нибудь одного пикселя. У реплики есть только права реплики. Даже если это общее мнение некой интернет-площадки – это реплика. Значение имеет только фон, шум, но это значения помехи. Реклама не нуждается в авторстве слогана.
Вопрос об удостоверении критика авторитетным удостоверением мне кажется тоже бессмысленным. Как и вопрос о том, как отличить настоящего (царя) от самозванца (выскочки)… Права самозванства не нуждаются в правоте вызова. О каком профессионализме интернета можно говорить, если суть его именно непрофессионализм? Критерии самозванства? – ей-ей – это нонсенс.
Одним словом, у вопроса может быть только один ответ.
Если у вопроса два ответа – они уничтожают друг друга.
Если у вопроса уже три ответа, они уничтожают вопрос.
Андрей ТИМОФЕЕВ, прозаик, литературный критик:
Мне в силу непрофильного основного образования (А. Т. окончил Московский физико-технический институт и Литературный институт им. А.М. Горького. – Прим. ред.) довольно трудно солидаризоваться с идеей размывания профессионального сообщества, потому что я воспринимаю это стенание как попытку защитить касту от профанов. Мне близка идея мобильности, а значит, открытости границ. То есть, на мой взгляд, человек без филологического образования, не будучи литературоведом, не закончив Литинститут, вполне может высказывать своё мнение о книгах (на регулярной основе или нет – вести блог, публиковать отзывы на площадках и т.д.)
И если он может обосновать своё мнение, в чём сила конкретно этого текста, в чём потенциал автора, какой он видит месседж в книге, то почему его надо отфутболивать на том лишь основании, что диплома или корочки у него нет?
Что касается критериев, то цеховая организация, слава богу, в прошлом и нет нужды платить вступительный взнос, чтобы стать критиком. Достаточно публиковать обзоры на книги (текстовые, аудио или видео), писать так, чтобы аудиторию это цепляло, чтобы написанное находило отклик у людей. Это, безусловно, противоречит принятым в профессиональном сообществе критериям оценки.
Однако для меня границы перестали быть непроницаемыми, и профессионализм, на мой взгляд, определяется не корочкой, а умением собирать слова вместе так, чтобы в них появился смысл (что бы человек при этом ни описывал).
Что касается отличия критика респектабельного от самозваного, но я не знаю, что тут сказать, потому что нельзя стать критиком путём самооговора, это не диагноз и не преступление. Либо критик интересно пишет (или рассказывает о книге в видео), либо скучно, косноязычно и по алгоритму школьного курса литературы с его разбором базовым тем по базовым же критериям.
